Татьяна Копыленко - Херсонес. Владимир. Русь. Единство
Страдало сердце Руслана при виде этих бедствий великих, кровью обливалось. Видел он, сколько Зла принес Змей Горыныч Русской земле. Страдали сердца Фарлафа, Ратмира и Рогдая – видели они, сколько бедствий принес Змей Горыныч и не могли не скорбеть при виде этих бедствий.
Останавливались витязи, помогали страдальцам всем, чем могли, и продолжали свой путь…
Раз почти догнали они Змея: сидел он на крутом берегу и пил из реки, воды которой были окрашены кровью. Людмила ни жива ни мертва лежала у него на спине.
Выхватили витязи свои мечи и ринулись на Змея. Только дунул он на них огнем и дымом, и замерли они – с поднятыми мечами в руках, на застывших конях богатырских – не успев приблизиться к нему. И снова только князь Руслан видел и слышал, только двинуться он не мог.
– С незапамятных времен получал я жертвы! – разнесся по округе громом голос Змея. – Великий князь русский Владимир запретил жертвы кровавые! Поставил он заслоны вокруг Русской земли, и больше не приводят мне в полон русских людей, не дают молодой крови! Как он посмел отобрать у меня то, что принадлежит мне?! Теперь дочь его будет мне жертвой! Теперь он за все поплатится! Чтобы знал, что не он, а я правлю! И все будет так, какова воля моя!
Взмахнул черными крыльями Змей Горыныч, поднялся в небо и умчался, унося Людмилу. Небо потемнело, его быстро затянуло черными тучами, сверкнула молния, громыхнул раскат грома, и на землю хлынул кровавый дождь.
Византия, Константинополь, 987 год по PX
– Дерзость Владимира невероятна! Я не могу поверить, что этот варвар посмел потребовать в жены нашу сестру, но… – Василий не успел договорить.
– Брат, мы не можем отдать сестру в варварскую страну! Это ведь династический брак! Вспомни, что дед наш, Константин VII Багрянородный, сказал о браках с варварскими северными народами, и русов он также упомянул: «Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племен попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, то есть либо дочь его получить в жены, либо выдать свою дочь, василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу…» – Константин кипел от возмущения.
– Но он ведь сделал и исключения…
– Да, но для кого? Для правящих христианских просвещенных домов, для франков.
Но и это возможно только в самых крайних случаях! – Константин мерил покои нервными быстрыми шагами.
– Брат, прошу, успокойся. Нам нужна сила Руси. – Василий остановил Константина и заглянул ему в глаза. – Пусть мы сейчас ищем помощи у варварской, языческой страны, но эта страна сильна, воины русские страха не ведают. Если согласится великий князь русский Владимир нам помочь – будет спасена Византия… Мы будем спасены… Да и сам ты все это знаешь, от других помощи мы не получим…
– Это правда – велика храбрость русских воинов. Дадим согласие на брак, получим помощь…
– …получим помощь… А затем поставим условием, чтобы Владимир прибыл в Константинополь, принял крещение и женился на нашей сестре по христианскому обряду…
– И если здесь, из наших рук, князь примет крещение, то Русь…
– …будет под нашей рукой…
– …и ее войско, ее богатства…
– …а потом ведь всякое может случиться…
– …князь может отказаться от крещения…
– …и тогда наш договор потеряет силу…
– …и даже если он крестится и женится на Анне по христианскому обряду…
– …то потом всякое может случиться…
Как всегда, венценосные братья понимали друг друга с полуслова…
Русская земля… Византия… 987–988 годы по РХ
Великий князь русский Владимир, верный своему слову, помог Византии. Русская дружина в шесть тысяч воинов встала на защиту Константинополя.
Эта своевременная, судьбоносная, мощная помощь, дала Василию II то, чего он так страстно желал – мятежные войска узурпатора Варды Фоки были разбиты, а сам он умер в разгар битвы.
Армия мятежников провозгласила императором выпущенного из темницы Варду Склира, и он пошёл на соглашение с Василием II – старый мятежник сложил оружие и покорился императорам. Соправители Василий II и Константин VIII остались у власти.
Приняв помощь от Владимира и получив желаемое, братья-императоры не торопились выполнить свою часть договора.
Владимир не удивился: хитрость византийского двора была известна всему миру, а уж когда дело касалось замужества порфирородных принцесс, тут вообще все становилось крайне неоднозначным и туманным. Даже самые влиятельные христианские государи подолгу добивались чести породниться с Византийской империей, а Владимир был язычником.
Но как же честь, как же слово императорское?
Разве они уже не имеют веса и значения?
В другое время Владимир, не раздумывая, двинул бы войско на нарушивших договор василевсов и сам бы выступил впереди него.
Но сейчас его гнев, вызванный уловками императоров, не желающих держать свое слово, тлел, но не разгорался пламенем – князь неотрывно думал о Людмиле. Прошло уже много времени, а вести, которые ему отправлял с путь-дороги Руслан, не могли успокоить князя – Змей оставлял после себя многие жертвы и разрушения, Людмила все так же оставалась в его власти. Князь сразу же отправлял помощь туда, где люди пострадали от Зла. Но вот Людмила…
И князь думал, что же ему делать? Кинуться на помощь витязям и помогать им спасать Людмилу – но он уже их не догонит.
Послать Руслану на помощь троицу богатырей? Нельзя надолго их отрывать от охраны границ Русской земли, пусть даже ради дочери своей.
Ради родной земли хотел Владимир крещение принять – значит, и нужно это сделать, призвать к ответу царей византийских. Пусть слово свое держат.
Оставил Владимир своих друзей-богатырей охранять границы Русской земли и выступил походом на город византиискии, лежащий к Руси ближе всего – Херсонес, именуемый у русских – Корсунь.
Херсонес сопротивлялся долго, его крепостные стены были мощным, гарнизон смелым, но и князь не уступал. Несколько месяцев длилась упорная осада. Взять город помог христианский священник Анастас, и русская дружина вошла в город.
Отправил Владимир к братьям-василевсам в Константинополь послов с предупреждением: «Город ваш славный, Корсунь, я взял. Если нарушите слово свое, и не отдадите за меня сестру свою принцессу Анну, то сделаю столице вашей то же, что и с этим городом».
И пришел ответ князю: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен будешь. Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать сестру за тебя». На что надеялись василевсы, отправляя князю подобный ответ?
Только улыбнулся Владимир этому ответу царей византийских.
«Я крещусь, ибо еще прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение – ответил он. – Пусть священники ваши, что придут с Анной, крестят меня и народ мой».
Не хотелось василевсам выдавать сестру за Владимира, не хотелось и крестить его не в Константинополе – ведь тогда Русская земля не будет от них зависеть, и не будет приносить им богатые дары. Совершится такое, чего не мог ранее подучить никто – великий русский князь Владимир примет крещение не как проситель, а как равный им.
Но Василий II и Константин VIII также понимали, что Владимир сделает так, как сказал, и им не хотелось в его лице приобретать врага – сильного и непримиримого. И братья настойчиво, взывая к любви Анны к Византии, начали уговаривать сестру согласиться на этот брак.
– Анна, сестра наша, ты видишь, что мир в царстве Византийском сейчас зависит от тебя. Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь ли, сколько зла наделала грекам Русь? Теперь же, если не пойдешь, то сделают и нам то же, – уговаривали они принцессу.
Какое же зло сделала Византии Русь? Дала помощь тогда, когда императоры сами ее просили? Или когда русское войско встало на защиту Византии? Или когда князь потребовал соблюдения договора, который подписали цари византийские?
Анна смотрела на своих братьев, настойчиво просящих ее нарушить все прежние, твердокаменные традиции. Но как же разговоры о чистоте крови? О чести Византии? Но в чем же тут честь – сначала пообещать ее руку язычнику, получить от него помощь, потом пытаться избежать выполнения договора, и, наконец, из страха перед варваром заставлять сестру пожертвовать собой…
– Братья, вы принуждаете меня идти в чужую мне языческую страну. Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть, – говоря это, принцесса смотрела на братьев, надеясь, что хотя бы сейчас они заговорят с нею откровенно, может, хотя бы сейчас повинятся перед ней в своем лукавстве и страхе.
Но этого не произошло: братья продолжали свои уговоры – и по ее щекам покатились слезы разочарования. Ей невыносимо было видеть лица братьев, и Анна на мгновение закрыла глаза…
