Антони Троллоп - Барчестерские башни
— Элинор! — сказал он робко, словно едва решаясь дать волю своим чувствам, словно все еще боясь оскорбить ее такой дерзостью. Она медленно подняла голову и бросила на него кроткий, почти жалобный взгляд. На ее лице не было гнева, который мог бы его остановить.
— Элинор! — воскликнул он снова и через мгновение уже прижимал ее к своей груди. Как это произошло, сама ли она потянулась к нему, покоренная нежностью в его голосе, он ли со смелостью, которая едва ли могла показаться ей оскорбительной, привлек ее к себе,— этого они не знали, да и я не знаю. Между ними возникла теперь такая внутренняя близость, что каждое их движение было общим. Теперь они были одно — одна плоть, один дух, одна жизнь.
— Элинор, моя Элинор, моя жена!
Элинор робко поглядела на него сквозь слезы, и он, наклонившись к ней, прижал к ее лбу губы — девственные губы, которые с той поры, когда на его подбородке пробился первый пушок, ни разу не испытали сладостного прикосновения к женской щеке.
Ее предупреждали, что ее “да” должно быть “да”, а “нет” — “нет”, но ей не пришлось произносить ни того, ни другого. Элинор сообщила мисс Торн, что помолвлена с мистером Эйрбином, однако они не сказали об этом ни слова, не обменялись никакими клятвами.
— Пустите меня,— сказала она.— Отпустите меня сейчас. Я так счастлива, что не в силах остаться. Дайте мне побыть одной!
Он не стал ее удерживать, не поцеловал ее во второй раз, не запечатлел поцелуя на ее губах. А он мог бы это сделать. Она теперь принадлежала ему всецело. Он опустил обнимавшую ее руку — руку, которая трепетала неведомым ему прежде блаженным трепетом,— и дал ей уйти. Элинор с быстротой лани убежала в свою комнату, задвинула задвижку и без помех предалась переполнявшему ее счастью любви. Она почти боготворила этого человека, который так смиренно просил у нее прощения. А теперь он принадлежал ей навсегда! Ах, как она плакала, рыдала и смеялась, вспоминая надежды, страхи и горести последних недель!
Мистер Слоуп! Да как они смели думать, что она — его избранница! — может выйти замуж за мистера Слоупа! Как они смели сказать об этом ему и без всякой нужды подвергнуть ее светлое счастье такой опасности! И тут она радостно улыбнулась, подумав обо всем том, что сможет для него сделать. Правда, ему ничего не нужно, но как приятно будет ей заботиться о нем!
Элинор встала и позвонила няне, торопясь рассказать сыну про его нового отца. Она велела ей уйти и, оставшись наедине с Джонни, который лежал на кровати, раскинув ручонки, принялась объяснять ничего не понимающему малышу, какому чудесному человеку она решила вверить опеку над ним.
Для полноты счастья Элинор не хватало только, чтобы мистер Эйрбин прижал мальчика к груди, как бы усыновляя его. Едва эта мысль пришла ей в голову, как она взяла малыша на руки и быстро спустилась назад в гостиную. Мистер Эйрбин был еще там — она услышала, как он ходит по комнате. Заглянув в дверь, она убедилась, что он один. Элинор помедлила в нерешительности, а потом вбежала в гостиную со своей драгоценной ношей.
Мистер Эйрбин встретил ее на середине комнаты.
— Вот! — сказала Элинор, совсем запыхавшись.— Вот, возьмите его... возьмите и любите!
Мистер Эйрбин взял у нее мальчика, расцеловал его и призвал на него благословение божье.
— Он будет для меня родным сыном,— сказал он, и Элинор, наклонившись, чтобы взять мальчика, поцеловала державшую его руку и тотчас убежала со своим сокровищем назад в спальню.
Вот так младшая дочь мистера Хардинга снова стала невестой. За обедом и она, и мистер Эйрбин почти все время молчали, но это как будто осталось незамеченным. А после обеда, как мы уже говорили, она объяснила мисс Торн, что произошло. На следующее утро она вернулась в Барчестер, а мистер Эйрбин отправился со своими новостями к архидьякону. Правда, доктора Грантли он дома не застал, но не замедлил сообщить миссис Грантли, что вскоре будет иметь честь породниться с ней. Миссис Грантли пришла в восторг от этой новости и обошлась с ним куда ласковее, чем до сих пор обходилась с ним Элинор,
— Боже великий! — воскликнула она (как восклицал весь Пламстед).— Бедная Элинор! Милая Элинор! Как чудовищно несправедливо с ней обошлись! Ну, ничего, теперь все будет исправлено.— Тут она вспомнила про синьору и подумала: “Как лгут люди!”
Однако в этом случае люди вовсе не лгали.
ГЛАВА XLIX
Вельзевул
Выходя из столовой с мисс Торн, Элинор вовсе не собиралась посвящать ее в свою тайну, но когда она села на кушетку рядом со старушкой, то почти тотчас проговорилась. Элинор не умела притворяться и не могла делать вид, будто мистер Эйрбин для нее чужой человек, в то время как ее сердце было полно им. А потому, когда мисс Торн, с тихой настойчивостью приводя в исполнение свой план, спросила ее мнение о том, не следует ли мистеру Эйрбину жениться, ей оставалось только признаться во всем.
— Да, пожалуй,— ответила Элинор смущенно, но мисс Торн принялась развивать свою мысль, и она добавила: — Ах, мисс Торн, он скоро женится: я с ним помолвлена.
Мисс Торн прекрасно знала, что утром, когда она гуляла с миссис Болд, та еще отнюдь не была помолвлена. К тому же все доходившие до нее слухи давали ей полное основание полагать, что об этой помолвке до сих пор не было и речи. Поэтому, как мы уже упоминали, она была застигнута врасплох. Тем не менее, она обняла свою гостью и сердечно ее поздравила.
В этот вечер Элинор не выпало случая перемолвиться с мистером Эйрбином хотя бы двумя-тремя словами — кроме тех, разумеется, которые мог бы услышать весь свет, а потому они почти не говорили. Мисс Тори старалась оставить их наедине, но мистер Торн, ничего не знавший о случившемся, и еще один гость, друг мистера Торна, так и не дали осуществиться ее благим намерениям. И бедняжке Элинор пришлось удалиться к себе в спальню, не получив нового подтверждения того, что она любима. Впрочем, жалеть ее нет никакой надобности.
На следующее утро она встала очень рано. Она намеревалась спуститься к завтраку до назначенного часа, надеясь, что найдет мистера Эйрбина в столовой — и одного. Ведь могла и ему прийти в голову такая же мысль? Вот почему Элинор была уже совсем одета задолго до часа утренней молитвы. Однако она не сразу спустилась в столовую, опасаясь выдать нетерпение, с каким она ждала встречи со своим возлюбленным,— хотя нетерпение это, бог свидетель, было чрезвычайно велико. А потому она села у окна и, то и дело поглядывая на часы, занималась со своим мальчиком, пока наконец не сочла, что дольше медлить незачем.
У двери столовой она остановилась в нерешительности, но тут до нее донесся голос мистера Торна. Ее план потерпел неудачу, и она могла спокойно войти, не боясь поставить себя в ложное положение. Мистер Торн и мистер Эйрбин, возле камина, обсуждали достоинства Вельзевула — любимого жеребчика мистера Торна. Вернее, обсуждал их мистер Торн, а мистер Эйрбин его слушал. Это замечательное четвероногое расчесало репицу о стенку своего стойла, весьма обеспокоив уллаторнского шталмейстера. Если бы Элинор помедлила еще минуту, мистер Торн уже ушел бы в конюшню.
Но, увидев свою гостью, мистер Торн заставил себя подавить снедавшую его тревогу. Вельзевулу придется обойтись без него. Однако разговор никак не вязался, и в конце концов хозяин дома не выдержал томительной неизвестности и, изысканно извинившись перед миссис Болд, поспешил к своему любимцу. Когда дверь за ним закрылась, Элинор вдруг почти пожалела, что он ушел. Не то чтобы она боялась мистера Эйрбина, но она не знала, как ей с ним держаться.
Однако он скоро рассеял ее недоумение: подойдя к ней и взяв ее за обе руки, он сказал:
— Значит, Элинор, мы с вами станем мужем и женой, ведь так?
Она поглядела ему в лицо, и ее губы сложились для ответа, но она промолчала. Однако он прочел этот ответ в ее глазах.
— Это великое доверие,— сказал он.— Великое!
— Да-да,— тихо ответила Элинор, поняв его по-своему.— И я сделаю все, что в моих силах, чтобы оказаться достойной его.
— И я также сделаю все, что в моих силах, чтобы оказаться достойным его,— торжественно произнес мистер Эйрбин.
Он обнял ее за талию, глядя в огонь, а она положила голову ему на плечо и стояла так, очень довольная своей позой. Они молчали — им не нужны были слова. Все необходимое было уже сказано. Элинор по-своему произнесла простое “да”, и мистеру Эйрбину этого было вполне достаточно.
Теперь им оставалось только наслаждаться уверенностью во взаимной любви. И как велико подобное наслаждение! Насколько оно превосходит все остальные радости, которые бог даровал своим созданиям! А для женского сердца оно упоительно вдвойне.
Когда плющ находит свою башню, когда изящный вьюнок обретает свою крепкую стену, как пышно разрастаются эти паразитические растения! Они не созданы для того, чтобы в одиночестве вздымать к небу свои ветви и без всякой защиты переносить летний жар и зимнюю стужу. В одиночестве они лишь стелются по земле и прозябают в унылой тени, не видимые никому. Но когда они обретают крепкую поддержку, к ним приходит дивная красота — победоносная и всевластная! Что башня без ее плюща или садовая стена без жасмина, дарящего ей прелесть и благоухание? Изгородь без жимолости — всего лишь изгородь.
![Антони МакКартен - Ladies Night [=Только для женщин]](/uploads/posts/books/228760/228760.jpg)
