Пэлем Вудхауз - Том 17. Джимми Питт и другие
— Безусловно, моя дорогая.
— Даже и не думай об этом!
— Как скажешь, дорогая.
Леди Джулия вышла из комнаты.
То, что за этим последовало, быть может, до некоторой степени объясняет секрет блестящих жизненных достижений сэра Томаса Бланта. Во всяком случае, здесь мы видим свидетельство целеустремленности, что является одной из важнейших составляющих успеха.
Не успела закрыться дверь за леди Джулией, как сэр Томас подошел к письменному столу, взял перо и бумагу и написал следующее письмо:
«Управляющему,
Детективное агентство Врагга,
Холборн Барз, Лондон, почтовый округ Восток-Центр.
Сэр,
в связи с моим предыдущим письмом от 28-го сего месяца буду рад, если вы немедленно пришлете ко мне одного из ваших лучших сотрудников. Организую, чтобы его встретили. Будьте добры предупредить его, чтобы он явился в замок Дривер под видом желающего поступить на место моего личного слуги. Я поговорю с ним сразу же по прибытии, приму на работу и дам дальнейшие указания.
Искренне ваш,
Т. Блант.
P.S. Жду его завтра вечером. Подходящий поезд отходит в 2:15 от Пэдцингтонского вокзала».
Сэр Томас перечитал письмо, добавил в одном месте запятую, вложил листок в конверт и раскурил сигару с видом человека, который может отступить, но не покорится никогда.
Глава IX ДРУЗЬЯ НОВЫЕ И СТАРЫЕ
Вечером того дня, когда сэр Томас Блант составил и отослал свое письмо в Детективное агентство Врагга, Джимми Питт зашел поужинать в ресторан гостиницы «Савой».
Если у вас есть деньги и соответствующая одежда, и вы не возражаете против того, чтобы вас выпихнули на улицу как раз, когда вы только-только начали по-настоящему веселиться, то немного найдется для вас занятий приятнее, чем ужин в гостинице «Савой» в Лондоне. Но Джимми, разглядывая толпу сквозь дымок своей сигареты, чувствовал, что этот мир, несмотря на блеск и суету, уныл и неинтересен, и что сам он в этом мире одинок.
С того развеселого вечера в доме полицейского начальника МакИкерна прошло немногим больше года. За это время Джимми объехал много новых мест. Им снова овладело беспокойное стремление к путешествиям. Кто-то при нем упомянул о Марокко, и две недели спустя Джимми уже был в городе под названием Фес.
Он больше не виделся ни с кем из главных действующих лиц ночной драмы. Тогда он возвратился домой, ступая по облакам, ликуя и поражаясь удивительному случаю, который позволил ему снова встретить девушку с «Лузитании» и даже говорить с ней, и внезапно сообразил, что снова потерял ее. Мало того, что он по-прежнему не знал ее адреса, он еще и понятия не имел, как ее зовут! Штырь все время называл полицейского «начальник», и больше никак. Кроме должности, Джимми не узнал об этом человеке ровным счетом ничего. Штырь скрылся и унес с собою ключ к разгадке тайны. Все новые знакомые той ночи исчезли из его жизни, развеялись, словно сон наяву. Что касается человека с револьвером, о нем Джимми ничуть не жалел. Он успел пообщаться с этим массивным персонажем около четверти часа, и этого с него вполне хватило. Неплохо было бы снова встретиться со Штырем, но Джимми переносил разлуку стоически. Оставалась девушка с парохода, и вот она-то так и стояла у него перед глазами все триста восемьдесят четыре дня, прошедшие со времени их последней встречи.
Из-за нее Нью-Йорк стал казаться перенаселенным городом. Джимми несколько недель нес вахту на всех улицах, где можно было надеяться ее встретить, в Парке и на Риверсайд-драйв. Ходил по театрам и ресторанам — все было безуспешно. Несколько раз он забредал в трущобный район Бауэри — не случится ли встретиться со Штырем? Рыжие головы попадались в изобилии, но ни разу не увидел он юношу, которого наставлял в искусстве кражи со взломом. Под конец общество «Вагантов» утомило его, и он снова пустился странствовать по свету. Завсегдатаи клуба сильно тосковали о нем, особенно та немалая их часть, кому вечно требовалось перехватить до субботы. Многие годы Джимми служил для этих бедолаг своеобразным банком, откуда они в любой момент могли снять необходимые средства. Им было очень обидно, что одна из редки:, натур, у которых в любое время суток можно стрельнуть пару долларов, пропадает без всякой пользы где-нибудь в Испании или в Марокко — особенно в Марокко, где, по рассказам, встречаются разбойники с прямо-таки нью-йоркской хваткой.
Они долго отговаривали Джимми от поездки. Они поминали Райсули и Кайда Мак-Лина.[8] Но Джимми было не остановить. Неотвязный овод тревожил его, не давая усидеть на одном месте.
Целый год он переезжал из одной страны в другую, каждый день заново убеждаясь в том, как верно говорил Гораций о путешествующих, что чувства не меняются с климатом, — и в конце концов, как всякий странник, оказался на вокзале Чаринг-Кросс.
Тут он попробовал взбунтоваться. Это вечное бегство бессмысленно, сказал он сам себе. Нужно остановиться и победить лихорадку, сжигающую его изнутри.
Две недели он вел эту внутреннюю борьбу и уже начинал подумывать об отступлении. Один тип за ланчем что-то говорил о Японии…
Наблюдая за посетителями ресторана, Джимми обратил внимание на столик неподалеку, за которым сидели трое: довольно хорошенькая девушка, величественная дама средних лет — по-видимому, ее мать, и худосочный молодой человек со светлыми волосами, немногим старше двадцати. Джимми заметил эту компанию из-за практически неумолчной болтовни молодого человека, то и дело прерывавшейся своеобразным пронзительным кудахчущим смешком. Когда и болтовня, и смех внезапно смолкли, Джимми невольно снова посмотрел в ту сторону.
Молодой человек сидел лицом к Джимми, и тот сразу заметил, что с юношей не все ладно. Он был бледен. Он что-то бессвязно бормотал. На лбу у него выступил пот.
Джимми поймал его взгляд. Выражение незнакомца было загнанное.
Учитывая время и место действия, причиной тут могло быть только одно из двух. Либо светловолосый молодой человек увидел привидение, либо он неожиданно понял, что у него не хватит денег расплатиться по счету.
Сердце Джимми дрогнуло при виде таких страданий. Он вынул из бумажника визитную карточку, нацарапал: «Не могу ли я чем-нибудь помочь?» — и передал официанту с просьбой отнести ее молодому человеку, пребывавшему на грани обморока.
В один миг белобрысый юноша подскочил к столику Джимми и лихорадочно зашептал:
— Послушайте, старина, это ужасно здорово с вашей стороны! Жутко неудобно получилось. Вышел из дома, а денег не захватил. Мне так неприятно… Вы со мной даже не знакомы.
— Не сыпьте соль на раны, — попросил Джимми. — Это не моя вина, а моя беда.
Он положил на стол пятифунтовую банкноту и потащил из бумажника другую со словами:
— Скажите, когда остановиться.
— Слушайте, спасибо вам огромное, — сказал молодой человек. — Я уже не знал, что и делать. — Он схватил со стола банкноту. — Завтра же верну. Вот моя карточка. А ваш адрес есть на карточке? Куда я ее… Фу, черт, она у меня в руке! — Снова включился кудахчущий смех, посвежевший и окрепший после краткого отдыха. — «Савой Мэншнз», правильно? Зайду завтра. Еще раз огромное спасибо, старина. Просто не знаю, что бы я без вас делал.
— Всегда рад помочь, — скромно отозвался Джимми.
Молодой человек порхнул к своему столику, унося добычу. Джимми посмотрел на оставшуюся у него карточку. На ней было написано «Лорд Дривер», и в уголке название известного клуба. Имя Дривер было Джимми знакомо. Все знали замок Дривер — отчасти потому, что это был один из старейших домов в Англии, но прежде всего потому, что уже много веков рекламой ему служили рассказы о жутчайшем привидении. Все слышали о тайне Дриверов, которую знают только граф и семейный адвокат и о которой рассказывают очередному наследнику в полночь, когда ему исполняется двадцать один год. Джимми встречалась эта история в газетах по всей территории Соединенных Штатов, от Нью-Йорка до какого-нибудь Мизервилля, штат Айова. Он с новым интересом посмотрел на белобрысого молодого человека, вместившего в себя ужасную тайну. Ходили слухи, будто бы наследник, услышав ее, никогда уже больше не улыбался, но на нынешнего лорда Дривера она, как видно, не слишком сильно повлияла. Его кудахчущий смех практически заглушал оркестр. Скорее всего, подумал Джимми, когда семейный адвокат закончил свой рассказ, белобрысый молодой человек прокомментировал его речь следующим образом: «Нет, правда, что ли? Послушайте, вот ведь черт побери, какие дела!».
Джимми уплатил за ужин и собрался уходить.
Была прекрасная летняя ночь — слишком прекрасная, чтобы сразу лечь спать. Джимми вышел на набережную и остановился, опираясь на парапет, разглядывая неясную таинственную массу зданий на том берегу, на стороне графства Саррей.
