Садриддин Айни - Рабы
Хаджиназар, ворча, вышел.
—Тут и помрешь, даже не обмоют!
—Вы, значит, не примете от меня заявление?
—Не могу не принять, — задумался Эргаш. — Мы все заявления обсудим на общем собрании, решим о каждом в отдельности там же. Кого собрание утвердит, тех примем. А часть, я думаю, будет отклонена.
Со двора послышался шум:
—Колхозников решено хоронить необмытыми, неотпетыми. Без молитв.
—Колхозникам не дадут обмывать своих покойников.
—Нет, такой колхоз не для нас! Эргаш встал и поспешил во двор.
Юлдашев, Нор-Мурад и несколько крестьян выбежали за ним следом.
Эргаш крикнул:
—Люди! Слушайте! Не верьте брехне!
Но народ шумел.
—Это «работа» Хаджииазара, арестовать бы его, — предложил Юлдашев.
Но Хаджииазара во дворе уже не было.
Бросив это вслух, как спичку в бочку с керосином, он поспешил уйти подальше от пожара.
8
Когда настали первые дни колхозной жизни, начались трудности.
Общественный рабочий скот поставили на колхозном дворе. Ни стойл, ни конюшен приготовить не догадались, рассчитывая на погожие дни. Не успев привыкнуть друг к другу, оставленные без привязи, ослы погрызлись с ослами, быки перебодались с быками, калеча друг друга, наполнив окрестности ревом и ржанием, словно на деревню обрушилось стихийное бедствие.
В ночной темноте, при тусклых вспышках светильников, среди вздыбленных лошадей и ослепших от ярости быков, колхозники, с опасностью для жизни, кое-как развели скот в разные стороны двора и поставили на привязь.
Но тут обнаружилась новая беда.
Объединяя скот, забыли объединить корма. Готовя скот в колхоз, запасы на зиму не приготовили, а некоторые под влиянием вражеской агитации распродали и то, что было. По дворам валялись лишь жалкие остатки клевера и соломы. Этих остатков могло хватить всего на несколько дней.
Не было надежды и на урожай кормовых трав.
Из туменя дали план на большие посевы хлопка за счет остальных культур, хотя время для посева хлопка уже ушло.
Баи, не принятые в колхоз, и мулла возликовали, шепча крестьянам:
—Скот-то ваш подохнет с голоду. К тому и велось это дело, чтоб вас без скота оставить.
—Вслед за скотом и вы все перемрете с голоду: из хлопка-то плова не сваришь, хлопок-то скоту не скормишь.
—Большевикам этот хлопок и не нужен. Когда они велели сеять его? Когда уж поздно было. Зачем? Не урожай им нужен, не хлопок, им нужно, чтоб у вас ничего не было.
Иной из колхозников, огорченный и раздосадованный первыми неудачами, раскрывал свое ухо при встречах с богачами, задумывался над словами, а богачи шептали настойчиво, неустанно, сочувственно вздыхая, сострадательно улыбаясь, сокрушенно покачивая головой.
Сокрушаясь о голодающем скоте, боясь, что и самим не уйти от голода, некоторые из колхозников отшатнулись от общего дела, бросили колхозную работу, растерянно расхаживали по деревне, жалуясь на неудачи и не зная, как утешить друг друга во всей этой беде.
И в это время товарищ Сталин написал статью «Головокружение от успехов».
Встала задача закрепить достижения, исправить ошибки и повести борьбу с клеветой богачей и мулл.
Видя, что надежды их рассыпаются в прах, богачи пустили новые слухи:
—Сверху есть приказ: уходить из колхоза, жить по-прежнему, своими хозяйствами.
Работа начала налаживаться при практическом руководстве работников района и центра, беспрерывно наезжавших с директивами партии.
А после того, как знаменитые «25 тысяч» работников промышленных центров прибыли в села и деревни с особыми директивами ЦК ВКП(б), подул новый, живой, чистый воздух.
Садык, погоняя перед собой осла, тащил упиравшуюся тощую корову.
Жена встретила его в воротах.
—Отец! Вы тоже вышли из колхоза?
—Нет, не вышел! — сердито ответил Садык.
—А зачем же привели скот?
—Временно. Пока нет помещения и пока нет корма.
—Многие уходят из колхоза. Почему бы и вам не уйти?
—Нет, я не уйду. Назло Хаджиназару не уйду. Чтоб ему пусто было, не уйду! Он меня все время пугал колхозом. Из-за него, окаянного, я погубил весь скот. Я Черного Бобра погубил.
—Да. И кур тоже… А какая у нас корова была!
—Он всех отговаривал. А сам раньше всех побежал в колхоз. Так устроил, что теперь у него три хозяйства. Даже на воротах три номера прибил. Будто там три семьи живут!
—А зачем?
—А затем! Прибыль в колхозе будут распределять по семьям или по хозяйствам. Он хочет получить три доли. Поняла?
—А если бы вы ушли из колхоза, зажили бы мы по-прежнему. Завели б и корову и кур.
—Сегодня на собрании такой разговор был: можно корову дома иметь и кур можно иметь, если это не мешает работе в колхозе.
—Это хорошо.
—Что ж хорошего?
—А что?
—Где возьмешь корову, где добудешь кур? Из-за негодяев, вроде Хаджиназара, ни у кого не осталось ни скота, ни птицы, ни клочка сена, ни снопа клевера.
—Но у нас-то ведь еще цело сено. Хватит на корову до новой травы. Деньги от мясника тоже целы. Можно на базаре купить корову.
—Денег, что мясник заплатил за три головы, не хватит и на одну корову. Коров на базаре нет. А сена до новой травы нам и так еле хватит. Эту падаль, что я купил у мясника, надо кормить? Осла надо кормить? Вот тебе и все сено.
—Что ж, для того, что ли, мы сено сберегли, чтоб колхозный скот кормить? Эта корова с ослом уже не наши, они — колхозные.
—А я и сохранил свое сено затем, чтоб досадить Хаджиназару. Он свое отвез в Гиждуван на базар и нас всех уговаривал сделать так же. У кого не было лошади, чтоб свезти на базар сено, у тех Хаджиназар покупал сено и отвозил сам. Когда он мне посоветовал сено продать, я решил сделать наоборот, потому что я в нем сомневаться стал. Дверь от сеновала замазал, завалил хворостом. Вот сегодня и вижу, что правильно поступил.
—Значит, если человеку не веришь, надо поступать наоборот?
—Конечно! — назидательно ответил Садык. — Разве ты не слышала: один человек спросил муллу: «Как мне избавиться от наущений беса?» Мулла ответил: «Поступай наоборот!» Вот и я, пока слушал беса, этого щербатого Хаджиназара, потерял и своего Черного Бобра, и весь скот. А поступил ему наперекор — и сохранил сено.
—Но почему ж все-таки вы хотите кормить этим сеном колхозный скот, а не свою корову?
—Опять свое твердишь! Я ж тебе сказал. И к тому ж на осле я буду работать. Я старый пахарь. А извозчик и пахарь сами голодать будут, пока не накормят свою лошадь или своего быка.
В надежде на будущее жена Садыка примирилась с настоящим.
—Ладно. Вырастет клевер, травы накосим, — тогда и купим корову.
—Нет, на это не надейся: все земли пойдут под хлопок. Говорят, никаких кормовых трав в колхозах сеять не полагается.
—Как же засеять столько земли хлопком? Где же найдут столько скота, чтоб ее вспахать? Да и тот скот, что есть, куда он годится? Это же одни кости. Где у него сила, откуда было ему за зиму ее набрать?
