Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 14. Деньги
В романе «Деньги» все поступки и все бедствия людей определены деньгами. Гибели избегают только те, кто деньгами не интересуется или зарабатывает их честным трудом. «Деньги, подобранные в крови и грязи», — таков один из лейтмотивов романа. «Ах, эти деньги!» — вздыхает Каролина, и этот возглас проходит сквозь все произведение.
Однако в представлении Золя деньги играют двойную роль: вместе со злом они приносят и пользу. «Я показываю деньги как силу, все еще необходимую, так как она и до сих пор является фактором цивилизации и прогресса», — пишет он Сантен-Кольфу, а в черновых заметках напоминает себе — показать деньги в их двойной роли: разрушительной и созидательной.
Саккар, этот «бич божий», губящий тысячи доверившихся ему людей, является в то же время деятелем «цивилизации и прогресса». На деньги, вынутые из карманов акционеров, сооружены заводы, железные дороги, целые караваны кораблей, чтобы призвать древний Восток к новой жизни. К тому же Саккар со страстью отдается благотворительным предприятиям. Наряду с биржей возникает в романе Дом трудолюбия, в котором Саккар предстает совсем в другом виде. Посреди хора проклятий раздаются голоса, прославляющие доброту его сердца и его незаинтересованную щедрость.
Два сына Саккара — словно дальнейшее развитие всех его низменных черт. Максим, освобожденный от всяких человеческих чувств, и Виктор, неистовый, звероподобный, являются как бы воплощением всего дурного, что было сделано Саккаром. Таким образом, проблема наследственности, которая в той или иной форме проходит сквозь всю серию, здесь подана в особом, нравственном плане.
Саккар порожден Империей, он защищает ее, но вместе с тем всей своей деятельностью он ее разрушает. Рискованные спекуляции, дезорганизация рынка, коррупция прессы, нравственное гниение развиваются на тучной почве Империи и приводят ее к гибели. Золя в судьбе своего героя, так же как в судьбе Империи, хотел обнаружить нравственный смысл. «Кара, — записал он в своих черновиках, — имеет своим основанием то, что ошибки переполняют меру, червь проникает внутрь плода. Само содержание страсти ведет его (Саккара) к гибели. Страсть его поднимает, и она же его пожирает».
В этой диалектике преступления и наказания заключается основное значение образа Саккара. Встреча Саккара с Бисмарком на балу в министерстве иностранных дел символична: она предсказывает крушение всего этого мира легкомысленной жадности, тщеславия и эгоизма в столкновении с серьезным, осторожным и тщательно подготовленным противником. Империя сама себя разрушает, и в этом закономерном процессе Золя видит идею исторического возмездия.
Но эта закономерность проявляется в более широких процессах, и перспективы, раскрывающиеся в романе, выходят далеко за пределы эфемерной Второй империи. Спекуляция и игра вызывают обнищание большинства и концентрацию богатства в руках немногих. Сумасшедший азарт Саккара разоряет тысячи мелких рантье, но обогащает нескольких банкиров, а в сущности, только одного — восторжествовавшего Гундермана.
«Каждый раз, как я теперь начинаю какое-нибудь произведение, я наталкиваюсь на социализм», — писал Золя в июне 1890 года. Действительно, и в «Дамском счастье» и в «Жерминале» поставлена проблема социализма, хотя и неправильно понятого, истолкованного в реформистском плане. В «Деньгах» социалистические теории провозглашены Сигизмундом Бушем, от которого Саккар слышит ошеломляющую мысль о близком уничтожении денег.
Сигизмунд оказывается у Золя учеником Маркса. Марксистская критика, в частности П. Лафарг и Ф. Меринг, давно уже указала, что социализм Сигизмунда не имеет никакого отношения к учению Маркса. Излагая устами Сигизмунда социалистические идеи, Золя в качестве руководства пользовался сочинением Шефле «Квинтэссенция социализма» (1874). Это был так называемый катедер-социализм. Энгельс говорит о «несусветном вздоре», который наговорил Шефле в своих сочинениях[3], а Маркс так отзывался об этом писателе: «… г. Шефле с истинно швабской фантазией так мило изображает грядущее социалистическое тысячелетнее царство, что это будет идеальным царством благодушных мелких буржуа…»[4]
Теорию Шефле о концентрации производства, которая сама по себе приведет капитализм к гибели, и о мирном перерастании капитализма в социализм, мысль о «ненужности» революции, связанную с игнорированием роли пролетариата в дальнейшем общественном развитии, даже мысль о бесполезных бонах, которые Гундерман-Ротшильд получит взамен своего капитала, — все это излагает Сигизмунд изумленному Саккару. Будущее общество, которое Сигизмунд подробно описывает и «строит» в своем сочинении, так же фантастично и так же восходит к Шефле.
И все же Сигизмунд вступает в роман как начало положительное и нравственное, противопоставленное разрушительной стихии Саккара. Свободный от эгоистических страстей, преданный идее, он представляет собою образец «нового» человека, преодолевшего в себе дурные инстинкты собственности. В сочетании мелкобуржуазных заблуждений, самоотверженных восторгов и радостной мечты образ Сигизмунда вырастает в символ нового мира, который казался Золя миром строгой научной мысли и высшей справедливости.
Между грубым практицизмом дельца, погрязшего в рискованных финансовых комбинациях, и самозабвенной мечтой ученого, между этими полярно противоположными типами лежит, по мнению Золя, «частная жизнь» с ее простыми людьми, с ее задачами, доступными каждому честному человеку. Каролина — из этих простых сердцем. «Она — надежда, — пишет Золя в своих черновиках. — Она любит жизнь… Так же как человечество, она не знает, куда идет, она верит, что идет к чему-то хорошему и счастливому».
Каролина должна была стать, по замыслу Золя, «чем-то вроде античного хора, персонажем, который будет судить людей, будет добротой и справедливостью и станет выше всех бедствий». Ей, этой «простой» женщине, этому воплощению человечности, дано судить действующих в романе лиц. Это она выражает мысль Золя о роли денег и, вопреки всему, приходит к утверждению жизни, к естественному и неистребимому оптимизму.
Великое сострадание сочетается у нее со страстной жаждой помочь. Второй сын Саккара, Виктор, сопротивляется добру и кажется неисправимым, но на примере Дома трудолюбия Каролина убеждается в том, что возможно «возрождение посредством труда». Порочные свойства, «наследственность» преодолеваются трудом, средой, заботой, воспитанием. Труд Каролины — это созидательный труд человечества.
По своей натуре она близка героине романа «Радость жизни» — Полине Кеню, сохраняющей бодрость среди самых тяжких испытаний и жертв. Близка она и Денизе из «Дамского счастья», перевоспитавшей целый коллектив громадного магазина. В тот период, когда в декадентских кругах входил в моду пессимизм, Золя приемлет жизнь ради борьбы за лучшее будущее. В «зверином царстве» Ругон-Маккаров, среди буйства физиологических вожделений, не сдерживаемых никаким нравственным чувством, всегда сияет какой-нибудь положительный образ, утверждающий торжество нравственного начала над звериным.
Поль Лафарг точно определил художественное новаторство Золя, вступившего в противоречие с традициями любовного и психологического романа эпохи: «Указать роману новый путь, введя в него описание и анализ современных организмов-гигантов и их влияние на характер и участь людей, — это было смелым решением. Одна попытка осуществить это решение делает Золя новатором и ставит его на особое, выдающееся место в нашей современной литературе».
Биржа была наименее поэтическим явлением современного общества, и сделать ее операции сюжетом серьезного романа казалось невозможным. Золя думал иначе. Показать в обобщающих и правдивых образах мерзость действительности и процессы, которые приводят к крушению капитализма и возникновению нового общества, значило, с его точки зрения, создать великолепное произведение искусства. Биржа прекрасно символизировала проблему, которую он разрешал, и Золя сделал ее центральным образом своего произведения.
Это был довольно обычный для него композиционный прием — сосредоточить роман вокруг определенного места, имеющего особую выразительность или своеобразное значение: это рынок в «Чреве Парижа», буржуазный дом с его парадной лестницей в «Накипи», магазин в «Дамском счастье» и т. д. Здание определяет основную тему произведения, его проблематику и в известной мере его композицию.
Место действия романа намечено в самом начале с намеренной откровенностью. Саккар обходит вокруг биржи, словно полководец, изучающий поле сражения. И сразу в воображении возникает особый мир биржевых спекулянтов и весь этот живущий биржей уголок Парижа.
Старинное здание приобретает символический характер, оно живет в романе своей особой жизнью. В начале романа оно рассмотрено со всех сторон, оно поражает своей массивностью и монументальностью. Это твердыня, которую Саккар должен завоевать, центр особого царства денег. Но с шестого этажа, где живет Буш, биржа кажется уродливой и крохотной Она словно утрачивает свою материальную устойчивость и в своей эфемерности и безобразии является как бы иллюстрацией к речам Сигизмунда, предрекающего гибель денег и капитализма. Взволнованный этими речами, Саккар подбегает к окну, чтобы удостовериться, что биржа все еще здесь, — но теперь, в наступающих сумерках, она почти расплывается в саване дождя, подобная бледному призраку, который вот-вот исчезнет в сероватом тумане.
