Андрей Зайцев - Драккары Одина
— Я тоже бы этого хотела, — сказала она задумчиво. — Но руны не умеют лгать. Ты пришел сюда один?
— Со мной пришел Айво, бывший траль ярла Стейнара и мой большой друг. Когда-то он спас мне жизнь. Еще в детстве.
— Это тот, похожий на старого ребенка финн? — припомнила Хельга.
— Он хороший воин. Его внешность может ввести в заблуждение любого. Но он не так прост, как кажется.
— Не сомневаюсь, — скривила губы Хельга, по-прежнему пребывая в задумчивости.
Что-то беспокоило ее, руны открыли ей ночью несколько тайн, и теперь женщина тяготилась этим знанием, ей не хватало опыта и силы Боргни, которая умела правильно толковать вещие сны и узоры выпавших рун. То, что для одних — всего лишь узоры, вырезанные на дереве или в камне, для других — Знаки Судьбы!
— У нынешнего короля Вестфольда — большое будущее, — произнесла Хельга, глядя на черную золу очага. — Когда-то его мать, королева Рагнхильд, жена Хальвдана Черного, увидела сон... Будто стоит она на берегу фьорда и пытается вытащить шип из своего платья. И вдруг шип этот в ее руках становится большим побегом. Он растет, растет и превращается в огромное дерево... и ветви его уходили высоко в небо, казалось, над всей Норвегией... И вскоре родила она мальчика, которого назвали Харальд. А сон этот предвещал ему, что станет он правителем всех земель Норвегии!.. Видишь, Олаф, уже сейчас его боятся повсюду, но его время только наступает.
— Выходит, служба у него даст мне многое, — медленно проговорил Олаф, как бы предвидя то, с чем может столкнуться его независимый нрав.
— Ты молод, но служить у конунга нелегко, — Хельга все еще над чем-то напряженно раздумывала. — Твой друг — финн, ведь так? Какой у него амулет?
— Он носит на шее молот Тора, — немного удивленно ответил Олаф. — Зачем тебе это знать?
— Ты знаешь кого-нибудь из Согна? — вместо ответа продолжала расспрашивать Хельга.
— Это земля, которая находится рядом с Гулатингом?
— Да. Верно.
— Я никого не знаю из тех краев, но что тебя так беспокоит?
— Я скажу тебе, очень скоро...
* * *Асбранд, опытный и сведущий во многих делах викинг. Он говорил с конунгом Харальдом о разном: о том, как живут даны на завоеванных территориях Инглаланда. О том, сколько серебра отдают за раба на рынках Хедебю, Дублина и Упсалы, о том, какую цену дают за того же раба сарацины, о том, как правит конунг Хельг в Гардах, внося смуту на границы Византийской империи, и о том как главный христианский жрец — папа, сидящий в Риме, мечтает обратить в свою веру северные земли язычников.
Асбранд был одним из тех, кто доставлял в Вестфольд верные сведения обо всем, что делалось в этом мире, раздираемом чередой бесконечных междоусобиц и войн. Харальд Хорфагер был из тех правителей, кто хорошо понимал: старые боги на краю гибели. Единый Бог Валланда, Белый Христос — он тот, кто побеждает не силой, а слабостью. Иначе, как объяснить, что вера в него распространяется по всему миру?
Однако Хорфагер, становившийся единовластным королем Норвегии, был еще недостаточно силен, чтобы креститься самому и крестить весь народ. Впоследствии его сын, Хакон Добрый, получивший воспитание в Англии, принял христианство и, став конунгом, начал возводить христианские церкви в Норвегии. Но даже он не решился разрушать языческие капища. Когда он был убит, его похоронили по языческим обычаям его предков.
В свое время отец Асбранда — Кнуд, участвовал в набегах на Ирландию и знавал самого Торгильса, который объявил себя первым королем норманнов на ирландских землях. Но викинги редко чувствовали себя в полной безопасности на острове. Когда поднялся мятеж, и Торгильса захватили в плен ирландцы, то признали виновным во многих грехах и утопили. И все же викинги сумели восстановить свое превосходство.
В 850 году от Рождества Христова даны разорили Дублин. А несколькими годами позже отряды данов напали на норвежский лагерь в Карлингсфорде в северной части острова. Междоусобицы между данами и норвегами начали затихать, когда в Ирландии появился Олаф Хвити, которого ирландцы называли Амлайб. Тогда же даны обратили более пристальное внимание на Британию.
Асбранд с детства слышал рассказы отца о христианских монастырях Ирландии, подвалы которых ломились от золота и серебра. Вероятно, не все в этих рассказах было истинной правдой, но маленький Асбранд, как и многие его сверстники, мечтал о том времени, когда сможет с мечом отправиться туда и разбогатеть.
Когда ему исполнилось сорок зим, Асбранд почувствовал усталость от участия в походах и схватках. Его сметливый и предприимчивый ум влекло ремесло купца, и в этом он преуспел. Однако быть купцом — не значит полностью обезопасить себя. Если воин рискует только собственной жизнью, купец зачастую рискует и жизнью и своим богатством.
Воистину, Асбранд был не только мужественен, но и весьма изворотлив. В Дании у него была земля, которой управлял его родственник. Но и в Инглаланде имелись хорошие связи среди приближенных ярла Гутрума. Сейчас, когда в Вестфольде набирал силы Харальд Прекрасноволосый, Асбранд начал оказывать ему услуги, пользуясь своей осведомленностью в разных землях.
Через несколько дней он рассчитывал отплыть к Оркнейским островам. Но неожиданно получил сведения, которые могли заставить его резко поменять планы.
* * *Олаф ушел от Хельги, когда солнце начало клониться к закату. Ему не хотелось покидать ее, но Айво оставался один и не знал, что с его другом.
Он нашел финна на берегу среди пьяных, горланящих песни викингов.
— Олаф! — радостно приветствовал его Айво. — Я уже тебя заждался.
— Неужели ты мог подумать, что я брошу тебя? — с притворной серьезностью спросил Олаф.
— Женщины — это существа, которые призваны разделять нас, — заметил финн со своей, почти детской непосредственностью.
— Я знал ее раньше, Айво, — пояснил Олаф, оглядевшись. — Я встретил ее, когда вместе с Хафтуром блуждал по Галоголанду на краю земли.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Я много чего тебе не рассказывал, — усмехнулся Олаф.
Слегка прищурившись, он посмотрел в сторону заката. Там, обрамленный грядой невысоких скал, виднелся могильный курган, где, как он слышал, был похоронен кто-то из старых конунгов. Обычно их хоронили на кораблях, с оружием, богатой утварью и умерщвленными рабами. Иногда убивали и наложниц. Для этого существовала даже старуха, которую некоторые христиане, присутствовавшие при этом, называли ангелом смерти.
Старуха убивала сначала петуха, бросая голову в одну, а тушку в другую сторону от корабля. Тем самым она как бы воплощала темное и светлое начало жизни, которое сопутствует всем смертным. Затем приходил черед девушки, которую безжалостная старуха убивала с мрачной решимостью человека, не слышавшего о христианской добродетели. Все это должно было окружать конунга и после смерти, в ином мире. Но одного не понимал Олаф: если Один забирает воинов в свои чертоги, то где найдется место для рабов? Тем более, для красивых женщин?
— Мне приснился странный сон, Олаф, — говорил между тем Айво. — Будто я уже старик и сижу один в ледяной пустоши, вокруг — только льды, и ни одного живого существа, даже белых медведей там нет.
— Верно, ты оказался в Похъеле, — подсказал Олаф, вспоминая старые рассказы финна. — А ведь такая земля существует и в самом деле. Мы с Хафтуром побывали совсем рядом с ней и чудом выбрались живыми.
— Плохо быть стариком, — продолжал монотонно выговаривать Айво. — Но знаешь, сам Вяйнемейнен, сын Калева, уже родился стариком. Он был мудр, но...
— Эй, друзья! Неужели не узнаете земляков? — неожиданно прервал болтовню финна чей-то громкий возглас.
Олаф повернулся и увидел двух викингов, лица которых показались ему смутно знакомыми. Вроде они были среди воинов дружины ярла Стейнара, но пришли в то время, когда Олаф бродил по землям гаутов, фризов, а позже — бриттов.
— Аскель? — удивленно поднял брови финн, знавший викинга получше своего друга. — Ты как здесь оказался?
— Я ушел от Рагнара, он ведь не собирается в набег, — непринужденно отвечал Аскель из сурового Ямталанда, что лежит рядом с землей лапландцев.
— А кто это с тобой? — Финн заметил рядом с высоким, насмешливым Аскелем угрюмого мужчину, имевшего при себе только боевую секиру. Его одежда говорила о том, что этот человек не слишком преуспел на поприще викинга. Он смотрел на всех с безразличием змеи — холодно, отчужденно.
— Это Вигольв из Согна, — пояснил финну Аскель. — Разве ты не помнишь его?
— Что-то припоминаю, — пробормотал Айво, задумавшись.
— А этого викинга зовут, кажется, Олаф? — Аскель перевел взгляд на друга Айво, с молчаливым спокойствием наблюдавшего за ними.
