Дэвид Бейкер - Путь слез
Они хлопнули по рукам. Бенедетто улыбнулся и призывно помахал друзьям подойти к плоскодонкам.
В каждой лодке лежали аккуратные кучки овечьего руна, которое прошло весь путь через Францию и направлялось к прядильщицам Милана. На носу и вдоль кормы на всю ширину лодки раскинулись длинные деревянные скамьи, над которыми выжидающе томились длинные весла в железных петлях.
Детям приказали подняться на борт, и они проворно пробирались между обмотанными тюками с английской шерстью к местам, назначенным Вилом и Петером. Малыши, недоверчиво посмеиваясь, взялись за толстые гладкие древка весел. Образцовая дисциплина, с которой отряд погрузился на лодки, потрясла управляющего, и он уже более спокойным тоном отдал Петеру последние распоряжения.
– Падре, на берегу вы должны будете найти моего хозяина, Константино. Он будет сидеть в своем магазине между лавками свечника и мастера по парусам. Передайте ему лодки вместе с этим запечатанным письмом.
Петер и управляющий пожали руки, и священник подошел к Бенедетто.
– Я буду скучать по тебе, мой друг.
Бенедетто печально кивнул.
И я тоже, – добавил Вильгельм.
– Прощай, Бенедетто, – сказал Карл.
– Да пребудет с тобою Бог, – ласково проговорила Фрида.
Воздух над лодками зазвенел от детских голосов, которые выкрикивали слова прощания и благословения. Бенедетто всхлипывал и обеими руками махал юным друзьям. Он обнял Петера и смотрел, как тот занимает место в лодке. Баржу отвязали от причала и медленно оттолкнули крестоносцев в тихие воды озера. Дети взялись за весла, а менестрель прижал к груди лютню и стал напевать:
Прощайте, друзья дорогие,
Прощайте.
Пусть Бог ведет вас к берегам,
что могут радость дать.
Прощайте, друзья дорогие,
Прощайте.
И пусть пребудет вечно с вами неба благодать.
Прощайте…
Вскоре плеск волн заглушил звуки прощальной песни.
* * *Петер наваливался на тяжелый барочный руль и с трудом обуздывал острый язык. Что и говорить об остальных, которые ручонками еле ворочали громоздкие весла. Сначала кормчий Петер решил, для быстроты ходу, связать лодки, но это вызвало еще большую путаницу и панику. Решили снова плыть раздельно. Однако, мало помалу, дети наловчились грести более-менее ровно и размеренно и держать оба судна борт о борт. Баржа, управляемая Отто, прекратила беспорядочное кружение на месте, и выведенный из себя капитан, наконец, успокоился: лодка поплыла прямо. Да и Вилу больше не надобно было проклинать, на чем свет стоит: его команда гребцов выработала общий ритм и держала его, а капитан выровнял судно, и оно легло на курс вдоль берега, – но крайней мере, относительно. Дети даже начали смеяться над своими постоянными ошибками, особенно, когда весло срывалось, и брызги окатывали всех на борту с головы до пят! Надо заметить, судоходные навыки крестоносцев заметно улучшались!
Часы тянулись медленно. На борту завязывались неторопливые разговоры. Конрад проворчал:
– Мне совсем не кажется, что грести легче, чем идти!
Многие согласились с ним, а Петер усмехнулся.
– Кабы мы сейчас пробирались сквозь сосны да ели, я бы только и слышал от вас: как было бы хорошо плыть!
– Может и так, – откликнулся Отто, – но мы ведь не плывем, а гребем. У меня спина болит, и все руки растрескались. Ох, я бы сейчас завалился спать где-нибудь в Иерусалиме с гроздью винограда в руке!
Остальные подхватили его жалобы. Петер указал им на груз шерсти.
– Потрите ладони о шерсть. Жир смягчит кожу.
Когда дети по самые локти зарылись в мягкие тюки, Вил вспомнил:
– Бенедетто говорил, что лучшее средство для изнуренного тела – хорошая песня или доброе воспоминание.
Крестоносцы притихли. Слышно было лишь, как хлюпают по воде мокрые весла и постанывают неуклюжие лодки. Тут Фрида расхохоталась.
– А помните, как Фридрих стянул монеты? Вот проныра, скажите!
– А ты, Карл, – донесся чей-то голос с другой лодки. – В жизнь не забуду, как ты нас однажды обкорнал!
Дети повыпускали из рук весла и схватились за животы, вспомнив себя после стрижки. Карл почувствовал, как к лицу приливает горячая кровь, но и сам не мог сдержать смеха.
Петер, – хихикнула Фрида, я до сих пор помню, как ты крутился на бочке в Дюнкельдорфе.
– Ja, – взвизгнула Гертруда. – ты падал и падал!
– Ты походил на кривой волчок или на пьяного мельника, танцующего на бочонке!
– А я помню, как ты латынью одурачил тех разбойников!
– Ага, Петер, – сказал Вил. – Помнишь капусту в зубах? И…
– Ja, ja, конечно, – перебил его Петер. – Я все помню.
– А кто сможет забыть Георга в его новой тунике? – некстати вставил Отто.
Послышался невеселый смех, который быстро затих.
– Ах, бедный Георг, – вздохнула Гертруда. – Он был таким добрым. Ежели бы все лорды Империи походили на Георга, мир был бы намного лучше.
Все согласно, но понуро загудели в ответ.
Петер почувствовал перемену в крестоносцах и попросил Вила о передышке. С редкими криками радости весла втащили в лодку, и старик поднялся, широко раскинув руки.
– Дети, нам есть за что благодарить. Те, которые покинули нас в пути, теперь отдыхают на руках Спасителя. У нас же есть хорошие лодки, еще немного припасов; под нами в изобилии обитает рыба. Мы вышли из холодных гор и теперь греемся под лучами жаркого южного солнца.
Слова Петера воздействовали умиротворяюще, и когда вечерние туманы залегли на озерную воду, довольный отряд сошел на берег для ночлега. Натертые веслами ладони болели, руки отрывались, но крестоносцы прилежно таскали воду, собирали хворост, перебирали пожитки и ломали ветки для постелей. Вскоре на берегу затрещал дружелюбный костер, на котором закипел густой суп.
– Завтра, киндеры, нам нужно будет отыскать реку, – сказал Петер. – Когда мы минуем Сесто Календо, до нее будет рукой подать.
– И лодка сама поплывет по течению?
– Верно, сестра. Надеюсь на это!
В ответ послышался хор мечтательных вздохов. Через некоторое время у оловянного котелка образовалась очередь детей с мисками для сытного ужина. Вил быстро справился со своей долей и неловко ерзал на месте. Он долго молчал, прежде чем глубоко вдохнул и обратился к компании:
– Послушайте… все.
Даже в бледном свете огня было заметно, что он волновался.
– Мне… мне нужно кое-что вам сказать. – Он откашлялся и сжал челюсти. – Хочу попросить у всех вас прощенья за свои слова тогда, в замке. Фрида, Гертруда, Хайнц, все остальные, я… прошу простить меня за глупость. Мне стыдно, мне будет стыдно до конца дней.
Он быстро сел, а крестоносцы пораженно уставились на своего предводителя, раскрыв от удивления рты.
Петер, как всегда, хранил мудрое молчание, но сердце внутри взыграло от радости.
Встала Фрида. Когда она подошла к Вилу, все затаили дыхание и приготовились, что девушка примется распекать незадачливого вожака – заслуженно, конечно. Но Фрида протянула к юноше руку и мягко сжала ему плечо.
– Вил, – нежно проговорила она, – я прощаю тебя.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
Губы юноши дрогнули, но он ничего не сказал. Он пристально посмотрел Фриде в глаза, внезапно очарованный ее красотой. Никогда раньше он не замечал, как она прекрасна, и словно впервые увидел ее фигуру, ее лицо, впервые услышал трепетный голос. Он заворожено улыбнулся.
* * *Они гребли все следующее утро. Все устали и с надеждой вытягивали головы, дабы увидеть, где же заканчивается озеро. Наконец Петер поднялся на нос лодки и показал рукой на шпиль, блестящий к югу от них. Священник улыбался, как ребенок при виде меда.
– Глядите, чада мои! Как я и обещал – верховье реки!
Обнадеженные дети вертелись на скамьях и заглядывали за плечи.
– Ну наконец-то, Петер, – простонал один. – Я рук не чувствую, а спина раскалывается от боли.
Они торопливо миновали Сесто Календе и вошли в узкие воды реки Тичино. Петер вдруг вскочил на ноги.
– Остановитесь, дети. Говорят вам, прекратите! – прикрикнул старик. Он пошатывался на тонких ногах и выбросил по сторонам руки, дабы удержаться от падения. – Ну, неужто не чувствуете?
Дети тихо переглядывались, как Конрад неожиданно проговорил.
– Ага, точно. Я чувствую, чувствую! Река помалу толкает нас!
Петер засмеялся, и дети радостно завизжали. Они побросали весла и окунули опухшие, горящие от мозолей ладони в теплую реку. Петер подозвал Вила.
– Лучше нам плыть всю ночь и держаться подальше от берегов. Бенедетто предупреждал о разбойниках.
Вил кивнул, и обе лодки медленно заскользили, ведомые слабым течением, на юг. День тянулся неторопливо. Иногда детям приходилось браться за весла и грести вниз по глубоким неподвижным водам. В конце концов, решили снова связать лодки вместе, дабы они неслись одним течением. Это пошло на пользу их продвижению, и Петер занялся управлением скромной флотилии по более мелким и быстрым прибрежным водам.
