Пелам Вудхаус - Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
– Ну? – сказала тетя Агата, когда я с опаской просочился в гостиную.
– В общем, и да, и нет, – отвечал я.
– Что это значит? Она отказалась от денег?
– Не совсем.
– Взяла?
– Ну не то чтобы взяла…
Мне пришлось объяснить ей, что произошло. Я не ждал аплодисментов – и правильно делал, потому что их не было. По мере того как я рассказывал, теткины замечания становились все более смачными, а когда я закончил, она презрительно фыркнула с такой силой, что стекла задребезжали. Мне послышалось что-то вроде «Чтоб!». Наверное, она собиралась сказать: «Чтоб тебе лопнуть!» – но вовремя затормозила, вспомнив о своем аристократическом происхождении.
– Очень досадно, – пробормотал я. – Что сказать в свое оправдание? Мужество мне изменило. Я дрогнул, потому что не мог пренебречь нравственными правилами, внушенными мне с детства. От этого никто не застрахован.
– В жизни не встречала такого беспозвоночного ничтожества.
Я вздрогнул, как воин, которому напомнила о себе старая рана.
– Тетя Агата, я был бы вам чрезвычайно благодарен, если бы вы не упоминали слово «позвоночник». Оно пробуждает во мне воспоминания.
Дверь отворилась, и вошел Дживс:
– Сэр?
– Да, Дживс?
– Мне показалось, вы звонили, сэр.
– Нет, я не звонил.
– Прошу прощения, сэр.
Бывают минуты, когда даже под оком тети Агаты я могу проявить твердость. Увидев светящиеся умом глаза Дживса, я вдруг понял, что свалял дурака. Из-за глупых предрассудков тети Агаты, не желающей обсуждать семейные дела с прислугой, я не приник к этому благородному источнику, изливающему на меня целительный бальзам и покой. Пусть тетушка снова швыряет мне в лицо свое «Чтоб!», но я решил сделать то, что мы обязаны были сделать с самого начала, – поручить дело Дживсу.
– Дживс, – сказал я, – речь идет о дядюшке Джордже.
– Да, сэр.
– Вам известны обстоятельства этого дела?
– Да, сэр.
– Вы знаете, чего мы хотим?
– Да, сэр.
– В таком случае дайте нам совет. Причем быстро. С ходу.
Я слышал, что тетя Агата глухо урчит, как вулкан перед извержением, но остался тверд. В глазах Дживса уже вспыхнул свет, означающий, что решение вот-вот будет найдено.
– Насколько я понял, вы уже навестили юную особу у нее дома, сэр?
– Да, я только что оттуда.
– В таком случае вы, несомненно, видели ее тетушку?
– Кроме нее, я никого не видел.
– Тогда, вероятно, план, который я собираюсь предложить, вам понравится, сэр. Я бы посоветовал вам устроить встречу его светлости с этой тетушкой. Она всегда выражала желание остаться жить с племянницей, когда та выйдет замуж. Ветретившись с тетушкой и узнав о ее планах, его светлость призадумается. Вы, вероятно, заметили, сэр, что тетушка весьма добродушная особа, но крайне вульгарная.
– Дживс, вы совершенно правы! Кроме всего прочего, эти оранжевые волосы!
– Совершенно верно, сэр.
– Не говоря уж о пурпурном платье.
– Безусловно, сэр.
– Я приглашу ее на обед завтра и познакомлю с дядей Джорджем. Видите, – сказал я, обращаясь к тете Агате, которая все еще продолжала бурлить где-то на заднем плане, – мы сразу получили готовое решение. Я ведь вам говорил…
– Вы свободны, Дживс.
– Благодарю вас, мадам.
Несколько минут после его ухода тетя Агата, явно пренебрегая существом вопроса, разглагольствовала по поводу того, что Вустер роняет престиж семьи, позволяя лакеям задирать нос. Потом она все-таки изволила вернуться к главной теме.
– Берти, – сказала она, – завтра же ты снова пойдешь к этой девице и на этот раз сделаешь то, что я тебе велела.
– Да пропади все пропадом! У нас есть блестящий альтернативный план, основанный на тонком понимании психологии индивидуума…
– Довольно! Ты слышал, что я сказала? Мне пора. До свидания.
Она умчалась, не подозревая, что Бертрамом Вустером нельзя помыкать. Едва дверь за ней закрылась, я призвал Дживса.
– Дживс, – сказал я, – эта моя тетка и слышать не хочет о вашем прекрасном альтернативном плане, но я собираюсь неукоснительно ему следовать. По-моему, это гениальный план. Вы можете завтра привести эту женщину сюда обедать?
– Да, сэр.
– Отлично. А я тем временем телефонирую дяде Джорджу. Мы сделаем для тети Агаты доброе дело вопреки ее желанию. Дживс, что сказал по этому поводу поэт?
– Поэт Бернс, сэр?
– Нет, не Бернс. Кто-то другой. О добрых делах, которые совершаются втайне.
– «Деяния благие, что вершатся втайне…[151] Кто их помнит!», сэр?
– Вот именно, Дживс.
Я-то думал, свершение благих деяний украдкой должно приносить человеку радость, однако не могу сказать, что предстоящая пирушка очень меня радовала. Дядюшка Джордж и сам по себе довольно неприятный сотрапезник. Обычно он завладевает застольной беседой и принимается описывать свои патологические симптомы; он и мысли не допускает, что окружающие совсем не жаждут выслушивать разные подробности, касающиеся несварения желудка. Присоедините к дядюшке Джорджу тетушку мисс Платт – и у вас получится такая компания, которая способна привести в уныние самого стойкого.
Когда я проснулся на следующий день, у меня возникло предчувствие надвигающейся беды, и все утро это ощущение, постепенно усиливаясь, черной тучей нависало надо мной. К тому времени, когда Дживс принес коктейли, я совсем пал духом.
– Пропадаю ни за грош, Дживс, – сказал я. – Послать бы эту затею к черту и податься в «Трутни».
– Я могу себе представить, какое тяжелое испытание вам предстоит, сэр.
– Откуда вы знаете этих людей, Дживс?
– Я с ними познакомился через моего приятеля, камердинера полковника Мейнуоринга-Смита, сэр. Когда у моего приятеля возникло взаимопонимание с юной особой, он пожелал, чтобы я поехал с ним в «Глицинию» и познакомился с его избранницей.
– Они обручились?
– Не совсем, сэр. Просто у них возникло взаимопонимание.
– А почему они поссорились?
– Они не поссорились, сэр. Когда его светлость начал ухаживать за юной особой, она, естественно, была польщена и теперь не может сделать выбор между любовью и честолюбием. Она до сих пор официально не отказалась от взаимопонимания.
– В таком случае, если наш план удастся осуществить и дядя Джордж самоустранится, дела вашего приятеля пойдут на лад?
– Да, сэр. Сметерст – его зовут Сметерст – готов будет воскликнуть: «Это ли не цель желанная!»
– Хорошо сказано, Дживс. Сами придумали?
– Нет, сэр. Это эвонский лебедь, сэр, Шекспир.
В эту минуту чья-то невидимая рука робко позвонила в дверь, и я скрепя сердце приготовился играть роль хозяина. Застольное испытание приближалось.
– Миссис Уилберфорс, сэр, – доложил Дживс.
– Ну как мне удержаться от смеха, когда ты, стоя у меня за спиной, будешь говорить: «Мадам, не желаете ли картофеля?», – говорила тетушка мисс Платт, вплывая в гостиную.
Мне она показалась еще неохватней, еще розовее и добродушней, чем в прошлый раз.
– Понимаете, мы с ним знакомы, – пояснила она мне, тыча в Дживса пальцем. – Он к нам заходил на чашку чаю.
– Да, он мне об этом говорил.
Тетушка окинула гостиную быстрым внимательным взглядом.
– А у вас здесь шикарно, – сказала она. – Хотя по мне, так лучше всего розовые обои. Они такие веселенькие. Что тут у вас? Коктейли?
– Мартини и чуть-чуть абсента, – сказал я, наполняя стакан.
Она громко вскрикнула, совсем как девочка:
– Ой! Не вздумайте поить меня этой гадостью! Знаете, что со мной творится, если я только пригублю что-то подобное? Умираю от боли. Все эти коктейли – настоящий яд для желудка.
– Я, право, не знаю…
– А я знаю. Если бы вы прослужили официанткой в баре столько лет, как я, вы бы тоже знали.
– О! Э-э… вы служили официанткой?
– Да, в «Крайтерионе». Я тогда была молоденькая.
Я уронил шейкер на пол.
– Вот! А все потому, что пьете эту гадость, – нравоучительным тоном сказала тетушка мисс Платт. – У вас руки дрожат. Я всегда говорила мальчикам: «Только портвейн! Он полезный. Я и сама люблю выпить немного портвейна. Но эта новомодная американская гадость – нет и нет!» Но они никогда меня не слушали.
Я с тревогой уставился на нее. Конечно, в «Крайтерионе» в свое время служили десятки официанток, и тем не менее меня пробрала легкая дрожь. Много лет прошло с тех пор, как дядя Джордж отколол это коленце с попыткой мезальянса – он тогда еще не носил титула, – но до сих пор при упоминании о «Крайтерионе» все Вустеры содрогаются.
– Э-э… когда вы служили в «Крайтерионе», – начал я, – не встречался ли вам молодой человек с такой же фамилией, как у меня?
– Да разве я упомню фамилии? Я ужасно тупа на имена.
– Вустер.
– Вустер! А когда вы давеча заходили, мне послышалось Фостер. Вустер! Встречался ли мне молодой человек по имени Вустер! Ну и дела! Ведь Джордж Вустер – поросеночек, как я его называла, – и я, мы собирались пожениться, только его семья про это прослышала и вмешалась. Они мне предложили кучу денег, только бы я от него отказалась, и я, как последняя дура, пошла у них на поводу. Сколько раз я о нем вспоминала! Интересно, что теперь с ним сталось? Он вам родственник?
