Оливия Уэдсли - Честная игра
Он увидел смуглое, тонкое лицо Джервэза, освещенное смехом, и его руку на руке Филь. Ему даже показалось, что он слышит смех Филь. У их ног лежала масса покупок, то, что Тедди называл «нахально бросающиеся в глаза пакеты», и при виде их ему стало тяжело на сердце.
Автомобиль свернул по направлению к Сент-Джемсу, а автобус — в сторону Кенсингтона. Тедди внезапно почувствовал ужасную усталость, как будто он играл в регби и был настолько глуп, что дал себе остыть. Все время перед его глазами стояла картина спокойной роскоши автомобиля Джервэза и руки Джервэза, покоившейся на руке Филиппы. Он вошел в высокий узкий дом на Виктория-Род, что-то рассеянно насвистывая, и стал перебирать письма, лежавшие на столе в вестибюле.
Ничего интересного — почти все счета! Господи, как опротивела ему жизнь! Но вот большой серый конверт с крошечным серебряным гербом на обороте. Этот конверт он взял с собой в комнату. Вошла пожилая женщина, без чепца, но в огромном, ослепительной белизны фартуке, даже скрипевшем от большого количества крахмала.
— Алло, Нанни! — сказал Тедди и улыбнулся.
— Я по поводу обеда, — сказала Нанни. — Вашего отца не будет дома. Что вам приготовить: баранью котлетку или филе с зеленью?
— Я тоже ухожу, милая!
Нанни неодобрительно покачала головой:
— Я никогда не видела, чтобы такой мальчик, как вы, вечно уходил из дому.
Тедди, закончив читать свое серое с серебром письмо, протянул Нанни руку:
— Не сердитесь, милая! Помогите мне лучше переодеться и достаньте чистый воротничок и вообще все, что нужно.
Нанни захлопотала. Больше всего в жизни она любила чувствовать, что в ее помощи нуждаются либо ее «мальчики», как она называла Тедди и его брата, либо их отец.
С тех пор как полковник Мастерс стал заниматься гольфом с таким же рвением, как верующие стремятся спасти свою душу, а Майльс, старший сын, отправился в Кению со слабой надеждой разбогатеть, жизнь легла тяжким бременем на руки Нанни, нянчившую трех мужчин с того самого момента, как умерла «мисс Каролина». Нанни была камеристкой у матери Тедди в дни, когда та еще была несчастной «богатой наследницей», а потом стала нянчить ее младенцев, когда она превратилась в безумно счастливую обыкновенную женщину, хотя и лишенную наследства.
Теперь она суетилась в Теддиной комнате, пока он плескался в ванной, то и дело обращаясь к старушке с какой-нибудь шуткой. Вдруг при уборке столика, который она уже раз в этот день основательно убирала, ей бросился в глаза серый конверт. Она уверила себя, что он попал открытым в ее руки и что поэтому она, старая няня Тедди, имеет право его прочесть.
Нанни легко разобрала размашистый почерк, которым было написано письмо.
«Мой милый, вы должны оставить все ваши дела и прийти сегодня вечером, в половине девятого, в Берклей. Д. куда-то вызван. Это значит, что нам будет легко ускользнуть. Мой милый, мой дорогой мальчик, почему вы не исполнили вашего обещания и не написали? Разве вы забыли так скоро? Я жду вас.
Леонора».
— Гм, эту я не знаю, — задумчиво пробормотала Нанни, кладя письмо совершенно так, как оно лежало. — Ну и бегают же они за ним!
Ее взгляд остановился на фотографии Филиппы. Здесь были три ее фотографии в различных позах. Это были единственные портреты в комнате. Нанни вздохнула. Она все знала по поводу Филиппы. Недаром за последние полгода она почти ни о чем другом не слышала. Но Леонора?
«И кроме того, кто этот Д.? — забеспокоилась Нанни, практический ум которой не мог не понять всю важность этого момента. — Муж? Хорошенькое дело, нечего сказать. Теперь ее ягненка замешают еще, что доброго, безвинно в какой-нибудь грязный скандал».
Подавая Тедди носки, она спросила его:
— Куда вы идете, родной?
— В Берклей, — ответил Тедди, — Некая миссис Ланчестер устраивает вечер.
— Только не приходите так поздно, — заметила Нанни. — Эти носки чуточку поредели как раз на пятке, лучше возьмите вот эту пару… Не так поздно, как в последний раз, хорошо? Это вам вредно. У вас уже и так заострилось лицо.
Тедди рассмеялся.
— Смейтесь, смейтесь! Но только вспомните, как вы простудились в прошлом году, и как раз в это же время. Что ж, там будет весело, мистер Тедди?
— О, они всегда очень шикарно все устраивают, эти Ланчестеры, — не задумываясь, ответил Тедди. — Он маклер, а она замечательно красива и много моложе его.
Нанни кончила вставлять пуговки из одного жилета в другой.
— А мисс Кардон, которая вам так нравится, тоже там будет?
Она заметила, как Тедди густо покраснел; затем краска отлила от его лица, и он стал бледен.
— Нет, не думаю. Кстати, в субботу была объявлена помолвка мисс Кардон с лордом Вильмотом. Я служил под его начальством во Франции, помните?
— Мне кажется, эта рубашка сидит превосходно, — некстати сказала Нанни, разглаживая складки на спине Тедди. — Так вот почему вы похудели за последнее время: это вас немного расстроило…
— Понятно, — ответил Тедди, — потому что, как вы могли догадаться, я сам немного увлекался ею… Но только я так чертовски беден… а у Вильмота денег куры не клюют. Очень просто!
— Я, кажется, не знаю его сиятельства? — спросила Нанни, завязывая галстук Тедди, который ему потом приходилось тайком, за закрытой дверью, развязывать и несколько раз перевязывать, пока не получалась модная линия. — Это не тот ли красивый, прихрамывающий молодой человек, койка которого была рядом с вашей в тот март, когда вас послали домой и я навещала вас в этом ужасном, мрачном лазарете, где-то подле площади Сент — Джемса?
— Боже мой, конечно, нет! Лорд Вильмот был моим полковником, тем самым, который ездил перед строем, когда вы приходили смотреть на парад. Такой высокий, худощавый мужчина.
— Так это она за него выходит?
— Да, за него, — с горечью ответил Тедди.
— Но ведь он достаточно стар, чтобы быть отцом мисс Кардон.
— Что ж, вместо этого он будет ее мужем, — прохрипел Тедди.
— Хорошо, нечего сказать! — пробормотала Нанни. — Вы бы лучше опять начали пить ваш сироп, мой мальчик; вам, право же, необходимо укрепляющее средство. И вот еще что: может быть, вы немного раздражены и огорчены случившимся, но все-таки не надо со злости флиртовать с замужними женщинами. Нет ничего легче для молодого человека, как попасть в сети замужней женщины, и ничего труднее — как из них выбраться.
— Я запомню ваши слова, дорогая, и постараюсь быть паинькой, — улыбнулся Тедди, к которому вернулось на минуту его прежнее хорошее настроение. — Я постараюсь вернуться рано и буду осторожен, чтобы со мной ничего не случилось. Я надену галоши на случай дождя и наушники, чтобы не просквозило! До свиданья, моя старушка! И если вы не можете не сердиться на меня, то, по крайней мере, скажите отцу, что я его дело уже устроил, так что ему нечего беспокоиться!
Он легко сбежал с лестницы на улицу. Там его сразу покинуло его минутное веселье… Ведь ничто не изменилось: Филь помолвлена, а ему ни холодно, ни жарко, идти ли в Берклей или нет.
Тем не менее он приехал рано. Его автобус быстро мчался по Кенсингтон-Род. Тедди сидел мрачный, немного сгорбившись и представляя великолепный образец современного молодого человека в состоянии полного уныния.
Леонора уже ждала его. После двух коктейлей, один из которых она сама велела подать, он почувствовал себя менее мрачно и тогда только заметил, что его спутница выглядела очень красивой. Он это и сказал ей, а она улыбнулась, прямо смотря в его молодые, синие глаза.
— Вы должны сидеть возле меня — ваша юность молодит меня.
Он рассмеялся. Разве когда-нибудь существовали времена, когда человек в тридцать три года считался старым?
— Мне кажется, — сказал он, — что красота, подобная вашей, никогда не может поблекнуть. Клеопатра и Прекрасная Елена не могли оставаться вечно девятнадцатилетними, но никто не представляет их себе вообще старыми. По крайней мере, я не могу себе представить. А вы, — прибавил он, — напоминаете мне их обеих… так вы очаровательны.
Леонора с мимолетной лаской дотронулась до его колена.
— Послушайте, Тедди, я хочу, чтобы вы приехали к Стентон-Слэдсам двадцатого. Дикки уезжает в Брюссель, и я буду принадлежать только себе самой. Вы поедете со мной…
— Я их почти не знаю, — сказал Тедди. — Где-то я их как будто встречал. Что Сесиль Слэдс, это — брат или муж? Мы с ним не в особенно хороших отношениях.
— О, не беспокойтесь, я получу для вас приглашение.
— Прекрасно, — беспечно согласился Тедди. — Если вы уверены, что все будет хорошо!..
Несмотря на свои вполне современные идеи на дозволенное и недозволенное, Тедди никогда не примыкал к той многочисленной молодежи, которая, казалось, существует только с целью эксплуатации своих родных, друзей или друзей своих друзей. Он не был из таких, которые не считаются с обычными правилами вежливости, не обращают внимания на то, имеется ли у них приглашение или нет и знает ли их хозяйка, и которым чуждо чувство благодарности за какое бы то ни было гостеприимство. До сих пор Тедди ходил в гости только по личному приглашению хозяев. Нельзя сказать, чтобы он сознательно осуждал молодежь, поступавшую иначе, наоборот, он со многими был в очень дружеских отношениях, если можно считать дружбой обращение по имени и фамильярные отношения в каком-нибудь спортивном клубе, прекращающиеся, как только партнер окликнет такси или войдет в танцевальный зал. Но в редкие моменты он сознавал, что посещение дома, с хозяевами которого вы не знакомы, немного «неприлично»!
