Роже Мартен дю Гар - Семья Тибо.Том 1
— О, — сказала она, — эти таинственные явления происходят так часто!
— Какие явления?
Она стояла с серьезным и немного отрешенным видом.
— Передача мыслей.
Это объяснение и сама интонация были так неожиданны для Антуана, что он посмотрел на нее с любопытством. Лицо г-жи де Фонтанен было не просто серьезным, оно было озаренным, на губах блуждала едва заметная улыбка женщины верующей, которая привыкла, когда речь заходит об этих вещах, сталкиваться со скептицизмом окружающих.
Они помолчали. Антуану пришла в голову новая мысль — в нем опять пробудился детективный азарт.
— Позвольте, сударыня, вы говорите, что ваша дочь произнесла имя моего брата? И весь вчерашний день ей странным образом нездоровилось? Может быть, брат доверил ей какой-то секрет?
— Это подозрение отпало бы само собой, сударь, — ответила г-жа де Фонтанен с оттенком снисходительности, — если б вы знали моих детей и мои отношения с ними. Они ничего от меня не утаивают… — Она запнулась, уязвленная мыслью о том, что поведение Даниэля опровергает ее слова. — Впрочем, — поспешно добавила она с некоторым высокомерием и направилась к двери, — если Женни не спит, расспросите ее.
У девочки были открыты глаза. На подушке выделялось тонкое лицо, скулы горели лихорадочным румянцем. Она прижимала к себе собачонку, из-под простыни забавно торчала черная мордочка.
— Женни, это господин Тибо, ты ведь знаешь, брат одного из друзей Даниэля.
Девочка устремила на незнакомца жадный взгляд, в котором тут же вспыхнуло недоверие.
Подойдя к постели, Антуан взял девочку за запястье и вынул из кармана часы.
— Пульс еще слишком учащен, — объявил он и начал ее выслушивать. Его профессиональные жесты были исполнены серьезности и удовлетворения. — Сколько ей лет?
— Скоро тринадцать.
— Правда? Я бы не дал. Вообще говоря, нужно быть очень внимательным к таким недомоганиям. Впрочем, оснований для беспокойства нет, — сказал он, поглядел на девочку и улыбнулся. Потом, отступив от постели, переменил тон: — Вы знакомы с моим братом, мадемуазель? С Жаком Тибо?
Она нахмурила брови и отрицательно покачала головой.
— Неужели? Старший брат никогда не говорил с вами о своем лучшем друге?
— Никогда, — сказала она.
— Однако сегодня ночью, — вступила в разговор г-жа де Фонтанен, — вспомни-ка, когда я тебя разбудила, ты говорила сквозь сон, что кто-то гонится по дороге за Даниэлем и его другом Тибо. Ты так и сказала — Тибо, и очень отчетливо.
Девочка подыскивала ответ. Потом сказала:
— Я не знаю этого имени.
— Мадемуазель, — опять начал Антуан после небольшой паузы, — я только что спрашивал у вашей мамы об одной подробности, которой она, оказывается, не помнит, а нам необходимо это знать, чтобы отыскать вашего брата: как он был одет?
— Не знаю.
— Значит, вы не видели его вчера утром?
— Нет, видела. За завтраком. Но он еще не был одет. — Она повернулась лицом к матери: — Ты ведь можешь посмотреть, каких вещей в шкафу у него не хватает.
— Еще один вопрос, мадемуазель, и очень важный: в котором часу, в девять, в десять или в одиннадцать, ваш брат вернулся домой, чтобы оставить записку? Вашей мамы не было дома, она не может сказать точно.
— Я не знаю.
В голосе Женни ему послышались раздраженные нотки.
— В таком случае, — он огорченно развел руками, — нам будет трудно напасть на его след!
— Подождите, — сказала она, поднимая руку, чтобы его удержать. — Это было без десяти одиннадцать.
— Точно? Вы в этом уверены?
— Да.
— Вы посмотрели на часы, когда он пришел?
— Нет. Но в это время я была в кухне, искала там хлебный мякиш для рисования; если бы он пришел раньше или позже, я бы услышала, как хлопнула дверь, и увидела бы его.
— Да, это верно. — Мгновение он размышлял. Стоит ли дольше ее беспокоить? Он ошибся, она ничего не знает. — А теперь, — продолжал он, опять становясь врачом, — нужно укрыться потеплее, закрыть глаза и уснуть. — Он натянул одеяло на худую голую руку и улыбнулся: — Спите спокойно, вы проснетесь совсем здоровой, и ваш брат уже будет дома!
Она посмотрела на него. То, что он прочел в ее взгляде, запомнилось ему на всю жизнь; это было такое полнейшее равнодушие ко всякому ободрению, такая напряженная внутренняя жизнь, такое одиночество и тоска, что он был потрясен и невольно опустил глаза.
— Вы правы, сударыня, — сказал он, когда они вернулись в гостиную. — Этот ребенок — сама невинность. Ей очень тяжело, но она ничего не знает.
— Она сама невинность, — задумчиво повторила г-жа де Фонтанен, — но она знает.
— Знает?
— Знает.
— Как! Напротив, ее ответы…
— Да, ее ответы… — медленно проговорила она. — Но я была возле нее… я ощутила… Не знаю, как объяснить… — Она села, но тут же опять поднялась. Лицо у нее было расстроенное. — Она знает, знает, теперь я в этом уверена! — воскликнула она вдруг. — И я чувствую, что она скорее умрет, чем выдаст свой секрет.
После ухода Антуана и прежде, чем, по его совету, пойти поговорить с г-ном Кийяром, инспектором лицея, г-жа де Фонтанен поддалась любопытству и раскрыла справочник «Весь Париж»:
Тибо (Оскар-Мари). — Кавал. Поч. лег. — Бывший депутат от департ. Эр. — Вице-президент Нравственной лиги по охране младенчества. — Основатель и директор Благотворительного общества социальной профилактики. — Казначей Союза католических благотворительных обществ Парижской епархии. — Университетская ул., 4-бис (VII округ).
III
Два часа спустя, после посещения кабинета инспектора, от которого она выбежала не попрощавшись и с пылающим лицом, г-жа де Фонтанен, не зная, у кого просить помощи, подумала было обратиться к г-ну Тибо, но внутренний голос шепнул ей, что лучше этого не делать. Однако, как бывало с нею не раз, побуждаемая решимостью и любовью к риску, которую она принимала за мужество, она этим голосом пренебрегла.
В доме Тибо происходил настоящий семейный совет. Аббат Бино примчался на Университетскую улицу с самого утра, вслед за ним, предупрежденный по телефону, явился аббат Векар, личный секретарь архиепископа Парижского, духовник г-на Тибо и близкий друг семьи.
Господин Тибо за своим письменным столом держался как председатель суда. Он скверно спал, и его лицо было еще бледнее обычного. Слева от него устроился г-н Шаль, его секретарь, седой карлик в очках. Антуан с задумчивым видом стоял, прислонившись к книжному шкафу. Хотя в доме был час уборки, позвали даже Мадемуазель; в черной мериносовой накидке, внимательная и молчаливая, она сидела, склонясь к подлокотнику кресла; седые пряди были словно приклеены к желтому лбу, глаза пугливой лани перебегали с одного священника на другого. Аббатов усадили в кресла с высокими спинками, по обе стороны камина.
Изложив результаты расследования, проведенного Антуаном, г-н Тибо стал жаловаться на трудность своего положения. Он наслаждался, чувствуя одобрение окружающих, и слова, которыми живописал он свою тревогу, трогали его самого. Однако присутствие духовника побуждало его спросить свою совесть: выполнил ли он отцовский долг по отношению к несчастному ребенку? Он не знал, что ответить. Его мысль метнулась в сторону: не будь этого маленького гугенота — ничего бы не произошло!
— Негодяев вроде этого Фонтанена, — проворчал он, поднимаясь из-за стола, — следовало бы держать в особых заведениях. Разве допустимо, чтобы наши дети подвергались подобной заразе? — Заложив руки за спину и закрыв глаза, он ходил взад и вперед вдоль стола. Хоть он и не упомянул о несостоявшейся поездке на конгресс, но мысль о ней по-прежнему подогревала в нем злобу. — Вот уже больше двадцати лет, как я посвятил себя изучению детской преступности! Двадцать лет я борюсь с нею в лигах предупреждения преступности, пишу брошюры, выступаю на всех конгрессах! Больше того! — воскликнул он, поворачиваясь в сторону аббатов. — Разве я не основал в Круи, в своей исправительной колонии, специального корпуса, где порочные дети, если они принадлежат к другому общественному классу, нежели обычные наши питомцы, находятся под особо строгим надзором? Так вот, вы не поверите мне, если я вам скажу, что этот корпус постоянно пуст! Разве это мое дело — обязывать родителей посылать туда своих сыновей? Я сделал все, что было в моих силах, чтобы заинтересовать министерство народного просвещения нашей инициативой! Но, — закончил он, пожимая плечами и снова падая в кресло, — разве эти господа из безбожной школы заботятся о социальной гигиене?
В это мгновение горничная подала ему визитную карточку.
— Она здесь? — вскричал он, поворачиваясь к сыну. — Что ей нужно? — спросил он у горничной и, не дожидаясь ответа, сказал: — Антуан, выйди к ней.
