Елена Хаецкая - Атаульф
А Снутрса с той поры почитает. Ибо никто в дружине не соглашался с Ульфом сражаться, руку Ульфу набивать — памятны были и насмешки ульфовы, и высокомерие его былое. Один только Снутрс не погнушался. А Ульф — он хоть и узок умом, хоть и чванлив, но добро помнит очень долго. Хотя зло — еще дольше.
В дом входя, взялся Снутрс рукой за столб дверной, будто на прочность его пробуя. На скамью садился — скамью потрогал. Плошку ему подали за трапезой — плошку в пальцах повертел, не развалится ли. Говорил Снутрс хрипло, отрывисто, будто гавкал.
Это гавканье потом по всему селу разносилось, пока Снутрс повсюду ходил, ко всему приглядывался, взором щупал да руками трогал. И на всякое слово, к себе обращенное, хмыкал. Либо задумавшись.
Ильдихо хлопотала — хватил ее за зад и хмыкнул. Богов дедовых рукой огладил — хмыкнул. К хродомерову подворью подошел — аж два раза хмыкнул.
Спросил Ульфа:
— Здесь, что ли, тын ставить предлагаешь?
Ульф кивнул.
Снутрс спросил:
— А что Рагнарис говорил, будто на кургане ставить собираетесь?
— На кургане смысла нет. Место, может, и хорошее, а воды нет.
— Теодобад сказал, чтоб курган не трогали, — обронил Снутрс.
И тут навстречу им Хродомер вышел. Не успел поздороваться, как Снутрс уже загавкал ему в лицо:
— Много про твой колодец разного болтают, Хродомер! Слыхали мы в бурге, будто дрищете вы с этой воды уже два десятка лет. Вот, посмотреть пришел на это диво!..
Хродомер лицом потемнел. И спросил:
— Кто это в бурге такое про мой колодец говорит?
— Агигульф, рагнарисов младший, говорил. Да и сам Рагнарис, когда его удар хватил, как раз об этом печалился…
Только рукой махнул Хродомер.
— Рагнарис меня и из хеля достанет, — сказал он.
А Снутрс засмеялся, точно пес залаял.
— Дай мне, что ли, водицы из твоего колодца, — попросил он. — Не задрищу, стало быть — быть по твоему: здесь и будем тын ставить.
— Видано ли, чтобы от задницы старого пердуна такое важное дело зависело — где оборонительный вал ставить? — разворчался Хродомер.
— Ха, ха. Не ворчи, старик, — молвил Снутрс. — Теодобад тоже думает, что твое подворье укреплять надо. «Иди, — так сказал мне вождь, — ступай, Снутрс, к Хродомеру, и испей. Не задрищешь — ставь тын!» Так он сказал.
— Мало ли какие глупости сопляк Теодобад следом за сопляком Агигульфом повторяет, — рассердился вконец Хродомер и палкой на Снутрса затряс.
— Сам посуди, — ничуть не испугался Снутрс, — коли все село у тебя на подворье задрищет, так никаких лопухов не хватит. А кругом враги вас осаждают… потонете ведь в дерьме, Хродомер! Теодобад хоть и сопляк, а до такого додуматься у него ума хватило.
Хродомера чуть удар не хватил.
— Ты зачем сюда явился? — зарычал он. — Меня позорить? Перед кем выставляешься? Перед этим (тут он впервые на Ульфа взор обратил), что из долгов, да плена, да рабства не вылезает?
На это Снутрс сказал так:
— Мне Теодобад велел тын здесь поставить. Вот я и гляжу, подходящее ли у тебя место. Людей он тебе даст, чтобы работу эту сделать. За то десять воинов в дружине кормить будете.
Хродомер поворчал еще немного и в дом к себе пригласил.
И испил воды Снутрс. Весь вечер ходил, усмехаясь. По животу себя гладил. А на дворе у нас дядя Агигульф с друзьями своими из бурга пиво пил и Теодобада славил. Про гусли вспомнилось, про тот поход, когда Агигульф коня себе добыл. Многое вспоминалось в тот вечер… Подошел к ним и Снутрс, поглядел тусклыми своими глазами из-под кустистых бровей, пива испил. И вдруг взревел:
— Ну что, герои? Сидите, ждете — как, задрищет Снутрс или не задрищет?
И ветры испустил силы великой.
— А вот и не задрищешь, — сказал Арнульф, его приемный сын.
— Почему это? — спросил Снутрс, немного обиженный.
— Если б живот разболелся у тебя, — разъяснил Арнульф (он отца своего приемного хорошо знал), — побоялся бы ветры пускать. Штаны бы измазал.
И заржал. И следом за ним и прочие засмеялись.
На свою беду мимо Одвульф шел. Словили дружинники Одвульфа, сперва лаской заманили, пивом угостили — Одвульф, доверчивая душа, и размяк. А как размяк, начали его предлагать в мирные вожди. Давно пора, мол, снова мирных вождей избирать. Отчего, мол, Одвульф тут в селе киснет, у баб портки выпрашивает, когда самое ему место — в бурге, рядом с Теодобадом, мирным вождем сесть?
Одвульф не сразу понял, что смеются над ним. А когда понял, то вдруг вспылил и лишнего наговорил. Не след таким молодцам лишнего говорить, да еще кому? Одвульфу, «Бешеному Волку»! И поняв это, испугался вдруг Одвульф. И спросил дядя Агигульф вкрадчиво — голосом нежнейшим, будто девку на сеновал зовет:
— А не сходишь ли ты, Одвульф, не разыщешь ли племянника моего Гизульфа?
И сказал Одвульф испуганно — точно как девка, которой и на сеновал идти боязно, и отказать герою невозможно:
— А зачем бы мне, Агигульф, племянника твоего искать? Сам бы поискал, коли охота.
— Племянник мой Гизульф мне сейчас очень нужен, — пояснил дядя Агигульф. — А у тебя глаз острый да и воин ты хороший. Куда мне сравниться с тобой. Не сыскать мне, пьяному, мальца по такой-то темени. Опять же, воины вон сердятся, что ты слов обидных им наговорил и уйти захотел. Кто, как не я, остановит их и умилостивит, чтобы не убили тебя?
Дружинники со смеха кисли.
Одвульф еще больше замялся.
Тут его все дружинники уговаривать стали. Только чудно они его уговаривали. Они к Одвульфу и вовсе не обращались, а беседу вели между собой.
Арнульф сказал:
— Не нравятся мне прыщавые рожи. А тебе, Рикимер? Нравятся тебе прыщавые рожи?
А Рикимеру прыщавые рожи тоже не нравились.
А Снутрсу они так очень не нравились.
Снутрс такие рожи вмиг гладкими делать умеет. Он секрет особенный знает. Его кузнец научил.
Тут Одвульф сказал дяде Агигульфу:
— Коли тебе племянник твой так позарез нужен, то выручу уж по родству.
И ушел Одвульф.
А вскоре и Гизульф запыхавшись прибежал: по какой надобе его дружинники зовут? К тому времени и дружинники, и дядя Агигульф уже много пива выпили. И о славных подвигах разговор вели.
Завидев Гизульфа, дядя Агигульф хвалиться начал: вот, мол, какие у меня племянники! Всему их научил! И стравил нас, чтобы мы с Гизульфом боролись.
Мы стали бороться. Мы очень старались и Гизульф меня побил. Дружинники от души смеялись и Гизульфа пивом угостили.
Дядя Агигульф, Гизульфом гордясь, сказал, что как тын в селе поставят, так сразу Гизульфа в бург повезет. Пускай зиму в бурге просидит, в дружине пообвыкнет. Сперва думал дядя Агигульф весной Гизульфа в бург с собой взять, а сейчас вот решил: нет, уже нынче можно его туда везти. И Тарасмунд, отец ихний, ему, Агигульфу, в том препятствовать не будет. Тарасмунд ему, Агигульфу, вообще не указ! У нас в доме как заведено было? (Дядя Агигульф все больше распалялся.) Тарасмунд детей плодит и поле пашет. Он же, Агигульф, воюет и имущество тем приумножает.
— А Ульф? — спросил Снутрс. — Ульф-то у вас на что?
Задумался Агигульф на мгновение, а потом нашелся:
— Как только слишком много имущества у нас соберется, как только дух мой воинский в пиве тонет, так сразу Ульф потребен — проиграть все это. А то, глядишь, выкуп за Ульфа платить придется. Либо же из рабства его вызволять… Вот для того нам Ульф и надобен, чтобы не зажирели мы тут в достатке.
И хохотали дружинники, покуда из темноты Ульф не выступил.
Дядя Агигульф, хоть и пьян был, а вдруг смутился.
Ульф же сказал ему, ничуть не обижаясь:
— Дружки твои, Агигульф, завтра в бург уедут. А вот тебе со мной под одним кровом не один день еще жить.
Тут еще пуще захохотали дружинники. А громче всех Снутрс заливался: гав! гав! И кулаком себя по мослатому колену бил.
А дядя Агигульф почему-то не смеялся.
Отсмеявшись, спросил Ульфа Снутрс:
— А что, отпустит ли отец в бург Гизульфа?
Ульф на это сказал:
— У Тарасмунда и спроси. Меня что спрашивать. Я над Гизульфом не властен.
И на Гизульфа, от пива ослабевшего, посмотрел тяжким взором, так что поневоле съежился Гизульф — губы затряслись, чуть не заплакал.
Рикимер же, добрая душа, спросил, чтобы разговор переменить, хорошо ли Гизульф удар держит. Дядя Агигульф сказал, что хорошо. Сам, мол, мальца обучил, как надлежит. Проверить решил Рикимер, Гизульфа в живот кулаком неожиданно ткнул. Гизульф согнулся и едва не сблевал. Плохо держал удар Гизульф.
Тут Снутрс сказал: ничего, мол, в бурге быстро обучат. В бурге не только хвастливые сопляки сидят, там и воина сыскать можно. В бурге — как? Либо ты держишь удар, либо помираешь. Вот как у нас в бурге.
Дядя Агигульф страшно разобиделся. Спросил, может, Снутрс и в нем, Агигульфе, сомневается? Снутрс тут же дядю Агигульфа кулаком в живот ткнул И как был дядя Агигульф до самых глаз пивом налит, то срыгнул дядя Агигульф, как младенец.
