Бут Таркингтон - Великолепные Эмберсоны
— Много разного. Всё расписано по минутам.
— Ладно, — сказал Джордж. — Снега выпало как раз для катания на санях: я заеду за вами в десять минут третьего.
— Я не смогу.
— Если не поедете, я буду весь день и вечер сидеть в санях прямо у ваших ворот у всех на виду, а если вы пойдете с кем-то еще, ему сначала придется иметь дело со мной. — Немного зарумянившись, она рассмеялась, а он серьезно продолжил: — Если думаете, что я так шучу, то в вашей воле рискнуть, сильно рискнуть!
Она вновь залилась смехом.
— Я редко получаю такие щедрые комплименты, как этот, — сказала она, — особенно при столь кратком знакомстве, — однако я едва ли поеду с вами.
— Ждите меня в десять минут третьего.
— Не буду.
— Будете!
— Да, буду! — сдалась она. В это мгновение, запыхавшись от поисков, появился тот, кому она обещала следующий танец.
— Не забывайте, третий танец — мой! — напомнил Джордж.
— Не забуду.
— Каждый третий танец — мой!
— Знаю! — удивленно — но покорно — крикнула она через плечо кавалера.
Когда пришло время "третьего танца", Джордж предстал перед ней без малейших церемоний, как брат или закадычный друг. Она сразу последовала за ним, на ходу заканчивая обмен остротами с предыдущим партнером: как оказалось, с ним она болтала без умолку. Выходило, что за вечер и Джордж, и мисс Морган беседовали со всеми подряд, но не друг с другом, а во время этого танца вообще не обменялись ни словом. Они танцевали с задумчивыми лицами, и серьезность не покидала их до самого конца. Когда настала пора следующего "третьего танца", они не пошли в центр залы, а сразу направились на лестницу под балконом; казалось, им удалось достичь понимания безо всякой словесной шелухи и эта лесенка на отшибе самое для них место.
— Ну, — холодно начал Джордж, пока они присаживались, — как, говорите, вас зовут?
— Морган.
— Забавно!
— Имена других людей всегда забавны.
— Я не утверждал, что имя действительно смешное, — объяснил Джордж. — Это у нас с приятелями в колледже такая поговорка. Мы всегда так говорим, что бы ни услышали. Наверное, иногда это звучит немного дерзко, но я знал, что ваша фамилия Морган, потому что так сказала мама там, внизу. Я спрашиваю, как ваше имя?
— Люси.
Он промолчал.
— "Люси" тоже звучит забавно? — поинтересовалась она.
— Нет. "Люси" это красиво! — сказал он и подарил ей улыбку. Даже тетя Фанни не могла поспорить, что когда Джордж улыбается "своей улыбкой", он неотразим.
— Благодарю, что оценили мое имя, — сказала девушка.
— Сколько вам лет? — спросил Джордж.
— Да я и сама не знаю.
— Как понять, сами не знаете?
— Так и понять, мне говорили, что мне столько-то. Конечно, я этому верю, но верить не знать. Вот вы верите, что родились в определенный день, — по крайней мере, я полагаю, что верите, — но вы не знаете этого точно, потому что не помните.
— Слушайте! — прервал Джордж. — Вы всегда так разговариваете?
Мисс Люси рассмеялась, прощая ему грубость, склонила юную головку к плечу, как птичка, и весело ответила:
— Очень хочется научиться быть мудрой. Что вы изучаете в школе?
— В колледже!
— В университете! Да. Так что вы там изучаете?
— Много всякой бесполезной чуши, — рассмеялся Джордж.
— А почему не изучаете чушь полезную?
— То есть "полезную"?
— Которая потом пригодится, в коммерции или в профессии?
Джордж нетерпеливо махнул рукой.
— Вряд ли я когда-нибудь займусь "коммерцией или профессией".
— Не займетесь?
— Конечно, нет! — Джордж почти вышел из себя, искренне обидевшись на предположение, которое так явно показывало ее непонимание, что он за человек.
— Почему нет? — мягко спросила она.
— Просто посмотрите на этих! — почти с горечью сказал он и обвел рукой видимые с лестницы танцующие пары, намекая, что там кружатся предприниматели и профессионалы. — Славная карьера для мужчины! Юристы, банкиры, политики! Хотел бы я знать, что им дает эта жизнь! Что они знают о настоящей жизни? Откуда им про нее знать?
Он был так искренен, что произвел впечатление на мисс Морган. Он явно желает иной судьбы, ведь он так эмоционально отзывается о вещах презренных, которые даже не включает в свои планы на будущее. Ей в голову пришел Питт[18], ставший премьер-министром Англии в двадцать один год, и она невольно заговорила уважительным шепотом:
— Кем же вы хотите стать?
Ответ последовал незамедлительно:
— Яхтсменом.
Глава 6
Выразив, в одном лишь слове, всё, что он ставит выше судов, рынков и кабинок для голосования, Джордж сделал глубокий вдох и, отвернувшись от милой собеседницы, узнавшей от него самое сокровенное, уставился на танцоров со всей суровостью и презрением к убогому существованию этих безъяхтенных обывателей. Однако в толпе он заметил маму, и хмурая одухотворенность лица тут же смягчилась, озарив глаза теплым светом.
Изабель танцевала с чудаковатым голубчиком; оживленная поступь джентльмена сменилась более размеренной, чем с мисс Фанни Минафер, но не менее проворной и уверенной. Он так же весело беседовал с Изабель, как с мисс Фанни, хотя смеялись меньше, но Изабель охотно слушала его и столь же охотно отвечала: на щеках играл румянец, глаза лучились восторгом. Она увидела Джорджа и прекрасную Люси на лестнице и кивнула им. Джордж едва заметно махнул ей рукой, и в его вновь охватила необъяснимая тревога и негодование, как тогда, внизу.
— Какая у вас красивая мама! — сказала Люси.
— Я тоже так думаю, — вежливо согласился он.
— Она самая грациозная женщина на балу. Движется, как шестнадцатилетняя девушка.
— Большинство девочек в шестнадцать неуклюжи. Я бы добровольно с ними танцевать не пошел.
— Так потанцуйте с мамой! Не видела никого красивее. Как чудесно они смотрятся вместе!
— Кто?
— Ваша мать — и чудноватый голубчик, — сказала Люси. — Я сама с ним скоро потанцую.
— Мне всё равно — если, конечно, он не займет мой танец.
— Постараюсь этого не допустить, — ответила Люси и задумчиво поднесла к лицу фиалки и ландыши, но Джорджу не понравился этот жест.
— Послушайте! Кто вам прислал эти цветы, раз вы с ними так носитесь?
— Он.
— Кто "он"?
— Чудной голубчик.
Джордж не боялся такой конкуренции, поэтому расхохотался.
— Думаю, это какой-нибудь старый вдовец! — сказал он, а раз человек подошел под это недостойное определение, то восемнадцатилетнему кавалеру никаких пояснений не надо. — Старый вдовец!
Люси стала серьезной.
— Да, вдовец, — произнесла она. — Мне нужно было сразу сказать вам, это мой отец.
Джордж мгновенно перестал смеяться.
— Ой, чёрт меня дери! Если б я знал, что он ваш отец, я бы не стал потешаться над ним. Простите.
— Над ним невозможно потешаться, — спокойно сказала она.
— Почему же?
— От этого он смешнее не становится, а вот те, кто потешаются, выглядят глупо.
Тут Джорджа осенило:
— Ну, тогда я не стану выглядеть глупо и дальше, не хочу испытывать судьбу, если дело касается вас. Но я думал, что это дядюшка сестер Шэрон. Он пришел с ними…
— Да, я всегда опаздываю и решила не заставлять их ждать. Мы гостим у Шэронов.
— Если б я с самого начала знал это! Вы же забудете, что я так дерзко говорил про вашего отца? Конечно, он, в своем роде, представительный мужчина.
Люси была по-прежнему серьезна.
— В своем роде? — повторила она. — То есть он вам не по душе, верно?
— Почему "не по душе"? — озадаченно спросил Джордж.
— Люди очень часто говорят "в своем роде" или "довольно необычно" или просто "довольно" в разных сочетаниях, чтобы показать свое превосходство, разве нет? В прошлом месяце в Нью-Йорке одна честолюбивая особа назвала меня "маленькой мисс Морган", но сказала она это не о моем росте, она просто подчеркнула, что важнее меня. А ее муж постоянно звал одного моего знакомого "маленьким мистером Пембруком", а ведь "маленький мистер Пембрук" ростом под два метра. С этой супружеской парой настолько никто не считается, что их единственный способ доказать свою важность это вставлять "маленький" перед именем. Думаю, таков жаргон снобов. Конечно, не всем приходится говорить "довольно" или "в своем роде", чтобы чувствовать превосходство.
— Вот уж не соглашусь! Я и сам частенько так говорю, — сказал Джордж. — Хотя есть еще одно: что проку быть высоким как каланча? Такой верзила никогда не подаст себя столь изящно, как мужчина нормального роста. Эти длинные как жердь парни слишком нескладны, чтобы преуспеть в спорте, к тому же до того неуклюжи, что спотыкаются о мебель или…
— Мистер Пембрук военный, — строго сказала Люси. — И он необыкновенно изящен.
