Дороти Даннет - Весна Византии
Порой, сидя у себя в комнате, Клаас невольно принимался для себя самого изображать то Юлиуса, то Тоби, капитана Асторре, Годскалка или стряпчего Грегорио. Он вспоминал их любимые фразочки или интонации… В этом не было никакого злого умысла или издевки: он всех их очень любил Мальчишкой он нередко забавлялся так в открытую, но после женитьбы, конечно, перестал. Неприлично достойному горожанину насмехаться над ближними… В особенности над Марианой, которая вырастила его, и с которой он соединил свою судьбу.
Во Флоренции он получал от нее известия. Стряпчий писал каждый день, сообщая о курсе обмена валют и о спросе на различные товары: их собственные миланские курьеры доставляли эти письма пачками по две-три штуки. Большую часть посланий Николас показывал друзьям, остальные берег для себя одного. Разумеется, ни одно из посланий не было отправлено после октября. Мариана добавляла приписки собственной рукой: чаще всего практичные дополнения к спискам товаров, или новости, способные повлиять на состояние рынка, как например, о последних событиях в Англии, где ланкастерцы и йоркисты спорили за королевский трон. Пока не завершится эта заварушка, едва ли Франция, Фландрия или Англия решатся послать хоть одного солдата на Восток. Вот почему у компании Шаретти были развязаны руки.
Порой ее забавные замечания вызывали у него улыбку; иногда она писала пару слов о друзьях. Любезно с его стороны было отправить в дар молитвенник жене Ансельма Адорне… Лоренцо просит передать привет своей матушке, монне Алессандре, со словами надежды, что кузен его батюшки долго не протянет на этом свете… Лорд Саймон, причинивший им всем столько неприятностей, наконец отбыл с супругой в Шотландию. У Тильды все в порядке, а Катерина написала, что не хочет возвращаться домой из Брюсселя…
Все письма Марианы были подписаны: «Твоя любящая супруга». Ни в каких более личных посланиях он и не нуждался. Когда Николас отсылал домой курьеров, он всегда добавлял собственноручно пару строк. Порой речь шла о делах, но чаще ― о каких-нибудь нелепых приключениях или забавных случаях, которые Мариана могла бы пересказать Тильде или Грегорио. О любви он тоже ничего не говорил, но каждое письмо заканчивал словами: «Твой Николас»… Лучше чем кто-либо другой, он знал, как легко вскрыть любое письмо. Все личное должно было оставаться личным и не подлежало записи на бумаге. Та сдержанность, с которой они прощались, и без того оказалась нелегким бременем…
В ожидании, пока появятся сын и секретарь мессера Козимо, Николас вновь обдумывал свои планы. Ничто не могло помешать ему обосноваться в Трапезунде. Он знал все необходимое о привилегиях, таможенных сборах, налогах, о стоимости складов, проживания, еды, вина и масла, а также о прочих условиях, которые император желал предложить Медичи. Мессер Алигьери, как полномочный представитель императора, сообщил также, какие дополнительные льготы может получить компания Шаретти в обмен на сотню наемников. Так что, в конечном итоге, для Медичи куда дешевле обойдется его нанять, чем пытаться обставить. Николас не опасался, что флорентийцы сами предложат отправить наемников на Восток. Милан уже рискнул сделать это, и потерпел крах.
Все вышло в точности, как он рассчитывал. Когда появился сын Медичи ― крепко сбитый полнеющий мужчина лет сорока, в сопровождении писцов из канцелярии с перьями и учетными книгами ― разговор сложился непросто, но никоим образом не ослабил позиции компании Шаретти.
Старик самолично задавал ему вопросы по поводу наемников. Козимо, возглавлявший огромную банковскую империю, изучавший Платона и покровительствовавший художникам… О нем рассказывали, что однажды он прервал деловое собрание, чтобы показать Козимино, как сделать свистульку, со словами: «Если бы он попросил, я бы на ней и сыграл…». После такого трудно было усомниться в успехе фармука.
Теперь Козимо спрашивал его:
― Так, значит, эти особые условия зависят от армии, которую вы способны послать на Восток. Но что такое армия для императора? Десять человек? Тысяча?
― Ему будет достаточно и сотни хороших лучников.
― И вы способны доставить наемников через всю Италию, в Эгейское море, через Константинопольский пролив и в Черное море, не попавшись туркам?
― Мы найдем способ, ― заверил его Николас. ― Мессер Алигьери уверен, что это возможно.
Он твердо встретил взгляд старика. Джованни, сын Медичи, тем временем не спускал с него лукавого проницательного взгляда. Подобно отцовским, руки Джованни давно скрутила подагра Господь Бог, завистливый к чужому богатству, наградил Козимо и обоих его отпрысков этим недугом. Поговаривали, что самое странное зрелище на свете, это увидеть троих богатейших людей, которые лежат в одной постели и кричат от боли и страданий…
Мессер Козимо усмехнулся и насмешливо уставился на Юлиуса.
― Юность и самоуверенность… Вам повезло с молодым хозяином! Но давайте мы, старшие, взглянем на вещи с менее приятной стороны. Для любой компании ее репутация не менее важна, чем реальные доходы. Что если вам не удастся провезти наемников в Трапезунд? Турки могут напасть, разорить или убить вас всех. Они могут накинуть на вашу торговлю такую удавку, что вас разорят поборы с Черного моря. Если это предприятие потерпит крах, что станет с вашей компанией?
Николас не удержался от мысли, что в одной этой реплике старик ухитрился затронуть все тайные опасения Юлиуса. Но стряпчий также знал свое дело.
― Ваши опасения беспочвенны, монсеньор, ― заявил он. ― Наша компания очень старая, и покоится на надежной основе. Мы владеем землей и недвижимостью. Хозяйка компании весьма опытна, у нее превосходный поверенный и управляющие. В данном случае мы ведем речь лишь о частном предприятии, образовавшемся из излишков капитала. При необходимости, им вполне можно пожертвовать.
И, в общем-то, он был прав. Юлиус не сказал вслух о том, что было ему известно: изначально все предприятие финансировала компания Шаретти, но теперь рисковал один лишь Николас. Если удача будет на его стороне, то он же заберет себе и всю прибыль. Если потерпит неудачу ― то потеряет все свои запасы в Венеции. А если погибнет… Все его сбережения и прочее имущество отойдет к Мариане. То же самое случится и с долгами. Вот почему он не хотел умирать.
Старик пристально разглядывал Юлиуса, и тот вернул его взгляд с почтительной искренностью. Тогда Медичи обернулся к Тоби:
― А вы, почтенный лекарь? У вас нет никаких опасений по поводу этого предприятия?
Тот покачал головой.
― Компания прочно стоит на ногах. Нас бы здесь не было, если бы мы не верили в возможность расширения. Николаса бы здесь не было, если бы супруга не доверяла ему целиком и полностью. Но что вы имели в виду, когда говорили о репутации компании?
Такой вопрос мог осмелиться задать один лишь Тоби. Мессер Козимо де Медичи улыбнулся ему.
― То же самое, что и вы. Я уже получил ответ на свой вопрос. ― Он вновь повернулся к Николасу. ― Итак, при налоге на импорт в четыре процента и на экспорт в два процента вы будете продавать и покупать собственные товары, а также товары других компаний за некоторую комиссию. Генуэзцы уже делают то же самое в Трапезунде. И, разумеется, венецианцы. Так в чем же тогда ваша сила?
― В сотне вооруженных наемников, ― сказал Николас. ― Султан будет вспоминать о нас всякий раз, когда встанет с молитвенного коврика. Император будет думать о нас постоянно. Венеция и Генуя утомили его своими претензиями. По крайней мере, так утверждает мессер Алигьери.
― Порой мне кажется, ― промолвил мессер Козимо, ― что Генуя именно потому так бесшабашно ведет себя за пределами страны, что здесь, в Италии, ее угнетают все, кому не лень. Такое часто случается… Но давайте продолжим. Скажите, как вы собираетесь перевозить товары и людей в Трапезунд и обратно?
Для ответа Николас выбрал самый уверенный голос из своего подражательного арсенала. По счастью, мессер Козимо не знал этого человека.
― Я подумывал о паруснике, ― сказал он, ― но затем решил, что большая галера окажется предпочтительнее. У нее лучше скорость, она безопаснее и идет вдоль побережья. Разумеется, она меньше, но все равно способна вместить полторы тонны высококлассных товаров, которые в итоге по перевозке станут дешевле. Мы начнем с одного плавания туда и обратно в течение года. Затем увеличим до двух. В промежутках галера сможет выполнять другие рейсы по найму. Мы же сможем отправлять излишки товара и на других кораблях, когда позволит место. Например, на государственных флорентийских галерах по вашим расценкам. И если вы получите круглогодичный приток каспийского шелка-сырца и красителей, вы сможете выровнять и поднять производительность, и то же самое относится к красильщикам и ткачам.
Он помолчал, чтобы секретарь успел записать все дословно. Поставив на пергаменте точку, тот уточнил:
