Михаил Казовский - Топот бронзового коня
- Все, что ни попросите!
- Вот и замечательно. Главное - держать Велисария на коротком поводке. Парализовать полностью. Он не должен ни бороться с императором, ни вернуть его прежнее доверие. И благополучно отправиться в Италию - на триумф или гибель, как ему в этом повезёт…
Нино заглянула василисе в глаза:
- Обещаете, что супруга не убьют до отъезда?
- Обещаю, лапушка. Можешь быть покойна.
Так прошли три недели, и депрессия бывшего стратега начинала принимать черты помешательства. Он ходил, озираясь по сторонам, вздрагивал от каждого шороха и шарахался от всадников, скачущих мимо него. А когда Лису доложили, что явился из дворца от императрицы некий посыльный, рухнул на постель с криком: «Он убийца, убийца, послан, чтобы меня убить, не впускайте, гоните!» - и забился в истерике. Кое-как беднягу привели в чувство. Наконец порученец был допущен и с поклоном передал Велисарию свиток от её величества. Полководец трясущимися руками раскатал пергамент. И прочёл, от волнения с трудом разбирая строчки: в грамоте говорилось, что царица, по ходатайству Антонины, побывала у императора; Велисарий всемилостивейше прощён - может не опасаться ни за жизнь, на за собственное имущество: если примирится с супругой, то доверие к нему будет восстановлено полностью. Тот, измученный собственными страхами, даже не поверил своим глазам и перечитал дважды. Нет, сомнений не оставалось: документ не поддельный, подпись и печатка государыни настоящие. Получается, Антонина его спасла? Он её третировал, мучил, унижал, а она просила за мужа у императрицы? Господи, какой он осел! Продолжал сомневаться в преданности Нино! И подозревал в связи с Феодосием. А она любит мужа, мужа! Что и доказала на деле. Как же можно сердиться на жену после этого? Не восстановить отношения?
Лис проговорил, обращаясь к посыльному:
- Передайте её величеству, что моей благодарности нет предела, - слезы хлынули у него из глаз. - Я её слуга - ныне и навек. Все условия будут выполнены немедленно. И когда сиятельная чета выразит желание дать мне новое поручение, то в моём лице обнаружит самого надёжного исполнителя. Остаюсь в ожидании приказа!
Порученец ушёл, а стратиг побежал в комнаты супруги. Там сказали, что она уже отдыхает и находится в спальне. Он пролепетал: «Хорошо, не стану её будить…» - но услышал из-за дверей: «Я ещё не сплю, заходи».
Он вошёл и увидел опочивальню, освещённую пламенем свечи. Антонина возлежала на ложе в соблазнительной позе, в лёгкой полупрозрачной тунике, и её смоляные волосы с хорошо закрашенной сединой были живописно рассыпаны по большой шёлковой подушке. Женщина спросила:
- Что произошло, Лис?
Велисарий ответил, объяснил срывающимся от наплыва чувств голосом, опустился перед ней на колени, начал гладить её лодыжки, целовать ступни и лизать между пальцами. Та смеялась и игриво протестовала, но не отнимала у него своих ног. Он взглянул с любовью:
- Стало быть, прощён?
- Ну, конечно, мой неподражаемый. Сам же видишь: всё плохое, происходившее между нами, забыто. Я твоя всецело.
- Так же, как и я - твой!
- Что ж ты медлишь, милый? Поднимайся ко мне! - протянула руку, привлекла супруга и прижалась к нему всем телом.
- Дорогая, - изредка стонал он от удовольствия, между поцелуями. - Без тебя, без твоей защиты у императрицы я бы умер. Ты - единственный смысл моей жизни. Не великие завоевания, не триумфы на ипподроме. Только ты, только ты и Янка - как вершина нашей с тобой любви.
А коварная дама гладила его по вискам, бороде, усам, сладостно мурлыча:
- Ну, конечно, любимый. Как же я могла тебя не спасти? Мы с тобой единое целое, друг без друга совсем не можем…
Эта ночь была для них восхитительна, как в медовый месяц.
А наутро Силенциарий вдруг нарушил список аудиенций и позвал его на приём к императору без очереди. Полководец был весьма польщён, даже задал вопрос, не выдержав:
- Получается, что его величество снизошли?
Павел подтвердил:
- Сами соизволили. И находятся в очень хорошем расположении духа. Постарайтесь воспользоваться этим - испросите прощения по всем пунктам.
- Приложу усилия.
Он увидел Юстиниана не в парадных одеждах, а в довольно простой хламиде, с непокрытой головой и в сандалиях из обычной кожи. «Годы совершенно его не трогают, - про себя отметил военачальник. - И морщин немного. Всё такой же весёлый взгляд, как и в юности. Может, заговорён от старения?» Между тем его величество со смешком воскликнул:
- Боже, Лис, что с тобой случилось? - и пошёл навстречу. - Столько седины в волосах! Понимаю: переживал наши с тобой размолвки. Я, ты знаешь, тоже. Виноваты наушники, без конца чернившие тебя в моих глазах. Каюсь, каюсь: верил их наветам. Но императрица полностью разубедила меня. И теперь уверен: ты ни в чём не виновен, никаких злых намерений не вынашивал и, как прежде, мой надёжный соратник.
Велисарий с благодарностью поклонился:
- В этом нет сомнений, ваше величество. Вы хотите поручить мне новую кампанию?
- Да, со временем, - государь кивнул. - Надо только сосредоточить силы: после известной тебе измены Иоанна Каппадокийца и его закономерной отставки все финансовое хозяйство пришло в упадок. Он, конечно, был гений фиска [33], равных ему не сыщем… Ничего, система выстроена надёжно, мы наладим сборы налогов и опять сможем двинуть в Италию свежие войска.
- Ваше величество, я располагаю достаточными средствами и, по крайней мере, половину необходимой для отплытия суммы хоть сегодня готов внести.
Самодержец не возражал:
- Я не премину воспользоваться твоим предложением. Но, наверное, речь пойдёт о будущем лете. А пока назначаю главой всех моих конюшен. Наведи в них порядок, словно бы Геракл у Авгия, и проинспектируй табуны, что пасутся во Фракии. Надо восстановить боевую мощь нашей кавалерии. Впереди отвоевание Апеннин.
Прежде чем расстаться, полководец проговорил:
- И ещё одна просьба, если разрешите…
- Слушаю тебя.
- Не пора ли освободить Вузу, обвинённого в преступлениях, коих не совершал?
Император выразил удивление:
- Разве он сидит? Я не помню. Хорошо, обещаю выяснить и, конечно же, при необходимости, даровать свободу.
В общем, помирились. Велисарий с удовольствием взялся за порученное ему дело и неделю спустя поскакал во Фракию. Это было необычайно вовремя, так как именно в те дни в Софианской гавани появился корабль, на котором привезли Феодосия. Операция по его поимке и возвращению в Константинополь проводилась по приказу императрицы тайно; исходя из этого, молодого монаха под покровом ночи повезли не в дом к Антонине и тем более не в большой дворец к Феодоре, а в далёкий - Влахернский, находившийся чуть на отшибе - возле башни Анемы у Моста Калинника через Золотой Рог. Молодой человек был напуган. Чувствовал себя скверно, спал тревожно, ощущал озноб. Вскоре у него открылся кровавый понос, он лежал пластом и нередко бредил. Вызванный к недужному императорский лекарь Фока констатировал disentera - то есть дизентерию - и назначил вяжущие отвары. Но они помогали плохо, заболевший осунулся, ничего не ел, только пил. Вскоре навестить его приехала Антонина; врач предупредил: ничего в опочивальне не трогать и к больному не прикасаться, за руку не брать, говорить на расстоянии и недолго. Женщина спросила, глядя тому в зрачки:
- Отвечайте честно - Феодосий умрёт?
Доктор закатил глаза к потолку и перекрестился:
- Ах, на всё воля Божья, ваша милость.
- Шансы есть поправиться?
- Очень мало.
Нино тоже перекрестилась и, ступая мягко, приоткрыла дверь в соседнюю комнату. Увидав приёмного сына, чуть не разрыдалась - на кровати находился скелет, на который была натянута пепельная кожа, и дышал с трудом. Посмотрел на неё горящими, мало понимающими что-либо глазами. Но узнал, даже сделал попытку улыбнуться. Слабо произнёс:
- Это ты… спасибо… видишь, как произошло…
Посетительница сделала к нему нетвёрдый шажок и остановилась. Приободрила не слишком уверенно:
- Ничего, ничего, скоро будет лучше.
Он проговорил грустно:
- Я боюсь, что вряд ли… Там, на судне, по дороге сюда, трое человек от того же самого… отдали Богу душу…
- Ничего не значит. Люди по-разному борются с болезнями.
Феодосий упрекнул её с тяжким вздохом:
- Просто мне не надо было ехать сюда… Это кара Небесная за желание продлить наше святотатство…
Антонина воскликнула:
- Я клянусь, поверь, что сама не знала до последней минуты: это всё затея её величества! Я уже смирилась в душе… а она…
