Мамедназар Хидыров - Дорога издалека (книга вторая)
Из Шахимардана взвод красноармейцев, стоявший здесь гарнизоном, ушел и присоединился к группе войск в Вуадиле. Кишлак остался беззащитным.
Басмачи, преследуемые красными конниками, не приняли боя на окраине кишлака. Но когда бойцы втянулись еще глубже в горы, где речка тонкой струей текла среди голого песка и камней, — в узком ущелье их встретил шквал огня. Двигаться дальше, в быстро надвигающейся вечерней тьме, было невозможно. Унося раненых, головной взвод повернул обратно в кишлак, отход прикрывали пулеметчики татарской бригады, меняя позиции посменно. Гельдыев и Иванихин намеревались дать эскадрону лишь ночной отдых в Шахимардане, а наутро снова начать преследование врага. Разместились по дворам, выставив усиленные дозоры на всех подходах к селенью. Но еще до рассвета выстрелы на северной окраине подняли весь эскадрон по тревоге. Враг надвигался со стороны долины, по дороге, что связывает Шахимардан с другими селениями.
Когда комиссар Иванихин со взводом бойцов и пулеметчиками спустились вниз, к заставе на дороге, здесь уже вовсю кипела схватка. Выстрелы гулким эхом раскатывались в горах, огненные вспышки прорезали тьму осенней ночи.
— Подмога! Держись, ребята! — радостно закричали бойцы дозора, когда узнали своих во главе с комиссаром. И в ту же минуту разрывы гранат сотрясли воздух на противоположной окраине кишлака — это внезапно полезли на штурм басмачи того неутомимого курбаши, за которым эскадрон безуспешно гонялся с самого утра. Атакованный с двух сторон красный эскадрон очутился во вражеском кольце.
К рассвету басмачи, подавленные ураганным огнем пулеметов, сбитые с позиций дерзкими вылазками красноармейцев, присмирели, затаились. Однако не уходили, осаду не снимали. Об этом донесли разведчики, которые были разосланы командиром и комиссаром по всем тропам и подходам. Всюду враг.
Серый туман клубился в ущелье, медленно поднимаясь кверху. Рассвет, но солнце не видать. Капли холодной влаги дрожат на голых кустах, на ветвях деревьев, колеблемых пронизывающим осенним ветерком, что едва заметно тянет с севера. Однотонно, глухо шумит река. Выстрел, другой… Эхо лениво раскатывается в сыром воздухе.
Нобат Гельдыев находился на командном пункте, в окопе на самой вершине горы, что господствует над Шахимарданом. В десяти шагах — знаменитая гробница халифа Али, небольшое прямоугольное строение с зеленым куполом и полумесяцем. Командир эскадрона не отрывает глаз от бинокля. Шарит по склонам гор, по окраинам кишлака, где укрепились красноармейские заставы. Кривые улочки безлюдны, приземистые домики среди безлистых садов кажутся вымершими. Внизу, на базарной площади, возле чайханы и лавчонок — ни души, ни дымка. Жители попрятались еще с вечера, едва разгорелся бой. С надеждой снова и снова вглядывается Нобат на север, на дорогу: должна прийти подмога. Знает ли командование, что они здесь в осаде? Или бои в долине отвлекают внимание, оттягивают силы, и даже разведку невозможно выслать, чтобы отыскать эскадрон, оторвавшийся от своих?
…Больше суток не продержаться — это сделалось ясным командиру и комиссару после короткого совещания. Друзья понимали друг друга с полуслова. И у них уже созрел дерзкий план. Прорваться! Не всем сразу, а половине эскадрона. Значит, сперва, сосредоточив ударную группу на одном участке, прорвав блокаду, уйти в горы, оторваться от преследования. А потом вернуться и ударить врагу в спину. Одновременно с теми, кто останется в Шахимардане…
— Товарищ командир! — кто-то окликнул Нобата.
Он оглянулся. Вместе с вестовым Ишбаем стоял боец-узбек по имени Бегимкул, из пополнения, влитого в эскадрон уже здесь, в Ферганской долине.
— Товарищ командир, разрешите? — боец взял под козырек. Глаза воспаленные после ночи без сна в дозоре, на скуле царапина, рукав гимнастерки в крови…
— Комиссар послал, товарищ командир, — пояснил Ишбай, кивком головы указав на Бегимкула. — Знает местность…
Бегимкул сказал, что здешние места знает с детства. Отец был охотником, а жили они неподалеку отсюда, ближе к выходу из ущелья и, если нужно провести — проведет, хоть ночью, хоть с завязанными глазами…
Нобат подробно расспросил Бегимкула о тропах, ведущих из Шахимардана в горы. Оба, передавая друг другу бинокль, долго изучали склоны гор. На юго-западе, пояснил боец, есть тропа, но которой можно незаметно пробраться и ударить в тыл. Кроме того, он знал и обратную дорогу в долину.
К полудню басмачи, должно быть, отдохнув и подкрепившись, полезли на штурм с юга и запада, стремясь прорваться к садам и домам на околице. Красноармейцы согласно приказу отходили в глубь гор, заманивая врага поближе, потом с шашками стремительно нападали из засад, стреляли редко — берегли боеприпасы.
…И вот сгустились сумерки. Ни огонька, ни звука в осажденном Шахимардане. Присмирел и враг. Видно, надеется взять, на измор проклятых богоотступников-кагтыров… А в это время по улицам кишлака и на околицах, где были заставы, бесшумно передвигались тени. Всем известна боевая задача: осажденным держаться до следующей ночи, когда Гельдыев поведет свою сотню на врага с тыла. Сигнал к бою — две ракеты, красная и зеленая.
— Пора! — Нобат поднес к глазам руку с часами.
Разом ударили все четыре пулемета, их стрекот перекрыли разрывы гранат. Ошарашить противника, сбить с толку!.. Бой уже удаляется в сторону от места, куда скрытно выходят на тропу бойцы группы прорыва; впереди все тихо, лишь стоны раненых басмачей. Колонну возглавляет Нобат, рядом с ним Бегимкул, следом, цепочкой, бойцы с карабинами и «кольтами» в голове и хвосте колонны, замыкающий — Ишбай.
Два-три поворота узкого, глубокого ущелья — и уже не слышно выстрелов, шума битвы в оставленном кишлаке. Бегимкул держится молодцом и ориентируется в темноте прекрасно. Тьма, туман, — а он уверенно идет вперед и ведет за собой остальных, предупреждая о каждом изгибе ущелья, о каждом завале на пути…
Вылазка удалась блестяще. Басмачи не отважились ночью преследовать отряд в горах, — на случай, если бы ринулись вслед, решено было оставить заслон из нескольких бойцов с пулеметом и гранатами. Ударная группа во главе с Гельдыевым углублялась в горы, к месту передышки, откуда следовало начать обходное движение назад к Шахимардану.
Привал устроили у горного ключа на заре. Тонкая струйка холодной, чистой воды едва сочилась по скользким, отполированным камням. Туман рассеялся, над головами бледно-голубое небо, дальние вершины гор золотятся под первыми лучами солнца.
— Товарищ командир! — окликнул кто-то. Нобат, присев на камни у воды, на какое-то мгновение погрузился в тяжелую дрему. Сказалось перенапряжение минувших дней. Голос разом оживил его. Подняв голову, увидел перед собой одного из бойцов, посланного в разведку.
— Товарищ командир, барсы… Двое. Горного козла, видно, только что задрали! — глаза бойца горели охотничьим азартом.
Нобат, помедлив еще секунду, рывком поднялся на ноги. Бойцы, кто сидя, кто полулежа, отдыхали, иные подкреплялись — грызли чурек с холодной жареною бараниной, кое-кто пригоршнями черпал ключевую воду. Разговоров не слыхать. Таков приказ: соблюдать тишину, не выдавать себя. Да, не мешало бы сейчас свежего мяса. Зажарить на костре, заготовить впрок…
— Бегимкул! — негромко окликнул Нобат. Боец разом вскочил на ноги, шагнул к командиру. Тот жестом приказал: за мной. Втроем двинулись вверх по ущелью. Нобат вытянул из кобуры маузер, отпустил предохранитель, оба красноармейца сделали то же.
— Вон, поглядите… — боец из охранения остановился, пригнулся.
Да, зрелище изумительное! Два барса — громадные пятнистые кошки, задними лапами упираясь в землю, передними терзали тушу горного козла. Пришлось спрятаться, ибо хищники могли оставить свою добычу и броситься на людей. И они стояли молча, с оружием наготове. Вдруг один из барсов оглянулся, видимо, почуяв людей совсем близко… Гибкий, сильный хвост со всего маху хлестнул по земле… Зверь издал приглушенный хриплый рев. Видимо, это было сигналом. Оба барса в мгновение ока отпрянули от туши. Прыжок, другой — и вот они уже карабкаются по склону, среди кустов, почти невидимые среди камней в пятнах лишайника.
— Удрали! — не сдержав восхищения, воскликнул боец. А Бегимкул, бывалый охотник, сперва проследил, куда скрылись оба хищника, убедился, что опасности с их стороны нет. Затем подошел к туше козла, тронул голову прикладом. Верно, животное убито недавно, мясо годится в пищу человеку.
— Добрая примета, товарищ командир, — вполголоса проговорил он, когда подошли его товарищи. — Убежали звери, значит, нас удача ждет… От отца слыхал я это не раз.
— Пускай же оправдается эта добрая примета! — Нобат, ощутив радость, похлопал бойца по плечу. Хорошо: и мясо раздобыли без выстрела, и, главное, этот нежданный эпизод, без сомнения, поднимет дух бойцов.
