Андре Мальро - Королевская дорога
Катер наконец причалил. Пассажиров дожидались «форды», сдававшиеся напрокат; какой-то туземец отошёл от группы и направился к капитану.
— Это как раз тот, кто вам нужен, — сказал капитан Клоду.
— Бой?
— Может, он и не такой, как надо, но другого в Сиемреапе попросту нет.
Перкен задал бою несколько обычных вопросов и нанял его.
— Главное — не давайте ему денег вперёд! — крикнул, немного отойдя, капитан.
Туземец слегка пожал плечами и сел рядом с водителем автомобиля для белых, тот сразу тронулся. На следующую машину погрузили багаж.
— Бунгало? — спросил, не оборачиваясь, водитель. (Автомобиль уже катил прямо по дороге.)
— Нет, сначала в резиденцию.
По обе стороны красной дороги бежал лес, и на этом фоне вырисовывалась бритая голова боя; пронзительный треск кузнечиков заглушал даже шум мотора. Внезапно шофёр вскинул руку: на горизонте на какое-то мгновение возник Ангкор-Ват. Но Клод в двадцати метрах ничего уже не видел.
Потом появились огни и фонари, замелькали куры и чёрные свиньи — деревня. Автомобиль вскоре остановился.
— Дом представителя французской администрации?
— Да, миссье.
— Думаю, я ненадолго, — сказал Клод Перкену.
Уполномоченный ждал его в комнате с высоким потолком. Подойдя к Клоду, он неторопливо потряс протянутую ему руку, словно взвешивая её.
— Рад вас видеть, месье Ваннек, рад вас видеть… Давненько вас поджидаю… Как всегда, опаздывает проклятый пароходишко…
Не отпуская руку Клода, мужчина бормотал слова приветствия в свои густые поседевшие усы. Тень от его внушительного носа, отбрасываемая на побеленную известью стену, частично заслоняла висевшую на ней камбоджийскую картину.
— Стало быть, вы желаете отправиться в дебри?
— Раз вам сообщили о моём прибытии, месье, полагаю, вам в точности известно всё об экспедиции, которую я собираюсь предпринять.
— Которую вы собираетесь… э-э… которую вы собираетесь предпринять… хм… Впрочем, это ваше дело.
— Полагаю, я могу рассчитывать на вашу помощь, чтобы получить всё необходимое для моей экспедиции?
Ничего не ответив, старый уполномоченный встал; суставы его хрустнули в наступившей тишине. Он зашагал по комнате, волоча за собой свою тень.
— Надо двигаться, месье Ваннек, если не хотите, чтобы вас зажрали эти чёртовы комары… Время сейчас, знаете ли, скверное. Всё необходимое… хм!..
(«Это хмыканье выводит меня из себя, — подумал Клод. — Хватит разыгрывать из себя впавшего в маразм маршала!»)
— Так как же насчёт реквизиции?
— Ладно… Это-то вы получите, само собой… Только, видите ли, реквизиция — это не Бог весть что. Я прекрасно знаю, что те, кто является сюда с определённой целью, не очень-то любят, когда их начинают поучать, это их раздражает… И всё-таки…
— Говорите.
— Вот вы, например; то, что вы собираетесь предпринять, не какая-нибудь там прогулочка, как у других. Так вот, должен вам сказать одну вещь: реквизиция в этих краях — как бы это получше выразиться? — шелуха всё это.
— Я ничего не получу?
— О, я совсем не об этом. У вас экспедиция — экспедиция, и ничего с этим не поделаешь. Вам дадут то, что положено. В этом отношении будьте покойны. Инструкции есть инструкции. (Хотя для вас это совсем не так хорошо, как может показаться на первый взгляд.)
— То есть?
— Надеюсь, вы понимаете, что я здесь не для того, чтобы пускаться с вами в откровения? Однако есть вещи, которые не всегда мне нравятся в этом чёртовом ремесле. Я не люблю никаких историй. Так вот, представьте себе, что я хотел бы сказать вам ещё одну хорошую вещь, нет, правда, в самом деле очень хорошую, в общем, дать вам, что называется, совет! Месье Ваннек, не стоит ходить в джунгли. Бросьте вы эту затею, так будет гораздо разумнее. Поезжайте в большой город, в Сайгон например. И подождите немного. Я вам очень советую.
— Неужели вы думаете, что я проехал полсвета только затем, чтобы с самодовольной и глупой миной отправиться в Сайгон?
— Эти полсвета мы, знаете ли, все тут проехали, и никто этим особо не гордится, да и гордиться-то нечем… Но вот в чем суть: раз уж вы так настаиваете, стало быть, вам нелегко было договориться с месье Рамежем и с его этим… институтом, а? И потому оно для всех было бы лучше, да и мне, конечно, не пришлось бы ввязываться в историю… Теперь я вроде бы довольно всего сказал…
— С одной стороны, месье, вы даёте мне совет, которым я, судя по всему, обязан некоторой симпатии (он чуть было не добавил: «или некоторой антипатии к Французскому институту», но так и не сказал); однако, с другой стороны, вы говорите, что, несмотря ни на что, никто не станет мешать моей экспедиции; мне с трудом…
— Я этого не говорил. Я сказал, что вам дадут всё, на что вы имеете право.
— Ах, так… Ясно. Возможно, я начинаю понимать. Но мне хотелось бы всё-таки…
— Узнать об этом больше? Что ж, придётся смириться с тем, что желание это останется неудовлетворённым. А теперь ближе к делу: может, всё-таки подумаете хорошенько?
— Нет.
— Хотите ехать?
— Безусловно.
— Хорошо. Будем надеяться, что у вас для этого имеются веские основания, а иначе, месье Ваннек, не хочу обижать вас, но вы делаете большую глупость. Затем мне надо дать вам… нет, пожалуй, это позже, а сейчас я скажу вам несколько слов о месье Перкене.
— Что именно?
— У меня тут — подождите, в другой папке, что ли? Нет… в конце концов, это неважно, — где-то здесь у меня есть записка службы безопасности Камбоджи, и мне надлежит «передать вам её смысл». Поймите меня правильно: то, что я собираюсь сказать вам, я скажу только потому, что мне поручили это сделать. А сам я, знаете ли, терпеть не могу всех этих штучек. Чушь какая-то. В районе есть только одна серьёзная проблема — это торговля лесом. И уж лучше было бы помочь мне серьёзно в работе, чем приставать с разными глупостями, вроде этой истории с камнями.
— Я вас слушаю.
— Так вот, дело касается месье Перкена, который путешествует вместе с вами: паспорт ему выдали только по настоянию сиамского правительства. Он собирается разыскивать — так он говорит! — некоего Грабо. Заметьте, мы могли бы отказать, ибо этот самый Грабо числится у нас дезертиром…
— Почему же не отказали? Не из гуманных соображений, я полагаю?
— Что касается здешних исчезновений, то их обстоятельства следует прояснять. А сам Грабо — бездельник. Вот вам и весь сказ. И ушёл-то он оттого, что испытывал, скорее всего, материальные затруднения.
— Думаю, что Перкен довольно мало знал его, но мне-то какое до этого дело?
— Месье Перкен — важный сиамский чиновник, ну или что-то вроде этого, хотя и не совсем официальное лицо. Я его знаю; вот уже десять лет, как я о нём слышу. И лично вам хочу сказать следующее: когда он уезжал в Европу, то вступил в переговоры с нами — с нами, а не с сиамцами, вы меня поняли? — чтобы попытаться получить несколько пулемётов.
Клод молча смотрел на уполномоченного.
— Так-то вот, месье Ваннек. Ну и когда же вы хотите двинуться в путь?
— Как можно скорее.
— В таком случае через три дня. В шесть часов утра вы получите всё необходимое. У вас есть бой?
— Да, он в машине.
— Я выйду с вами. Мне нужно дать ему указания. Ах да! Ваши письма!
Он вручил Клоду несколько конвертов. На одном из них стоял штамп Французского института. Клод собирался вскрыть его, но тон уполномоченного, окликнувшего боя, заставил его поднять голову: автомобиль дожидался, голубея в свете висевшей над дверью лампы, а бой, судя по всему, завидев уполномоченного, отошёл в сторону и теперь нерешительно возвращался обратно. Они обменялись несколькими фразами на аннамском языке; не понимая, о чём они говорят, Клод не спускал с них глаз. Бой, казалось, был просто ошарашен; усы уполномоченного, размахивавшего руками, в электрическом свете выглядели совсем белыми.
— Предупреждаю вас, этот бой только что вышел из тюрьмы.
— За что сидел?
— Жульничество, мелкие кражи. Вам следовало бы взять другого.
— Я подумаю.
— Ладно, я с ним поговорил. Если вы возьмёте другого, он передаст мои инструкции.
Сказав ещё какую-то фразу по-аннамски, уполномоченный сжал руку Клода. Глядя в глаза молодому человеку, он то открывал, то закрывал рот, словно собираясь чтото сказать; тело его застыло неподвижно, выделяясь на фоне темнеющего леса светлым пятном — от белых волос ёжиком до парусиновых ботинок; он так и не отпускал руку Клода. «Что он хочет мне сказать?» — спрашивал себя Клод. Но уполномоченный уже отпустил его руку, хмыкнул на прощанье ещё раз, что-то проворчал и, повернувшись, пошёл в дом.
— Бой!
— Миссье?
— Как тебя зовут?
— Кса.
— Ты слышал, что сказал о тебе уполномоченный?
— Это неправда, миссье!
— Правда или неправда, мне всё равно. Слышишь? Всё равно. Главное — делай, что положено, остальное мне безразлично. Понял?
