Пэлем Вудхауз - Акридж не выдаст!
Обзор книги Пэлем Вудхауз - Акридж не выдаст!
Пэлем Гринвел Вудхауз
Акридж не выдаст!
I
У девушки-стенографистки были спокойные красноречивые глаза. Я свободно читал ее мысли. Она не высказывала их вслух, потому что эти мысли были не слишком любезны. Она думала, что я дурак. Я, в сущности, вполне разделял ее мнение. Вот уже четверть часа я демонстрировал перед нею свою глупость и теперь чувствовал, что эту демонстрацию пора прекратить.
Во всем виноват был Акридж. Он рассказал мне, что существуют писатели, которые сочиняют в день не меньше пяти тысяч слов, благодаря тому, что диктуют свои сочинения стенографистке. Правда, я подозревал, что он говорит мне это только для того, чтобы я позвонил в бюро стенографисток, хозяйкой которого была его приятельница Дора Мэзон. Тем не менее мысль о таких бешеных заработках соблазнила меня. Как большинство писателей, я терпеть не могу усидчивой, скучной работы. Мне казалось очень привлекательным — творить во время беспечной болтовни с какой-нибудь хорошенькой барышней. Но эти блестящие глаза, этот скрипучий карандаш убили все мои золотые мечты. В течение пятнадцати минут я чувствовал то же, что чувствует нервный человек, которого внезапно заставили говорить публичную речь: мозги мои немедленно улетучились, и их место занял хорошо разваренный кочан цветной капусты.
— Мне очень жаль, — сказал я, — но нам нет смысла продолжать. Я диктовать не способен.
Теперь, когда я открыто сознался в своем идиотизме, девушка смягчилась. Она сразу простила меня и закрыла записную книжку.
— Многие бывают неспособны, — сказала она. — Для этого нужна сноровка.
— Все мысли вылетели у меня из головы, чуть только вы взяли карандаш.
— Да, диктовать нелегкое дело.
В этом вопросе мы проявили удивительное единодушие. Я облегченно вздохнул, и мне захотелось поболтать. Это желание испытывают все пациенты, покидающие кресло зубного врача.
— Вас прислали из бюро машинисток и стенографисток? — спросил я.
Вопрос безусловно глупый, потому что я сам час тому назад звонил в это бюро и просил прислать стенографистку.
— Да.
— Скажите, а не встречали ли вы там мисс Мэзон? — торопливо продолжал я. — Мисс Дору Мэзон?
Девушка удивилась.
— Я и есть Дора Мэзон, — сказала она.
Настала моя очередь удивляться. Я не подозревал, что хозяйки стенографического предприятия сами бегают по телефонным вызовам. Мне стало совестно, что я не узнал ее сразу. Ведь я однажды видел ее издалека и должен был запомнить ее внешность.
— У нас в конторе все были заняты, — объяснила она, — я и пошла сама. Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Я близкий друг Акриджа.
— Ах, вот как! А я все удивлялась, почему ваша фамилия кажется мне такой знакомой. Он много мне рассказывал про вас.
Мы довольно долго сидели и болтали. Отличная девушка — эта Дора Мэзон. В ее характере был только один недостаток: она до глупости уважала ум и таланты Акриджа. Я с раннего детства знаю этого изверга — во мне еще не зажила обида, которую он мне нанес, когда похитил мой фрак, оставив меня в нужную минуту без костюма. О, я многое мог бы порассказать о нем его почитательнице, но мне не хотелось разрушать ее девичьи грезы, и я промолчал.
— Он помог мне стать пайщицей бюро машинисток, — сказала она. — Без помощи мистера Акриджа меня никогда бы не приняли. Видите ли, для того, чтобы стать пайщицей, нужно было внести двести фунтов стерлингов. А у меня было всего сто. Но мистер Акридж уговорил их взять у меня сто фунтов, пообещав внести остальные деньги в двухмесячный срок. Он утверждает, что я из-за него лишилась места. Говоря по правде, я сама была виновата в том, что его тетка выгнала меня. Я не должна была идти ночью на бал. Но он и слышать не захотел моих возражений. И вот…
Она болтала так быстро, что я только теперь успел выразить свое удивление по поводу того, что услышал об Акридже.
— Вы говорите, что Акридж обещал внести за вас остальные деньги? — спросил я.
— Да. Не правда ли, это ужасно мило с его стороны?
— Он обещал внести за вас сто фунтов стерлингов? Акридж?
— Да, обещал! — сказала мисс Мэзон. — Он внесет их через шестьдесят дней.
— А если у него не будет этих денег?
— Боюсь, что я тогда потеряю и свои сто фунтов. Но он безусловно сдержит свое обещание. Мистер Акридж просил меня об этом не беспокоиться. Всего хорошего, мистер Коркоран! Я должна идти. Мне очень жаль, что наша совместная работа не принесла никаких результатов. Для того, чтобы диктовать, нужна большая привычка.
Она мило улыбнулась и ушла. Бедное дитя! Все ее будущее зависит от того, внесет ли за нее Акридж сто фунтов стерлингов. У него, конечно, в голове зародился какой-нибудь новый утопический план, который должен принести ему тысячи, — «по самому скромному расчету, старина, по самому скромному расчету», — но в первый раз за долгие годы нашего знакомства я почувствовал, что Акриджа необходимо запереть в сумасшедший дом! Он, может быть, недурной человек, но на свободе его оставлять нельзя!
В передней раздался оглушительный звонок.
— Здорово, старина! — сказал Акридж, входя в мою комнату, не постучав в дверь. — Если не ошибаюсь, я встретил сейчас Дору Мэзон. Я видел только ее спину, но, кажется, это была она. Как она сюда попала?
— Я позвонил к ней в бюро и попросил прислать стенографистку. Она приехала сама.
Акридж достал мою коробку с табаком, набил трубку, удобно расселся на диване и одобрительно поглядел на меня.
— Старина, — сказал Акридж. — Я всегда утверждал, что ты будешь великим человеком. У тебя есть вдохновение. У тебя есть широкий, правильный, твердый взгляд на жизнь. Когда друзья дают тебе советы, ты их исполняешь. Я сказал тебе: «Диктуй свои рассказы — это окупится». И, черт побери, ты сразу же вызвал стенографистку! Спорят только дураки, умные люди — соглашаются. Ты меня порадовал, старина! Если ты будешь диктовать, твой годовой доход увеличится на несколько тысяч. Да, на несколько тысяч, старина, по самому скромному расчету. И если ты будешь вести трезвый образ жизни, старина, через несколько лет у тебя будет целый капитал. Эти деньги, положенные в банк, будут возрастать каждый год на пять процентов и через четырнадцать лет удвоятся. К сорокалетнему возрасту…
Было невежливо ссориться с ним после этих комплиментов, но у меня не было выбора.
— Не беспокойся, пожалуйста, о том, что будет со мной к сорокалетнему возрасту, — сказал я. — Меня интересует, каким образом ты мог обещать мисс Мэзон внести за нее сто фунтов стерлингов?
— Ах, она рассказала тебе об этом? — беспечно воскликнул Акридж. — Да, я обещал и внесу. Дело чести, старина, дело чести! Она по моей вине лишилась службы, и я обязан выручить ее.
— Послушай, — сказал я. — Давай будем говорить прямо. Два дня тому назад ты взял у меня взаймы пять шиллингов и сказал, что эти деньги спасут тебя от смерти.
— Эти пять шиллингов действительно спасли меня от смерти, старина. Я очень тебе благодарен.
— А теперь ты швыряешь по ветру сотни фунтов, как какой-нибудь Ротшильд. Откуда ты их достанешь? Из пальца высосешь, что ли?
Акридж выпустил клуб дыма и огорченно взглянул на меня.
— Мне не нравится твой тон, старина, — сказал он с упреком. — Клянусь дьяволом, ты меня обижаешь. Неужели ты потерял веру в меня и в мое вдохновение?
— О, я знаю, что у тебя есть вдохновение. И широкий, прямой, твердый взгляд на жизнь. У тебя есть хватка, предприимчивость и огромные ослиные уши, которые болтаются вокруг твоей головы, как крылья мельницы. И все же я не могу понять, каким образом ты надеешься достать сто фунтов.
Акридж снисходительно улыбнулся.
— Неужели ты думаешь, что я обещал бы бедной маленькой Доре внести за нее деньги, если бы у меня их не было? Если ты спросишь меня: «Есть у тебя сейчас эти деньги?» — я тебе откровенно отвечу — нет, но они будут, непременно будут. Я уже чувствую их запах.
— Разве Свирепый Биллсон снова собирается выступать на арене?
Акридж взглянул на меня с глубокой скорбью.
— Не говори мне об этом ужасном человеке, старина, — попросил он. — Меня тошнит, когда я слышу его имя. Нет, на этот раз я затеваю солидное коммерческое дело. На днях я встретил одного человека, с которым познакомился в Канаде.
— Разве ты был в Канаде? — перебил я.
— Конечно, я был в Канаде. Поезжай в Канаду и спроси — был я там или нет? Там всякий меня знает. Канада? Еще бы, я был в Канаде! Когда я уезжал оттуда, полицейские провожали меня до парохода и не двинулись с места, пока пароход не отчалил. Итак, несколько дней тому назад, идучи по Пиккадилли, я встретил одного человека, с которым познакомился в Канаде. Теперь он миллионер, а когда я познакомился с ним — у него не было ни гроша за душой. Оказалось, что ему надоело жить в Канаде, и он перебрался в Соединенные Штаты, где ему чертовски повезло. Он купил клочок земли в Техасе и, когда начал копать грядки, чтобы посадить репу, вдруг прямо в лицо ему брызнул фонтан нефти Там такие вещи случаются на каждом шагу каждый день. Если бы у меня было хоть немного денег, я бы отправился в Техас не задумываясь. Мне по душе эта привольная жизнь под открытым небом! И вот, старина, этот мой канадский приятель заявил мне, что он намерен поселиться в Англии. Я посоветовал ему купить поместье где-нибудь в деревне, где можно и рыбу ловить и охотиться. «Хорошо, — сказал он, — я очень люблю охотиться и ловить рыбу. Но где я найду такое поместье?» — «Поручи это дело мне, — сказал я ему, — я достану тебе такое поместье, старина, что ты пальчики оближешь». Он согласился, и я помчался в контору, которая занимается продажей имений. И поговорил с владельцем конторы. Славный старикан, только усы у него изъедены молью. Я сказал ему, что у меня есть миллионер, который подыскивает себе поместье. «Найдите ему поместье, старина, — сказал я, — и мы с вами поделим комиссионные». Он пожал мне руку, и теперь я жду, что вот-вот он найдет что-нибудь подходящее. Теперь ты понимаешь, что все это значит! Я получу половину комиссионных. Подумай об этом, старина, подумай.