Вечное - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза)

— Те же самые чувства испытываю и я, думая об отце. Я всегда буду им гордиться.

На глаза Элизабетты навернулись слезы, но она сумела их удержать. Ей стало очень горько за отца, за Марко, за его отца, за Джемму. За Сандро и Массимо. За Нонну. За всех евреев гетто. За Рим.

— У меня есть план. Подробности расскажу, когда приедем на место. Тебе нужен Сандро, значит, я его для тебя вытащу. — Марко не сводил с нее взгляда. — Ты ведь любишь его, правда?

— Да.

— И я его люблю. Я бы тоже его выбрал. — Марко помолчал. — Но это не значит, что я не люблю тебя.

Элизабетта посмотрела на него.

Марко нерешительно ей улыбнулся:

— А теперь поспи, cara.

Глава сто двадцать третья

Сандро с отцом весь день провели во дворе. Дождь перестал, но небо все еще было пасмурным и хмурым. Люди сбивались в кучки, их терзали голод, жажда и страх. Сандро наблюдал за ними весь день, и наконец у него созрел план.

— Вставай, папа.

— Зачем?

— Я тут кое-что придумал. — Сандро протянул ему руку и поднял отца на ноги.

— Что?

— Гляди, немцы отпускают всех неевреев. — Сандро указал на переднюю часть двора, где нацистские офицеры разместили охрану. Там выстроилась короткая очередь из гоев и Mischlinge — так немцы называли метисов, полуевреев-полугоев, — которых собирались отпустить.

— Мы не можем притвориться гоями. Я член Совета общины, моя фамилия — во всех списках.

— Знаю, но ты послушай… — Сандро склонился к отцу. — Я наблюдал за происходящим весь день, здесь наши друзья и соседи. Я подмечал тех, кто здесь, но потом понял, что ошибаюсь. Надо искать тех, кого здесь нет.

— Что ты имеешь в виду? — Отец заинтересованно поднял голову.

— Знаешь, кого я не видел? Маттео и Джованни Ротоли. Их здесь нет.

— Тех, что жили напротив?

— Да.

Массимо пожал плечами:

— Должно быть, когда пришли немцы, их не было дома.

— Точно. — Сердце Сандро забилось быстрее. — Маттео и Джованни здесь нет, так что мы можем прикинуться ими. Маттео ведь не еврей, просто женат на еврейке — Ливии. Значит, Джованни, его сын, еврей лишь наполовину. Если нацисты найдут Маттео и Джованни Ротоли в каком-нибудь списке, они сочтут их Mischlinge. Мы можем выдать себя за них. Мы знаем о них все.

— Верно! — Отец заулыбался, расправляя плечи. — Нужно попробовать!

— Иди за мной. — Сандро пробился сквозь толпу, отец шел позади. Они добрались до выхода, где за трибуной стоял немецкий офицер.

— Чего вам? — Немец в фуражке хмуро взглянул на них.

Сандро изо всех сил старался держать себя в руках.

— Синьор, меня зовут Джованни Ротоли, а это мой отец, Маттео. Я — Mischlinge, а мой отец — гой, он итальянский католик. Мы живем на площади Костагути, нас забрали случайно.

— А раньше чего молчали?

— Мы были в одном из классов. Пожалуйста, мы не должны здесь находиться.

— Покажите удостоверения личности.

— В спешке мы оставили их дома. — Затаив дыхание, Сандро смотрел, как немец роется в бумагах на трибуне. Солдаты позади него выстраивали гоев в очередь на освобождение. Расстояние между гибелью и спасением исчислялось жалкими сантиметрами.

— А, вот… Ротоли. — Нацист указал на фамилию Ротоли в бумагах, затем поднял взгляд. — Отлично. Вставайте в очередь, да побыстрее. Топайте.

Сандро с трудом скрыл облегчение. Он повернулся взять отца за руку, и они вместе обошли другого солдата, который присматривал за очередью на освобождение.

— Встать в строй! — велел немец, а затем присмотрелся к Сандро. — Эй ты, что это у тебя в петлице?

Сандро опустил взгляд на свою куртку. В петлице висел поникший базилик из сада Элизабетты. Она вручила ему веточку вчера ночью.

— Просто базилик.

— Где ты его взял?

— Моя девушка подарила, — ответил недоумевающий Сандро.

— Ха! Она передала для тебя записку. Ты Сандро Симоне?

Сандро замер при звуке своего настоящего имени. Его отец в ужасе оглянулся.

Немец за трибуной повернул к ним голову.

— Симоне? Ах ты, грязный еврей, прикинулся Ротоли! — Он выдернул Сандро из очереди, а затем занес руку, чтобы его ударить.

Сандро, защищаясь, закрылся локтем.

Но удар уже был нанесен.

Глава сто двадцать четвертая

Марко и Элизабетта вышли в Карпи, на маленькой станции с заброшенным зданием вокзала, больше смахивающим на навес, открытый с трех сторон. Горела всего одна тусклая лампочка без абажура под потолком, в воздухе витали запах конского навоза и странный кислый аромат, возможно, бальзамического уксуса. Марко достал из рюкзака фонарик и компас.

Элизабетта огляделась.

— Вот уж правда глухомань.

— Здесь только виноградники, как и говорила Джемма. — Марко охватила мимолетная грусть, но он от нее отмахнулся. Предстояло выполнить сложное задание, и Джемма первая бы пожелала ему удачи.

— Так в какую сторону нам идти?

— Подожди. — Марко сверился с компасом и зашагал вперед, поманив Элизабетту за собой. — Сюда. Транзитный лагерь в Фоссоли, это на северо-востоке, в стороне от Карпи.

Элизабетта пристроилась рядом, Марко подсвечивал фонариком путь. Они шли по грунтовой дороге, по обе стороны от нее не было ничего — ни домов, ни виноградников. Примерно в двух километрах впереди виднелся Карпи — небольшое скопление огней и темных черепичных крыш.

Элизабетта оглянулась.

— Так что же дальше?

— Нужно как можно ближе подобраться к транзитному лагерю, посмотреть на местности обстановку и разнюхать, как там все устроено.

— Сколько нам идти?

— Наверное, час. Может, меньше.

Они пошли дальше и через некоторое время оказались у перекрестка, где был указатель со стрелками, направленными в разные стороны.

— Смотри, знак, — кивнула на него Элизабетта.

— Вижу.

— Фоссоли прямо.

— Туда мы и идем. — Марко шагал дальше, вдыхая деревенский воздух: тот напоминал ему об Абруццо, откуда были родом его родители.

Они с семьей время от времени приезжали туда навестить бабушку и дедушку. Отец всегда рассказывал, как они с матерью влюбились друг в друга и переехали в Рим, вся жизнь казалась им грандиозным приключением.

— Марко, почему ты не говорил, что не умеешь читать?

У него пересохло во рту. Щеки обдало жаром.

— Стыдиться тут нечего.

Марко не знал, что ответить. Стыдиться, конечно, было чего. Он шел прямо, и Элизабетта не видела выражения его лица.

— Марко?

— Я умею читать.

— Прости, но сомневаюсь, — сочувственно, а вовсе не обвиняюще сказала Элизабетта, отчего ему стало только хуже.

— Умею.

— Тогда что написано на том указателе?

— Мне он не нужен. Я полагаюсь на компас. Я прекрасно умею по нему ориентироваться.

— Просто скажи, что там написано.

— Там написано, что мы идем в правильном направлении.

— Ты же знаешь, я спрашиваю о другом. Там были названия городов поблизости и расстояние до них.

— Ладно, признаюсь: я читаю не так хорошо, как ты или Сандро. Ты прочла много книг, а он гений. Я тоже умный, просто не такой умный, как вы.

— Еще какой.

— Вовсе нет. — Марко хотелось верить, что она права, но это было не так. Его выдало чертово расписание поездов.

— Ну хватит, Марко, ты очень умный. Я тебя знаю, вижу, на что ты способен. Да взять хоть сегодня.

— Сегодня умер мой отец.

Элизабетта коснулась его руки.

— Ты сочинил историю для гробовщика, придумал план для Арнальдо. Ты здорово говоришь по-немецки и одурачил того солдата. Он даже согласился передать Сандро мою записку.

— Он согласился только потому, что ты красивая. Даже немцам нравятся красивые девушки. — Марко покачал головой. — Сомневаюсь, что он отдал ее Сандро.

— Я хочу сказать, ты очень умный.