Марк Твен - Том 12. Из Автобиографии. Из записных книжек 1865-1905. Избранные письма
— Забираете сундук на берег? Господи боже, зачем?
— Зачем? — говорю я. — Вы видели этих крыс? Вы видели, что крысы ушли с нашего брига? Он обречен, сэр, он обречен. Никакие молитвы его не спасут. Он не вернется из плавания, сэр. Больше его никто никогда не увидит.
Джозеф говорит канаку:
— Эй, забирай и мой сундук тоже.
И вот бриг ушел без крыс на борту, и больше ни одна душа его никогда не видела. Мы отплыли на старой посудине; она прогнила уже до того, что по палубе нужно было ходить на цыпочках, чтобы не провалиться случаем в трюм, а ночью, когда море забушевало, нам было видно с коек, как брусья обшивки гуляют в своих пазах взад-вперед, — это было форменное решето, сэр, а корабельные крысы — ростом с борзую и такие же тощие, они отгрызли все пуговицы у нас с сюртуков, и их было столько, что однажды, когда на нас налетел шквал и они перебежали все сразу на штирборт[12], корабль потерял управление и чуть не пошел ко дну. Так вот, мы доплыли благополучно, а все потому, что на борту были крысы, можете мне поверить!
На пароходе на Сан-Хуан-Ривер человек, стоявший у трапа, сказал: «Разрешается сходить на берег только пассажирам первого класса. Предъявите билет». Это было сказано дерзким тоном. Затем он пропустил множество пассажиров третьего класса, не задавая им никаких вопросов. Хорош, должно быть, вид у меня!
На втором пароходе всех пассажиров первого класса пропустили без единого слова, а меня снова остановили.
Будь проклят во веки веков создатель гнусной крохотной лампочки, устанавливаемой в пароходных каютах! Это молитва от всей души.
С разрешения капитана держу в каюте безопасный фонарь.
Пароходный писарь трудится над списком для таможенных властей, причем составляет его по своему произволу:
«Мисс Смит, 45 лет, из Ирландии, модистка» (на самом деле это молодая и богатая дама).
«Марк Твен, из Терра дель Фуэго, кабатчик».
1867
Провел день в Севастополе[13]. Печальное зрелище — разрушенные до основания дома, лес разбитых труб. Не насчитал и трех десятков домов, пригодных для жилья, — все их надо отстраивать заново.
Побывал на Редане и на Малаховом. Принес несколько пушечных ядер и другие портативные сувениры.
Множество прелестных молодых дам, англичанок и русских, посетили сегодня пароход и провели у нас вторую половину дня. Восхищались размерами парохода и отличным его оборудованием. Если бы мы могли привезти гостей назад, то пригласили бы их ехать с нами в Одессу. Приятно слышать родную речь.
Некоторые из джентльменов настойчиво советовали нам заехать с визитом к русскому императору, сказали, что нас наверняка великолепно примут; они же заранее телеграфируют ему о нашем приезде и даже пошлют нарочного. Император проводит знойное время года на небольшом приморском курорте, в 30 милях отсюда[14].
По некоторым причинам мы отказались; все, разумеется, очень жалели об этом.
Давно уже мы не проводили день так весело.
Повсюду в стенах отверстия от бомб, некоторые очень аккуратные, словно выбитые каменотесом. Кое-где ядра торчат в стенах, и от них идут ржавые пятна.
Город уничтожен полностью. После ужасной восемнадцатимесячной осады не осталось ни одного неразрушенного строения.
25 августа
Плывем назад в Ялту, чтобы нанести визит российскому императору. Он телеграфировал по этому поводу одесскому генерал-губернатору. Все улажено, едем.
О боже! Какая поднялась возня! Созываются собрания! Назначаются комитеты! Сдуваются пылинки с фрачных фалд!
«Ваше императорское величество![15]
Мы — горсточка частных граждан Америки, путешествующих единственно ради собственного удовольствия, скромно, как и приличествует людям, не занимающим никакого официального положения, и потому ничто не оправдывает нашего появления перед лицом вашего величества, кроме желания лично выразить признательность властителю государства, которое, по свидетельству доброжелателей и недругов, всегда было верным другом нашего любимого отечества.
Мы не осмелились бы сделать подобного шага, если бы не были уверены, что выраженные нами слова и вызывающие их чувства — только слабый отголосок мыслей и чувств всех наших соотечественников — от зеленых холмов Новой Англии до далеких берегов Тихого океана. Нас немного числом, но наш голос — голос нации в целом!
Одна из ярчайших страниц, украсивших историю всего человечества с той поры, как люди пишут ее, была начертана рукою вашего императорского величества, когда эта рука расторгла узы двадцати миллионов рабов. Американцы особо ценят возможность чествовать государя, совершившего столь великое дело. Мы воспользовались преподанным нам уроком и в настоящее время представляем нацию столь же свободную в действительности, какою она была прежде только по имени. Америка многим обязана России, она состоит должником России во многих отношениях, и в особенности за неизменную дружбу в годины ее испытаний[16]. С упованием молим бога, чтобы эта дружба продолжалась и на будущие времена. Ни на минуту не сомневаемся, что благодарность России и ее государю живет и будет жить в сердцах американцев. Только безумный может предположить, что Америка когда-либо нарушит верность этой дружбе предумышленно несправедливым словом или поступком.
(Подписано):
Сэм Л.Клеменс, председатель.
Д.Крокер
А.Н.Сэндфорд члены комитета
Полк. Кинни
Уильям Гибсон
От имени пассажиров американского парохода «Квакер-Сити», капитан К.К.Дункан.
Ялта, Россия, 25 августа 1867 года».
Наконец разделался. Приветственные адреса монархам не моя специальность. Во всяком случае, если адрес получился хуже, чем следовало, вина не только моя, другие члены комитета могли бы помочь, им делать совершенно нечего, а у меня забот полные руки. Без возни с этим адресом я дописал бы корреспонденцию в «Нью-Йорк трибюн» и уже заканчивал бы вторую для Сан-Франциско.
Прием у императора состоится завтра днем в его летнем дворце.
26 августа
Императорские экипажи ждали нас в 11 часов, и в 12 мы были уже во дворце.
Через пять минут вышли император, императрица, великая княжна Мария и маленький великий князь и любезно нас приветствовали.
Одесский консул прочитал наш адрес. Во время чтения царь несколько раз повторил: «Мило, очень мило»; потом сказал: «Спасибо вам, большое спасибо!»
Беседа заняла полчаса, после чего царь и его свита провели нас через дворец; потом показали очаровательный дворец маленького наследника.
Был уже второй час. Великий князь Михаил[17] пригласил нас осмотреть его цветники, парк и дворец и позавтракать у него. Так мы и сделали.
С нами отправились князь Долгорукий и веселый граф Фестетикс, который женится на дочери генерал-губернатора. Также морской министр и много дам и господ, принадлежащих к императорской свите.
Великий князь Михаил — славный парень, а жена его — одна из самых любезных дам в этом любезном обществе. И он и она очень общительны.
Случай в парке и другой во дворцовом дворе, где стоит фонтан и разбиты цветники, а также происшествие у дворцового портика под роскошными кариатидами, копирующими Эрехтейон[18] в Афинах, я никогда не доверю неверной бумаге. Довольно того, что я их запомнил. Всякий, у кого есть чувство юмора, не забудет их никогда.
Вскоре после того, как мы прибыли к великому князю, пришла императрица, с ней великая княжна Мария, а потом и сам император. Он выглядит много величественнее императора Наполеона и в сто раз величественнее турецкого султана. Мы провели здесь почти полдня.
27 августа
На набережной расстелили ковры, и к нам на пароход прибыл генерал-губернатор со своим семейством. Мы салютовали ему девятью пушечными выстрелами.
Бал с шампанским.
28 августа
Вчера вечером отплыли в Константинополь — салют, фейерверк. Прелестная маленькая плутовка, с которой я отплясывал на балу этот фантастический русский танец, не выходит у меня из головы. Ах, почему я не знаю русского языка! Но она поняла, конечно, что я хотел ей сказать на нелепом английском языке, которого не знала она.
Наш визит к императору произвел, как видно, немалое впечатление. Блистательная Порта[19] в сильной тревоге. Это к добру; они только что получили резкую резолюцию Конгресса по поводу восстания на Крите и, быть может, воздержатся теперь от столь же резкого возражения. Быть может, мы даже предотвратили войну — кто знает?
