Кемаль Орхан - Брошенная в бездну
Кнут щёлкнул над гривами коней, и фаэтон рванулся вперёд.
Бар «Джейлан» был небольшим увеселительным заведением, в котором стояло несколько столиков и играл маленький джаз. Баром его можно было назвать лишь условно. Но именно такие входили тогда в моду в Анатолии.
Бар находился почти на самой окраине города, в помещении, служившем до этого складом. Владелец бара – низкорослый сухонький человек – оставил снаружи почти всё нетронутым. Зато внутри он основательно переделал складское помещение. В общем это было увеселительное заведение средней руки – зал, кабинеты, дешёвые олеографии: «Закат солнца», «Штиль на море», «Деревья хурмы, позолоченные лучами заходящего солнца», которые, по мнению хозяина, создавали уют.
Он встретил Мазхара у порога низким поклоном.
– Ах, эфенди, ах, уважаемый, ах, премногоуважаемый!.. Какая честь для нас! Ветер принёс вас сюда или горный поток?
В глубине его глаз светилась хитрая улыбка. Он уже давно пытался встретиться с адвокатом в неофициальной обстановке, но всё как-то не удавалось. А сейчас случай сам шёл в руки.
Хозяин бара, правда, уже передал адвокату Мазхару бумаги, требовавшиеся для ведения его дела. Но не обо всём можно было переговорить в конторе. Зато, кажется, сейчас был вполне подходящий момент: молодой человек, обычно очень серьёзный, находился в явно приподнятом настроении.
Хозяин решил накрыть для него столик в дальнем углу. Там будет удобнее потолковать о своих делах. Он расскажет адвокату все подробности о людях, с которыми затеял тяжбу. Эти ловкачи, предложившие ему стать компаньоном, по-своему понимали, что такое бар. Он представлялся им своего рода банком. Конечно, компаньоны брали на себя известную часть расходов. Но разве только в этом было дело? Компаньоны полагали, что достаточно выдворить прежнего хозяина – араба, разбросать в помещении склада восемь-десять столиков и десятка два стульев, привезти из Стамбула девиц и музыкантов, швырнуть им мешок с инструментами – и бар готов! После этого можно не спеша раздевать всех, у кого много денег и мало ума.
Он же совсем не считал, что это так просто…
Когда Мазхар вошёл в зал, там находились только две девицы – Жале и Несрин, которые по контракту были обязаны занимать гостей. Но сейчас в баре не было никого и девицы от скуки пускали в воздух столбы табачного дыма.
Но что это? В мгновенье ока неподалёку от них накрыли столик. Почему такая суета? Ведь их хозяин отнюдь не принадлежал к породе людей, отличавшихся особым радушием.
Жале – высокая, полная, статная красавица – проговорила:
– Наш-то, слава аллаху, забегал!
Сидевшая рядом с ней и непрерывно кашлявшая Несрин, зажимая рот розовым платочком, кивнула:
– Да, забегал.
– Интересно, что за персона этот гость?
– А может, он вовсе и не гость?
– Возможно. Но всё равно он душечка!
– Да. Неплохо было бы провести с ним ночку.
– И даже не одну, – добавила Жале.
Несрин надолго закашлялась. Наконец приступ мучившего её кашля утих и, вытерев губы, она сказала, пожимая плечами:
– Если бы это было в Стамбуле, и я бы не отказалась. Но здесь… Здесь… Не приведи аллах! Скорей бы кончился этот контракт!
Жале не отрывала глаз от светловолосого незнакомца с маленькими пушистыми усами. Его мужественный вид будоражил кровь. Она была не прочь завязать с ним знакомство, тем более что сердце её было сейчас свободно.
Закурив новую сигарету, Жале выпустила к потолку струю дыма. Мазхар заметил красивую девицу, и они обменялись долгими пристальными взглядами. Жале приветливо улыбнулась ему, и Мазхар ответил ей улыбкой.
Несрин, наблюдавшая за этим немым разговором, поняла, что дело на мази.
– Желаю удачи! – шепнула она подруге.
– Мерси! Простачок, кажется, уже залезает в клетку, – проговорила Жале, не глядя на подружку.
– Не залезает, а уже залез.
– Смотри, смотри, он что-то говорит хозяину и поглядывает на меня. Ах, подозвали гарсона. Всё! Гарсон идёт к нам…
– Желаю успеха!
– Жале-ханым, пожалуйста, – проговорил гарсон, склоняясь перед ней.
Загасив сигарету в пепельнице, Жале поднялась.
Мазхар встретил её очень любезно, галантно поцеловав руку. Жале совсем отвыкла от такого обхождения в этом городе; здешние мужчины не умели быть вежливыми и пренебрегали этикетом.
– Адвокат Мазхар-бей, – представил гостя хозяин.
– Очень приятно, благодарю вас. Меня зовут Жале.
Приподняв свою пышную юбку цвета спелого арбуза, она опустилась на стул рядом с Мазхаром.
Ему показалось, что она похожа на Леман – жену его коллеги Кадри. Но Жале была ещё красивее. Она была просто обворожительна! Какие у неё руки – нежные, с длинными пальцами! Он всё ещё ощущал прикосновение её мягкой руки, и было так неприятно вспомнить загрубевшие руки жены, ставшие по-мужски жёсткими от стирки белья и мытья грязной посуды.
После обмена несколькими ничего не значащими любезностями между ними возникла приятно волновавшая близость. Жале с удовольствием отметила про себя, что незнакомец вблизи ещё более привлекателен. Да, это был настоящий мужчина!
– Что желает выпить уважаемая ханым? – спросил Мазхар.
– Вина!
Она переглянулась с хозяином. В его взгляде не было обычной суровости. По каким-то едва уловимым признакам Жале поняла, что хозяин приказывал ей: «Сделай всё, чтобы гость остался доволен. У нас с ним есть дела». Жале взмахнула ресницами, давая понять хозяину, что всё сделает как надо.
Как только они остались вдвоём, девица придвинула свой стул к стулу гостя.
– А не лучше ли нам перейти в один из кабинетов?
Он кивнул. Стоявший неподалёку с дежурной улыбкой на лице расторопный гарсон тотчас стал переносить приборы.
Когда хозяин бара вернулся, в зале уже никого не было. «Значит, девица пришлась адвокату по вкусу», – решил он. Это устраивало его во всех отношениях. Если будет на то воля аллаха, Мазхар-бей влюбится в Жале. А уж она сумеет сделать его завсегдатаем бара.
– Вам не нравится вино? Я вижу, вы пьёте без всякой охоты, – сказал Мазхар, поглаживая руку Жале. Она отняла руку и прижала её к сердцу.
– Я не хотела бы вводить вас в излишние расходы.
«Да, может, хозяин не возьмёт с меня ни куруша, ведь я взялся вести его дело», – мелькнуло в голове у Мазхара. Однако гордость мгновенно заставила его отказаться от этой мысли.
– Ну а вам-то от этого какой ущерб?
– Мерси! Но я вообще не люблю вино. По-моему, король всех напитков – ракы.
– О, ракы! – встрепенулся Мазхар и хотел было подняться.
– Не торопитесь, – потянула его за рукав Жале. – У нашего хозяина всегда один ответ: «запрещено!»
– Я адвокат вашего хозяина, – доверительно сказал Мазхар.
– Ах, вот как! – протянула Жале и сразу сменила тему разговора: – Вы, надеюсь, женаты?
– К сожалению, – поморщился Мазхар.
– К сожалению? Странно! Вы недовольны своей женой?
Мазхар спохватился. Было просто неловко посвящать женщину, с которой он только что познакомился, в свои домашние дела…
– Гарсон, дружок!
– Что прикажете, эфенди? – мгновенно подлетел тот.
– Не сможешь ли ты достать для нас бутылочку ракы?
– В нашем баре запрещается… Но только не для вас, конечно… Одним словом, будет исполнено, – сказал он, подобострастно улыбаясь. И, наклонясь к уху Мазхара, прошептал:
– Я приятель Рызы.
– Какого Рызы? – не сразу понял Мазхар.
– Да того самого, который живёт напротив вашего дома.
– А-а! Рыза-эфенди! Так что же?
– Поскольку вы у нас, эфенди, не забудьте, пожалуйста, переговорить с хозяином. Ведь вы обещали. А у нас как раз есть одно свободное место.
– Хорошо! Только напомни мне ещё разок.
– Слушаюсь, эфенди!
Гарсон опрометью кинулся выполнять заказ. Жале не забыла о том, что не получила ответа на свой вопрос.
– Простите, вы, кажется, сказали, что не совсем довольны своей супругой?
Долгие годы Мазхар запрещал себе говорить с кем-нибудь о своих семейных делах. Но сейчас, под влиянием выпитого, подумал, что можно нарушить этот запрет.
Услышав его исповедь, Жале воскликнула:
– Как похожи наши судьбы, Мазхар-бей! – И, глубоко вздохнув, продолжала: – Я, как и вы, не смогла поймать птицу счастья… Мой муж был маленьким, тщедушным, трусливым. Муравья не обидит. Вся радость жизни для него состояла в том, чтобы в одной из самых больших мечетей Стамбула ежедневно совершать все пять намазов. Да ещё поиграть в тавла[6]. Всему остальному он не придавал никакого значения. Я была для него служанкой и значила для него не больше, чем стол, стул, сундук – словом, чем какая-нибудь мебель. Я была товаром, за который он заплатил деньги, и мне надлежало делать только то, что прикажут.
Представьте себе жизнь затворницы. Даже окна наши были забраны решёткой. Выходить на улицу мне разрешалось лишь изредка и, конечно, закутанной с головы до пят в чаршаф. Меня всегда сопровождала свекровь, и была она такой же, как и её сын. Направо не смотри – грех, налево не смотри – грех! Лица не открывай! Не смейся! А между тем я… Я была создана человеком, жаждавшим общения с людьми, жаждавшим свободы.
