Антон Хижняк - Даниил Галицкий
— О! А я и не вижу, — приветливо отозвался Даниил. — Заходи, будешь дорогим гостем. Почто так поздно? Стряслось что-нибудь? Садись! Садись!
Кирилл поставил посох, откашлялся, расчесал пальцами бороду. Длинная ряса, пышная борода, спокойные движения — и не узнаешь бывшего дружинника.
— Сяду, разговор будет длинным.
Две скамьи возле княжеского стола: одна — для хозяина, другая — для гостя.
— Много думать надобно, Данило, — промолвил Кирилл. — Вельми нерадостное известие пришло из Рязани, гусляры принесли: снова татары на Русскую землю двинулись, уже до Рязанского княжества дошли.
Даниил вздрогнул, — никакое другое известие не могло его так поразить, как это.
— Татары? Да… Мыслил я, что снова придут. Калка началом была.
— Хоть и зима теперь, но крепости наши надо подправлять, — рассуждал степенно Кирилл. — Может, и не придут татары к нам, может, Бог помилует, но все же надобно думать про это.
— Думать! И не токмо думать, а делать, — ответил озабоченный Даниил. — Татары и дальше полезут. А у нас снова, как и раньше, каждый сам по себе. — Даниил склонил голову.
— Почто, княже, ты голову повесил? Ужель так страшен враг?
— Да нет, не склоняю я голову. Мыслю так, что страшен не враг, а наши междоусобицы. Каждый князь сам себе хозяин. Вот теперь бы созвать князей! Да никто не придет, всех Калка напугала.
— И напугала, а может, и научила, — глубокомысленно заметил Кирилл.
— Не научила! Разве хоть один князь подумал, что силы наши надобно собрать воедино? Одни потеряли головы на Калке, а иные думают, что их не касается. Надо крепости подправить — это и зимой можно делать. Гонцов пошлю к тысячникам, сам поеду. А ты знаешь, отче, что беда не одна идет? С двух сторон она движется на Русскую землю.
— Знаю, потому и пришел к тебе.
— Придется нам и с рыцарями силами помериться. Вчера пришли наши люди из Дрогичина, сказывают, что оные рыцари похваляются стереть нас с лица земли. Расспрашивал я, что они за воины. Это не то что сотни Фильниевы.
— Знаю, — вздохнул Кирилл. — Прибежал ко мне поп дрогичинский, видел он рыцарей этих. Говорит, что грозятся они: зимовать, мол, собираются в Дрогичине, а весной — сюда, к нам, в Холм, во Владимир. И про Киев намекают.
— Слыхал я про то.
Даниил задумался, потом сказал Кириллу взволнованно:
— Думаю я: как наших воинов повести в бой, ежели они не видели еще этих рыцарей? Храбры наши воины, но, может, кто и испугается, побежит, да и смелого за собой потащит… А молчать нам, видя ворога на пороге, негоже. Я все мыслю, как на Дрогичин идти и ворога прогнать. Не потерпим, чтоб крыжевники нашей отчиной владели!
— Золотые слова твои, княже!
На пороге появился Василько.
— Иду — слышу разговор. Думаю: «С кем это Данило так поздно беседует?»
— Заходи, Василько, — пригласил Даниил. — Про Дрогичин говорим.
— Слыхал я твои последние слова, верно сказал ты, и я уже думал про этот поход.
— Думайте, не пускайте врага, — сказал Кирилл.
Даниил пристально посмотрел митрополиту в глаза.
— А как ты мыслишь? — прищурился он. — Не сговорились ли они ударить на Русскую землю с двух сторон одновременно?
Кирилл был поражен этим смелым предположением Даниила. Неужели он угадал, неужели враги договорились между собой? Он неторопливо ответил:
— Далеко татары от крестоносцев. Успели ли они договориться?
Даниил встал из-за стола, заходил по светлице.
— Далеко… А сговориться все-таки могли, враги хитры и коварны.
…Много раз еще Даниил вызывал беглеца из Дрогичина, расспрашивал о рыцарях, об их оружии. Напуганный зверскими расправами крестоносцев, тот кое-что и преувеличивал, но Даниил умело расспрашивал и легко отличал выдумки от истины.
— А они, княже, на здоровенных конях, и кони в панцирях железных, — рассказывал беглец, — и мечом коня не зарубить. Сверху кони накрыты светлыми попонами, а на тех попонах кресты. И воины все в железо одеты, от головы до ног. В руках они держат длинные копья и тяжелые мечи. На голову надевают железный шлем с двумя острыми рогами, и ни меч, ни сабля их не берет. А сверху надевают они корзно длинное, и по этому корзну кресты и мечи красные нашиты.
— А как мыслишь, одолеем мы их, ежели они к нам придут? — спросил Даниил.
Беглец, видя лукавые огоньки в княжеских глазах, не понимал, почему Даниил задал ему такой вопрос, и не знал, что ответить.
— А ты смелее, смелее говори! — подбадривал Даниил.
— Не видели мы еще таких на нашей земле. Ох, страшные враги, в железо закованные, как с ними воевать? — боязливо ответил тот.
— Говоришь, страшные? В железо закованные? А мы попробуем по их железным головам ударить — и ударим! — решительно воскликнул Даниил.
2Даниил собрал всех тысяцких и сотских. Тесно стало в гриднице. Многим негде было сесть.
— Отдохнули! — словно в шутку начал Даниил. — В новый поход настало время собираться. Скоро будет поход. Войско снова надобно готовить. Пойдут не только конные дружинники, пешцев тоже много возьмем. Сани готовить надо. На ятвягов пойдем, усмирить их нужно. Не отдыхать уже нам — снова с Востока татары полезли на Русскую землю. Далеко они еще, да как знать, может, и сюда доберутся.
Тысяцкие и сотские внимательно прислушивались к словам Даниила.
— Ятвягов проучим, чтобы на нашу землю не лезли, — говорил он. — Беспокойные они люди. Оттуда возвратимся — тогда и на Восток глянем. А вы войско готовьте, сам буду проверять каждого воина, каждого коня, каждые сани. Мечи точить, новые делать и копья — каждому дружиннику. Топоры ковать такие, чтоб можно было перерубить врага, как бревно. И кольчуг надо много, чтоб и пешцам дать. Немедля начинайте готовить оружие, скоро двинемся.
Даниил много говорил про топоры. Он долго думал над тем, как бить рыцарей немецких. Закованы они в железо от головы до ног, не возьмешь их стрелами — надо рубить топорами тяжелыми. Не раз он сидел с Дмитрием, размышляя, какими эти топоры должны быть. Не раз они выезжали за город, там туго набивали сеном и землей чучело, надевали на него самые прочные латы и кольчугу и рубили. Не все топоры поражали, иные выщербливались. Выбирали самые крепкие.
— Вот такие и делать! И быстрее! — повелел Даниил.
Сам он и рукояти выбирал; долго с Дмитрием примеряли, какая длина нужна, чтобы сподручнее было бить. Все ушли. Остались Василько, Мирослав, Семен Олуевич, Дмитрий и Микула.
— Не сказал я им, что против немцев пойдем. Не надо говорить, а то у врага длинные уши, может услышать мысли наши.
Даниил посмотрел на Микулу, тот лукаво улыбнулся.
— И вы об этом не говорите никому, — продолжал Даниил, — готовьте войско. Не знаем мы нового врага, а я расспрашивал про него и так думаю, что надобно хорошенько приготовиться. У них кольчуги и на конях, и на людях. А еще так мыслю: неповоротливы эти рыцари, железа на них много, они силой могут придавить, когда идут все вместе, и вид у них страшный — даже рога на голове, — но быстро поворачиваться они не могут. Об этом не забудьте. Для этого и пешцы с топорами пусть идут — они нам вельми пригодятся. Как подбегут к рыцарям да ноги коням станут рубить, тогда и страшного рыцаря легче будет бить. А рубить этих закованных воинов будем тяжелыми мечами. И у нас дружинники в кольчугах будут, да только легкие кольчуги нужны, а то воин руки с мечом поднять не сможет и копьем крыжевника не ударит.
— Я вижу, что ты, Данило, будто с их магистром говорил, все про них ты знаешь, — улыбнулся Мирослав.
— Что поделаешь, отче! Эти же рыцари-соломоничи, рекомые темпличи, из теплых стран сюда перебрались. Там они владычествовали, да изгнаны были оттуда. А нам надо еще крепче ударить их по голове, чтобы не лезли к нам больше. И еще подумайте: когда в бой пойдем, то криком и шумом не возьмем, ибо рыцарь и не услышит этого крика — у него на голове такой шелом, что всю голову закрывает. Надо, чтобы наши воины не испугались их вида. Эти рыцари стеной стоят. На них идут, а они не шелохнутся, а потом все вместе лезут. Когда в поход двинемся, так возле Дрогичина всем воинам надобно рассказать про рыцарей, поведать, как их бить. Я с вами буду.
— Верные слова твои, Данило, — сказал Мирослав. — Будешь с нами. Но это еще не все. У тебя только две руки, а воевать руками воинов надобно. Вот эти руки и надлежит вооружать.
Даниил подошел к Мирославу и обнял его.
— Приготовимся. Помоги мне. Сам под Дрогичином погибну, но рыцарей не пущу сюда.
…Рано вставал Даниил, не спалось ему. Он потихоньку выходил из опочивальни, чтобы не услышала жена. Наскоро перекусив, шел к кузнецам, смотрел, как те работали. Там и кони стояли — к ним кузнецы примеряли кольчуги.
— И что это ты, княже, надумал? Не было у нас на конях таких кольчуг, — удивлялись кузнецы.
