Энн Донован - ПАПА-БУДДА
Обзор книги Энн Донован - ПАПА-БУДДА
ПАПА-БУДДА
ЭНН МАРИ
Папа у нас с приветом. Просто без башни. Смеха ради чего только не отчебучит. Однажды в магазин пошел с трусами на голове; соседке наплел, что мы выиграли в лотерею и переселяемся на Барбадос. Но все это цветочки по сравнению с тем, что он учудил теперь. Он стал буддистом.
Мама сначала подумала, что это очередной розыгрыш.
— Пойду, загляну в буддийский центр. На пару часиков, Лиз, я скоро вернусь.
— Там что, пиво бесплатное?
— Нет, малыш, я серьезно. Решил, пойду чуток помедитирую – то есть, попробую.
Мама перестала мыть посуду и так на него посмотрела … «Ну, и что опять он удумал?» - вот такой был взгляд, я его видела миллион раз.
— Джимми, будет лапшу-то мне на уши вешать. Ты же безбожник. В церкви был последний раз, когда хоронили отца. А предпоследний – я тебя еле затащила на Первое причастие Энн Мари. А теперь ты собрался в буддийский центр - медитировать? И еще во вторник, когда все ваши гудят в «Хайлендере»? Не мели ерунды.
Папа, когда смущается, становится похож на тощего парня из фильмов про Лореля и Харди и теребит ухо левой рукой. Тогда-то я и подумала: может, он говорит правду.
— Ладно, понимаю, что это смешно, и, наверно, надо было сказать раньше, но я туда уже ходил. Помнишь, мы в городе как-то работали, в магазине? Ну вот, я вышел купить рогаликов и познакомился с одним парнем, буддистом. Мы разговорились, и я пошел с ним посмотреть их Центр. Дождь лил, делать особенно было нечего. Думаю, схожу, потехи ради – у них же там все одеты по-чудному, бубнят чего-то.
Мама стояла у раковины – мыльные пузыри текли по розовым резиновым перчаткам.
— И?..
— И оказалось, все не так. Люди как люди, ужасно душевные, угостили меня чаем, показали комнату для медитаций. И главное, малыш – атмосфера. Не знаю, как объяснить, но там было так спокойно.
Таким я папу раньше не видела: взгляд – будто он где-то на луне. Вот-вот, мне казалось, он признается, что шутит, - но он все глядел в окно.
— В общем, знаю, что это глупо, но просто хочу попробовать. К ним любой на занятия может придти, так что…
— Ладно, как тебе угодно. Только смотри, чтобы мозги тебе не промыли.
Папа обернулся и увидел меня – я рядом сидела, готовила уроки, но, похоже, он меня только заметил. Он подмигнул мне:
— Этого мы не допустим – верно, доча?
— Еще надо найти, что промывать.
Поначалу не было заметно, чтобы на папу буддизм как-то влиял. Раньше он по вторникам ходил в паб, теперь стал ходить на медитацию в буддийский центр, вот и все. Разницы никакой. Он об этом никогда не говорил, был все тем же папой - ходил на работу, возвращался домой. В спальне на шкафу прикрепил фотку статуи Будды и время от времени, вместо того, чтобы смотреть телек, уходил и запирался там наверху – чтобы, как он это называл, помедитировать. Я думала, ему это надоест. Мой папа не из тех, кто увлекается чем-нибудь всерьез и надолго. Бывает, он загорается и затевает какой-нибудь «проектик». Как-то, например, он строил навес в саду, или однажды ремонтировал старый буфет, который нам достался от бабушки. Папа берется за работу, потом остывает и все бросает. Мама от этого на стенку лезет.
— Джимми, мне уже тошно смотреть на инструменты, они валяются по всей прихожей! Когда это кончится?
— Спокойно, малыш, все идет по плану.
— Неужели?
— Пришлось малость прерваться. Надо новый лак раздобыть, у этого оттенок не тот. Завтра закончу. Спокойно.
Но и две недели спустя инструменты валяются по прихожей, так что мама слетает с катушек и отправляет все хозяйство на помойку.
Я думала, что с буддизмом будет так же. Но шли недели, а папа продолжал ходить в этот Центр, да еще дома начал медитировать, полчаса каждый вечер.
Я решила его расспросить.
— Пап?
— Что, доча?
— А медитация – это что такое?
Он нахмурился.
— Даже не знаю, с чего начать. Сложно объяснить.
— Ну вот, что ты делаешь?
— Ну, сижу в тишине и стараюсь освободиться от мыслей… ну, не то, чтобы освободиться. Вот мысли жужжат у тебя в голове, а их надо замедлить, чтобы они перестали тебя беспокоить.
— А зачем?
— Этого я, доча, и сам не знаю.
— Тебе это нравится?
Он улыбнулся.
— Так точно, доча, нравится.
— Ты, может, поэтому и медитируешь?
— Может быть. Зришь в корень. Может, ты и сама буддистка, только этого не сознаешь.
— Нет, пап, мне что-то буддисткой быть не хочется.
— А почему?
— Если с тобой медитировать, то придется пропускать «Кто хочет стать миллионером» .
Трудно вспомнить, когда я поняла, что у папы это всерьез. Ничего особенного вроде и не происходило. Я заканчивала начальную школу, приближалось лето; а после каникул мы должны были идти уже во «взрослую школу», как называла ее бабушка. Так что надо было заглянуть в новую школу, к выпускному подготовить спектакль, да еще миссис Шелдс перед экзаменами выжимала из нас все соки. Мама тоже была страшно занята, искала мне новую форму и прочее, и еще бабушка неважно себя чувствовала. Словом, то одно, то другое, и думать было некогда про папино увлечение. А он ходил в Центр все чаще. По вторникам и четвергам, иногда даже по субботам, когда шли матчи его любимой команды. А потом однажды мы вместе мыли посуду, и, когда он ставил тарелку на верхнюю полку, что-то выпало у него из кармана.
Я подняла эту штуку – какие-то бусы. Крупные коричневые бусины на толстой веревке. Похожие на розарий , но гораздо крупнее и без делений на десятки.
Я протянула бусы папе, и он сунул их в карман.
— Что это, пап?
— Доча, это четки, – ответил он, аккуратно перекладывая тарелки на полку.
— Розарий?
— Вроде того. Наверно, буддийский вариант.
— А я думала, ты только медитируешь. А ты еще и молитвы читаешь?
— Ну, вроде того.
Это меня сильно смутило. Он же в церковь с нами никогда не ходит, говорит, что в Бога не верит.
— Пап, а кому ты молишься?
— Никому он не молится. «Пусть победит моя лошадка при ставках пятьдесят к одному!» - вот и вся его молитва. — Мама вошла в кухню прямо в пальто. — Я к бабушке, вернусь через часок.
— Ладно, малыш.
Я вытерла миску и подала ее папе.
— А кому ты молишься?
Он посмотрел на меня как-то странно.
— Знаешь, доча, не так все просто – я и сам не очень понимаю, что происходит, но…
— Ладно, пап, я так просто спросила. Не парься.
Он улыбнулся – мой прежний папа.
— «Не парься» - ну и словечки. Ты где живешь, в Нью-Йорке, что ли?
Я кинула в него полотенцем.
— По крайней мере, я на земле живу, а не летаю где-то там, будто йог.
Я расставила руки, загудела и, как самолет, закружила по кухне.
Папа схватил меня и стал щекотать, пока я от смеха не повалилась на пол.
Когда в нашу дверь позвонили, мы с мамой только вернулись с фермерского рынка. Странная это была картина - ламы в Мэрихилле. Кришнаиты у нас появляются нередко - поют на улице, позвякивая бубенцами, и по субботам на Байерс-Роуд мимо библиотеки так просто не пройдешь – непременно к тебе пристанет какая-нибудь дама в розовом и будет внушать, что надо быть счастливым. Но теперь к нам пожаловали настоящие тибетские ламы, бритоголовые, в оранжевых одеждах. В субботу среди бела дня трое лам возникли у нас на пороге, а соседи так пялились на них, словно это были не люди, а животные о четырех ногах. Но ламы переполоха будто не замечали. Может, они просто привыкли. Или медитация так на людей влияет, что все им становится трын-трава.
Они поклонились, и стоявший посередине сказал:
— Здравствуйте. Здесь живет Джимми Маккенна?
Он говорил без ошибок, но акцент был незнакомый.
— Папы нет дома.
Человечек, улыбаясь, покивал головой.
— Он скоро придет, — объяснила я. — В магазин вышел.
Они и не думали уходить.
— Мы его подождем, — сказал средний.
— Тогда, может, зайдете в дом?
— Спасибо.
Они прошли за мной в гостиную.
— Присаживайтесь, — сказала я, указав на диван.
Мама была на кухне.
— Мама, там к папе пришли трое лам. Я им велела подождать в гостиной.
— Ламы? — Она чуть не уронила тарелку.
— Да, ламы – ну, как священники, только буддийские.
— Мы же тебе говорили не вступать в беседы с незнакомыми.
— Но ты сама учила, что надо быть гостеприимной. И это папины друзья.
— Где его носит… — Она выглянула в окно, потом опять обратилась ко мне. — Пойди, предложи им чаю.
Ламы сидели в гостиной на полу, скрестив ноги, закрыв глаза. Их предводитель открыл глаза и улыбнулся.
— Мама спрашивает, будете ли вы чай.
— Вы очень добры. Спасибо.
Стало слышно, как открылась входная дверь.
— Пап, иди сюда, — позвала я.
— Что случилось, доча? Ой…
