Виктор Поротников - Князь Святослав II
Ода внимательно выслушала Святослава. Затем дала ему совет:
- Изяслав выстроил церковь в честь святых Бориса и Глеба в Вышгороде, а ты возведи Борисоглебский храм в Киеве. Да еще краше! В следующий раз Феодосию упрекать тебя будет труднее, ибо за тебя, свет мой, встанут дела твои праведные.
Святослав враз протрезвел: совет Оды ему понравился.
На другой день Святослав, сев на коня, принялся ездить по Киеву, выбирая место для будущего храма. Помогал ему в этом боярин Зерновит и воевода Перенег.
Зерновит предложил место на холме Щекавица. Перенег же предлагал, что лучше всего ставить храм святых Бориса и Глеба в Копырьеве конце. Но Святослав решил по-своему, ему приглянулось местечко на Подоле близ пристани на Почайне-реке. Пусть Борисоглебский храм видят не только русичи, но и заморские гости, корабли коих все лето стоят у берегов Почайны, сказал Святослав. Да и маловато храмов на Подоле по сравнению с Горой и Ярославовым Градом, а ведь на Подоле да в Гончарном конце живет больше половины населения Киева.
Митрополит Георгий как только проведал о замысле Святослава, сразу к нему пожаловал и давай упреками сыпать, мол, нарушает князь уговор, что храмы святым Борису и Глебу в Киеве строить не будут.
- Где угодно, только не в Киеве, - молвил владыка Георгий. - На том стоял и стоять буду! Изяслав мне крест целовал на этом.
- Изяслав крест целовал, а я нет, - огрызнулся Святослав. - И будет по-моему!
Крепко разругались Святослав с Георгием, таких слов наговорили друг другу, какие во хмелю не каждый скажет.
Владыка Георгий на другой же день взошел на торговый греческий корабль и отправился в Константинополь.
- Жаловаться патриарху поехал, - процедил сквозь зубы Святослав, когда ему сообщили о внезапном отъезде митрополита. - Не битьем, так катаньем хочет меня взять, песья душа!
* * *
В середине лета состоялось венчание Глеба и Янки, дочери Всеволода Ярославича.
Торжество происходило в Переяславле, где Глеб ныне держал свой княжеский стол. Янка несколько раз до этого порывавшаяся сбежать ко Глебу в Новгород, была безмерно счастлива, когда ее суженый супруг вдруг сам приехал к ней в Переяславль. Еще Янка была рада тому, что нелюбимая ею мачеха перебралась из Переяславля в Чернигов.
«Наконец-то ханская дочь не будет больше осквернять своим присутствием покоев, где некогда жила милая матушка», - с присущей ей прямотой заявила Янка Оде, приехавшей на свадьбу.
Из всех братьев Глеба к нему на свадьбу пожаловал только Олег, да и тот пребывал в печали, схоронив недавно жену.
Ода в душе радовалась, что Олег овдовел, ибо в ней с новой силой вспыхнула страстная любовь к пасынку, который в свои двадцать пять лет стал статным витязем с властным голосом и мужественным лицом. За время разлуки чувства Оды к Олегу не притупились, наоборот, она жила воспоминаниями о тех сладостных мгновениях и днях. Ода молила Господа о том, чтобы все это опять вернулось к ней, и даже о том, чтобы в конце концов Олег стал ее законным супругом.
После свадебных торжеств Олег вместе с отцом и мачехой приехал в Киев. Где задержался на неопределенный срок, вынужденный к тому Одой, которая делала все, чтобы вновь опутать его своими чарами. Не хотел и Святослав так скоро отпускать от себя любимого сына. Желая, чтобы Олег поскорее позабыл свое горе, Святослав, сам того не подозревая, толкал его в объятия Оды: велел жене неотлучно находиться при Олеге, развлекать его беседой, воспоминаниями о детстве, тешить музыкой и пением.
- Покажи ему Киев, ведь Олегу сей град почти незнаком, - выставлял супругу Святослав. - Свози его в Вышгород и Василев, покатайся в ладье по Днепру. Пусть новые впечатления вытеснят из Олегова сердца застарелую боль.
У самого Святослава забот было невпроворот. Перво-наперво им было отправлено посольство в Краков к Болеславу с богатыми дарами и напоминанием, что нынешний князь киевский более близкая родня польскому князю, чем изгнанник Изяслав. Если договориться с Болеславом не удастся, значит, придется готовиться к войне с поляками. А тут еще неугомонный Всеслав гремит оружием в своем Полоцке. Уж против этого соседа войско нужно всегда держать наготове! Другое посольство было отправлено Святославом в Царьград, дабы расстроить коварные замыслы митрополита Георгия, собравшегося мстить Святославу гневом патриарха и недовольством императора.
Ода тянулась к Олегу, желая пробудить в нем прежний любовный пыл. Но тот был до странного холоден и неприступен.
Ода была в отчаянии. Она видела и чувствовала, что желание будоражит и Олега, но во всех его поступках теперь было больше разума, нежели чувств. И разум этот, как видно, не позволял Олегу преступать запретную черту.
«Повзрослел младень, - с горечью думала Ода, - понабрался меры в речах своих и поступках. Я же, наоборот, с годами эту меру утратила. Мне и грех в сладость, лишь бы с милым!»
Однажды вечером, когда Олег и Ода остановились в Берестове по пути из Василева в Киев, между ними произошел неожиданно проникновенный разговор. Затеяла его Ода, которая не переставала подыскивать отмычку к Олегову сердцу.
Они сидели у открытого окна и слушали соловьиные трели, долетавшие из темного олынанника, разросшегося за частоколом, окружавшим княжескую усадьбу.
Впервые за много дней общения с Олегом Ода позволила себе расспросить его о Млаве. Как случилось, что она умерла в столь юные лета?
- Началось все после первых неудачных родов, - нехотя отвечал Олег на расспросы мачехи. - Первенец наш родился мертвый, а Млаву лекари и повитуха кое-как выходили. Поставили они на ноги мою ненаглядную, но прежней телесной крепости в ней уже не было. Чахла как сосенка на болоте, пока не угасла совсем. - Голос Олега дрогнул. - Схоронил я Млаву рядом с дочкой нашей мертворожденной, коей даже имя дать не успели. И нет теперь у меня ни дочери, ни жены. Видать, наказал меня Господь за грехи мои.
В этот миг Оде открылась вся глубина горя, пережитого Олегом. Пережитого и незабытого.
- Это скорее козни дьявола, - промолвила Ода и нащупала в темноте руку Олега. - Дьявол отнял у тебя одну дочь, зато Господь даровал тебе другую.
- О чем ты? - пробормотал изумленный Олег. - Я не понимаю тебя.
- Помнишь, ночь перед твоим отъездом в Ростов? - продолжила Ода таинственным голосом. - Помнишь, как мы любились с тобой в светелке у Регелинды? После той ночи забеременела я, Олег.
Ода почувствовала, как Олег стиснул ей руку своей сильной ладонью.
- Я не стала вытравлять зачатое дитя, доносила его и родила прелестную девочку, - сказала Ода. - Скоро ей исполнится три года.
- А как же отец? - волнуясь, спросил Олег. - Он ничего не заподозрил?
- Святослав даже не знает об этом ребенке, - спокойно ответила Ода. - Я рожала в Саксонии, куда уехала загодя, чтобы никто ничего не заподозрил.
- А твои родственники в Саксонии, что подумали они? - допытывался Олег.
- Им я объяснила, что якобы мой супруг больше не желает иметь детей, поэтому я буду рожать втайне от него, так как непременно хочу иметь дочь.
- Как ты могла знать, что у тебя родится дочь?
- Ничего я не знала, - вздохнула Ода. - Просто я молила об этом Богородицу, и она услыхала мои молитвы.
- Как ты назвала нашу дочь? - тихо спросил Олег.
- Хильда, - так же тихо промолвила Ода. Эту ночь они провели вместе.
…Вскоре Олег собрался в обратный путь к своему стольному граду Ростову.
Святослав, прощаясь с сыном, просил его оказывать поддержку братьям Давыду и Ярославу, которые соседствовали не только с Олеговой вотчиной, но и с дикими лесными племенами.
Ода, поцеловав Олега, чуть слышно произнесла:
- Помни о нас, - сделав ударение на последнем слове. Олег кивнул и, заметив, что отец отвернулся, соединил свои жадные уста с губами мачехи, которая казалась ему в этот момент самой красивой и пленительной женщиной на свете.
Гита
В лето 6583 (1075) в Киев к Святославу прибыли
послы германского короля просить за Изяслава…
Повесть временных летБольше года мирно сидел Всеслав в своем Полоцке с той поры, как вокняжился в Киеве Святослав. Но, как говорят, любая тишина обманчива, а в тихом омуте черти водятся. Вдруг восхотелось Всеславу подвигов ратных и объявился он с войском своим буйным под Псковом. Псковичи, не долго думая, послали в Новгород за подмогой.
Давыд, хоть и призвал новгородцев вооружаться, однако выступать против грозного полоцкого князя не собирался. Он разослал гонцов к Олегу в Ростов и к отцу в Киев. В посланиях своих Давыд нагородил одну небылицу на другую, дабы в Киеве и Ростове подумали, будто положение у него совсем плачевное: безбожный Всеслав вот-вот в Новгород ворвется.
