Эйдзи Ёсикава - История Хэйкэ
– Какое же огромное расстояние вам приходится преодолеть!
– Да, действительно, и это доставило бы мне удовольствие, если бы я путешествовал по своему желанию, как вы. Однако мне предстоит выполнить много заказов как в столице, так и на севере, я еду со своими людьми, и у меня ограничено время…
Отоами улыбнулся, оглядывая своих спутников, которые составляли более половины пассажиров на борту. С ним были не только ученики, но и лакировщики, столяры, резчики по металлу и тому подобные ремесленники. Пассажир, который сидел рядом с Отоами, наклонился, что-то вполголоса сказал ему, а потом обратился к Сайгё:
– Господин, вы Сайгё, поэт-монах? Я несколько раз видел вас в Коромогаве, где сам предводитель Хидэхира является одним из моих покупателей. – И добавил: – Я – Кихидзи, торговец. Несколько раз в году я привожу золото с северо-востока в столицу и обмениваю его на товары из Китая, которые потом отправляются на север… Когда в следующий раз вы будете в наших краях, то должны навестить меня.
Сайгё дружелюбно кивнул, про себя улыбнувшись мысли о том, что слухи о нем дошли даже до таких отдаленных мест.
Когда паром приблизился к берегу, пассажиры начали выходить. Отоами и торговец сошли на берег первыми. Нагрузив своих лошадей, они приготовились двинуться в дорогу, когда Кихидзи повернулся к Сайгё и любезно предложил:
– У нас достаточно лошадей для всех. Не хотите ли вы присоединиться к нам и остановиться с нами?
Сайгё отклонил приглашение и продолжил свой путь.
Поэт-монах проводил время на холмах вокруг Киото, посещая храмы и навещая старых друзей. Однажды, когда он шел по столице, то очутился на улочке, на которой когда-то находился его дом. Теперь от строения ничего не осталось, кроме побитой черепицы и высокой осенней травы на пустыре. Он онемело смотрел на все это, потом повернулся и пошел искать ночлег, а вечерний ветер свистел в его изношенной в путешествиях одежде. Сайгё стал думать о тех друзьях, которые могли бы принять его, но монаха преследовали воспоминания о жене и ребенке, которых он оставил двадцать долгих лет назад. Жена, как ему рассказали, ушла в монастырь; дочь, которой было четыре года, когда он видел ее в последний раз, как он слышал, вышла замуж. Время от времени он останавливался и вслушивался в ночь и стрекот сверчков. Все – деревья, сама земля, живые изгороди и даже звезды, казалось, внезапно наполнились звуками плача. Сайгё почувствовал боль в голове и сердце и удивился, зачем он бесцельно бродит по темным улицам. Что гонит его по ним, подобно призраку из прошлого?
Внезапно монахом овладело страстное желание увидеть Сайдзю – не своего ученика, а собрата, у которого он мог бы попросить прощения и перед которым мог бы исповедаться в своей слепоте и недомыслии. Двадцать лет праведной жизни! – и только сегодня вечером Сайгё начал познавать, что от человеческого сердца невозможно отказаться посредством акта воли или религии. Где Сайдзю ожидал найти его, когда обещал встретиться с ним в столице? Сайгё подумал о своем двоюродном брате, Токудайдзи, среди слуг которого у Сайдзю было несколько друзей.
Сайгё провел ночь в храме на Восточных холмах, а на следующий день отправился в столицу. Прибыв в особняк Токудайдзи, он крайне удивился, увидев воинов и слуг, столпившихся у ворот, где в ожидании стояли несколько роскошных экипажей. Он стоял в нерешительности, когда услышал, что кто-то зовет его. Это был Сайдзю.
– А, Сайдзю, ты все-таки прибыл сюда!
– Да, я уже какое-то время здесь, у друзей; я был уверен в том, что вы скоро приедете, и с нетерпением ждал.
– Как же приятно снова увидеть тебя, – горячо отвечал Сайгё. – С тех пор как мы расстались на реке Тэнрю, я день и ночь размышлял над тем, что сказал тебе.
– Какой же я был болван! Думаю, что теперь стал несколько мудрее. Я никогда больше не буду поступать так глупо, как тогда. Простите меня за сказанное мною в тот момент.
– Сайдзю, глупец не только ты. Я – в еще большей степени… Мне тоже надо, чтобы меня простили. Но давай поговорим об этом позже.
– Да, конечно. Пойдемте к задним воротам в мое жилище.
– Я смотрю, у моего двоюродного брата сегодня гости…
– И не только сегодня. Киёмори и другие министры часто приезжают сюда, чтобы посоветоваться с господином Токудайдзи. В моем жилище мы не будем им мешать.
С этими словами Сайдзю повел Сайгё к задним воротам.
Глава 37.
Торговец с северо-востока
Новогодний день год назад едва ли был подходящим моментом для традиционных празднеств, но сегодня сосновые деревья и ветви украшали ворота, придавая всей столице праздничный вид.
– Мы не должны забывать, что всем этим обязаны господину Киёмори. Даже спать направив ноги в сторону Рокухары, было бы проявлением неуважения, – говорил Красный Нос десятку или более своих слуг и разносчиков товаров, когда они потягивали хозяйское сакэ.
В праздник двери Бамбоку были распахнуты для целого потока гостей – родственников, знакомых деловых людей, торговцев и соседей, которым он устраивал настоящие пиршества.
Однако гости, лакомясь яствами, делали колкие замечания по поводу того, что гостеприимство Бамбоку выглядело довольно скудно по сравнению с прибылями, которые ему принес предыдущий год. На лукавую шутку, что Нос, наверное, стоит веса своего тела в золоте, тот беззаботно ответил:
– Такие прибыли – это сущие пустяки, ничто по сравнению с тем, что у меня будет, когда я добьюсь настоящего успеха. И когда такое время наступит, посмотрим, как я смогу действительно вас угощать.
Ответ Бамбоку был встречен веселым хохотом, хотя никто не сомневался в том, что Нос сдержит свое слово. Городские торговцы никогда не подвергали сомнению добрую репутацию Бамбоку или его способности. Разве не он в прошлом году без посторонней помощи поставлял все материалы для перестройки различных дворцов и монастырей? Разве не Нос так или иначе участвовал в любой примечательной деловой сделке в столице? Нельзя отрицать, что, если бы не содействие Киёмори, Бамбоку никогда не сколотил бы такого состояния. С другой стороны, Нос пошел на определенные неприятности и расходы, чтобы урегулировать историю с Токивой. Но в целом все это было ничто по сравнению с тем, что он опять пользовался благосклонностью Токико. Хозяйка Рокухары призвала его и удостоила таким заявлением: «Вы можете приходить сюда, как и прежде, Бамбоку». Имелось у Носа и еще одно достижение – Киёмори прислушался к просьбе Бамбоку, и тот получил назначение при дворе.
Было время, когда Красный Нос презрительно усмехнулся бы при мысли о карьере придворного, но в теперь его возраст приближался к пятидесяти, и не было ничего странного в изменении настроений Бамбоку после двадцати лет пробивания дороги в мире. Смехотворные атрибуты жизни при дворе когда-то вызывали у него отвращение и заставляли заявлять: «Все это – глупая напыщенность и пресмыкательство! Я существую для себя и только для себя. Я сделаю себе состояние, и золото – желтое золото – будет приносить мне все удовольствия жизни». Как ни иронично это звучит, по мере увеличения своего богатства Красный Нос начал завидовать тому, что когда-то презирал. Выскочка, который когда-то мечтал о хорошей жене и семье, приобрел их. Число наемных работников у него росло, но он стал жаждать хотя бы какой-то формальной власти. У торговца Красного Носа были многочисленные возможности общаться с аристократами, чьи способности казались ему совсем незначительными. Он мог бы быть таким же и даже, как Бамбоку полагал, лучше, если бы у него имелся придворный титул, дававший более серьезный вес в обществе. И чем дольше Красный Нос об этом думал, тем больше убеждался в том, что его амбиции оправданны.
И Киёмори позаботился о том, чтобы Бамбоку был назначен смотрителем реки Камо – этот пост давал власть над официальными лицами низших должностей, отвечавшими за прибрежные работы на Камо. Более того, данный пост соответствовал пятому рангу и требовал от Бамбоку носить парадное платье на всех государственных мероприятиях.
«Да, титул – это очень хорошо, а одежда хоть совсем неудобна, но впечатляет, – сказал сам себе Бамбоку, возвращаясь однажды домой. – Надо найти какое-нибудь место, чтобы покрасоваться в этом платье». И вдруг ему пришло в голову, что в столице находился торговец золотом с северо-востока Кихидзи. Он немедленно отправился к нему. Торговец остановился в так называемом «веселом квартале» в Хорикаве, районе, простиравшемся вдоль канала, по берегам которого росли ивы.
– Господин Кихидзи дома? Я – смотритель реки Камо, – объявил Красный Нос служанке, которую он встретил у ворот.
Женщина, что-то неразборчиво пробормотав, скрылась в доме, где Кихидзи в это время разговаривал наедине с посетителем. Торговец был озадачен.
– Смотритель реки Камо – кто же это? Я не знаю никого под таким именем.
