Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка
Арман не понимал, при чем здесь это письмо. Шарлотта и Эдмон с беспокойством вслушивались в разговор старших, сидя на крыльце и не осмеливаясь ни шевельнуться, ни заговорить.
— Может, муж и прав: мы зря беспокоимся, — добавила Элизабет. — Валь-Жальбер велик, и никто не знает поселок лучше, чем Мимин. А что, если она уже вернулась к вам, Лора?
— Если бы она вернулась, Мирей пришла бы сказать нам об этом. Она терзается не меньше нашего.
Молодая женщина закрыла лицо руками. Случилось самое страшное, чего она боялась многие месяцы. Теперь дочь знает правду о позорных страницах ее жизни. Лора была в этом уверена, и у нее кровь стыла в жилах от страха.
«Моя дорогая девочка страдает по моей вине! Должно быть, проклинает меня, ненавидит. Господи, как все плохо! Ну зачем Бетти нужно было вмешиваться?..»
Пол завибрировал под тяжелой поступью хозяина дома. Жозеф вошел и откашлялся.
— Не стоит так изводить себя, Лора, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно. — Что на самом деле случилось? Арман сказал, что Мимин получила какое-то письмо.
— Жо, сейчас самое важное — это найти девочку, — оборвала его Элизабет. — Она расстроилась, но причина касается только Эрмин, Лоры и меня.
— А, снова ваши женские секреты, — пробормотал недовольно рабочий. — Я как раз хотел вам сказать, что Эрмин поднялась к плотине. Я тоже разволновался, когда прибежал Арман. Вышел на площадь перед фабрикой и по привычке посмотрел на водопад. Солнце стояло в зените. И я увидел девичью фигурку в светло-синем платье. Я не первый день знаю нашу Эрмин, она часто взбирается наверх, чтобы полюбоваться озером и пейзажем…
Лора не стала дожидаться окончания рассказа — она выскочила из дома и побежала вверх по улице Сен-Жорж. Перед универсальным магазином собралась группа жителей поселка.
— Вы нашли Эрмин? — спросил у Лоры один из мужчин.
— Да! — ответила она. — Все в порядке!
Она не хотела ни помощи, ни сопровождающих. Сердце билось как сумасшедшее. Единственное, о чем она думала, — как найти свою дочь и открыть ей тайну, которая многие годы тяжким грузом лежала у нее на сердце. Лора знала, что каждая минута теперь для нее бесценна. Она пересекла площадь перед фабрикой и стала искать глазами тропинку, ведущую к плотине.
«Я умру, если она вычеркнет меня из своей жизни, умру!» — повторяла она про себя.
Как и дочь, Лора была неподходящим образом одета и обута для длительного перехода по неровной, ощетинившейся корешками и кустами местности. На ней было легкое, чуть укороченное платье с матросским воротником, на ногах — сандалии. Не успела она проделать и половину пути, как чулки были порваны, на икре краснела царапина, на одной из сандалий порвался ремешок. Однако желание поскорее найти дочь было так велико, что Лора ничего этого не замечала. Она чувствовала себя готовой много миль бежать через лес, если понадобится.
— Эрмин! — позвала она. Ни среди деревьев, ни в зарослях кустарника, ни у плотины она не увидела девичьей фигурки в костюме лавандового цвета.
Лора подождала ответа — не более пары секунд, которых оказалось достаточно, чтобы перевести дыхание. Внезапно на расстоянии трех футов от себя она увидела жакет дочери.
«Значит, Жозеф не ошибся, она здесь проходила», — сказала она себе, продолжая карабкаться вверх.
Спрятавшись за густым кустом, Эрмин следила за передвижениями матери. Девушка передумала умирать. Постояв какое-то время на самом краю обрыва, она отошла подальше, легла на землю и погрузилась в размышления. Будучи пламенной католичкой, Эрмин считала самоубийство проявлением трусости, поступком, заслуживающим Божьего порицания. Она призвала на помощь всю свою храбрость и волю.
«У меня нет права убить себя, — подумала она. — Слишком многие умирают, хотя любят жизнь, невзирая на свои страдания, болезни и нищету. Это был бы тягчайший грех. Несчастная мадам Аглая угасла в страшных муках, Тошан погиб в пламени…»
Лора позвала снова, но на этот раз ее голос прозвучал пронзительно, в нем слышался страх. Эрмин выжидала, не зная, как ей поступить. У нее еще было время убежать туда, где березы и лиственницы могли надежно укрыть ее от глаз матери. Но, исполненная ненависти и гнева, она вдруг ощутила острое желание встретиться с ней лицом к лицу, наказать виновную, осыпать оскорблениями, а потом нанести решающий удар.
— С сегодняшнего дня больше никогда я не назову тебя мамой, больше никогда ты меня не увидишь! — сквозь стиснутые зубы пробормотала она. — Я отказываюсь от тебя, я больше не люблю тебя!
Эрмин приготовилась к противостоянию. И все-таки в глубине души она еще надеялась услышать опровержение. Когда Лора оказалась в нескольких шагах от ее укрытия, с растерянным взглядом, растрепанная, с искаженным от страха лицом, девушка выскочила из-за куста и встала перед ней.
— О, дорогая! Спасибо, Господи! Спасибо! — пробормотала ее мать.
— Не подходи ко мне, — пригрозила девушка. — Как ты меня нашла?
— Жозеф видел, как ты поднималась, — задыхаясь, выпалила Лора. — Все тебя ищут, и я чуть не умерла от тревоги. Моя дорогая девочка, прошу тебя, выслушай! Я знаю, что ты убежала из-за письма Шарденов. Думаю, они наконец выплеснули свой яд!
— Да, ты выбрала хорошее слово — «яд»! Я отравлена тем, что узнала, я от этого чуть не умерла, — жестко ответила Эрмин. — Ты врала мне много месяцев, с того дня, когда я имела несчастье постучать в дверь твоего номера в отеле. Еще час назад мне невыносима была мысль о встрече с тобой. Уходи! Или поклянись мне, что Мари Шарден, сестра Жослина, солгала. Поклянись, если сможешь!
Лора протянула к ней руки и сделала шаг вперед.
— Стой там, где стоишь! — крикнула Эрмин, вынимая свернутый вдвое листок, который она спрятала в корсаже.
Она бросила его матери. Лора подняла письмо и торопливо его прочла.
— Мари Шарден написала правду, или, скорее, то, что она считает правдой. Дорогая, я не осмелюсь поклясться в обратном. Я хочу только, чтобы ты меня выслушала, чтобы ты знала, что со мной произошло в действительности, — сказала Лора.
— Не называй меня «дорогая», потому что я не могу назвать тебя «мама»!
Девушка заплакала, на лице появилось горестное выражение.
— Умоляю тебя, выслушай! Эрмин, два месяца я была проституткой, это правда. Два ужаснейших месяца в моей жизни, два самых омерзительных месяца. Тогда я и познакомилась с твоим отцом, потому что Жослин действительно твой отец.
Их разделяло расстояние в три фута, свежий ветер с озера Сен-Жан обдувал их лица. Солнце спряталось за облаками. Лора заговорила громче, чтобы перекричать оглушительный шум водопада.
— Когда я приехала в Труа-Ривьер, моего брата Реми недавно похоронили. Родители наши умерли, и я осталась одна в незнакомой стране. Мне предстояло найти работу, жилье. Первые три недели я жила в комнате Реми. Я съела все, что было в его шкафчике для провизии, не осмеливаясь выйти на улицу. Но хозяин дома попросил меня съехать, потому что уже сдал комнату другому владельцу. Я бродила по улицам, горюя об умершем брате, голодная и испуганная. Ко мне подошел один человек. Он был со мной любезен, предложил работу официантки в местном отеле-ресторане. Заведение оказалось в ужасном квартале. Я не сразу поняла, чего он от меня хочет. Но когда поняла, то с возмущением отказалась. Этот человек избил меня так, что я две недели не вставала с постели. Он меня изнасиловал. На следующий же день он пригрозил, что убьет меня, если я попытаюсь сбежать. Я сожалею о том, что мне приходится рассказывать тебе такие ужасные вещи, которые не предназначены для ушей целомудренных девушек…
Изумленная, окаменевшая от отвращения Эрмин не ответила.
— Этот человек по-своему влюбился в меня. Он неусыпно за мной следил и пользовался как игрушкой. Но это не мешало ему приводить ко мне в комнату клиентов. Однажды вечером вошел Жослин — оробевший, не знающий, куда девать глаза от стыда. Не торопись осуждать его. Многие мужчины прибегают к услугам падших женщин. Он, в отличие от остальных, показался мне милым и внимательным. Он не прикоснулся ко мне. Я подумала, что он не такой, как все. Я плакала в его объятиях, рассказала свою историю, поведала о том, как стыжусь того, что опозорена навеки, — я, которая всегда мечтала о семье и уютном доме…
Лора дрожала. Солнце клонилось к закату, и на плотину легла густая тень.
— Эрмин, Жослин сразу полюбил меня. Пообещал, что спасет и увезет далеко-далеко. Сказал, что у него есть сбережения и нам хватит денег, чтобы уехать из Труа-Ривьер. Теперь ты понимаешь? Из-за меня семья от него отказалась, из-за меня он бросил свою работу и стал траппером. Неделю он ходил ко мне как клиент и платил за ночь, но никогда ничего от меня не требовал. Он приносил мармелад и карамельки. Мы подготовили план бегства. Для этого мне понадобилась особая одежда, Жослину удалось ее достать. В один благословенный вечер он забрал меня из дома палача, державшего меня в своей власти. Они с твоим отцом подрались. Но никто не мог бы побороть Жослина, он превратился в настоящий ураган. Прошло немного времени, и мы поженились. Ты родилась через год после венчания. Как мы гордились тобой, как были счастливы! Ты дочь честного человека, плод нашей искренней любви, в этом я могу тебе поклясться!
