Антон Хижняк - Даниил Галицкий
Судислав на цыпочках вошел в княжескую светлицу. Мстислав лежал на кровати у стены, укрытый мохнатой шкурой. Он не видел, как вслед за Судиславом вошел и Владислав.
— Лежи, княже. А я думаю — надобно навестить больного человека. И Владислав со мной.
— Нездоровится мне малость. Спина болит, руки и ноги ломит.
— Годы уже не те, — тяжело вздохнул Владислав. — А мы к тебе, княже, пришли про Галич поговорить. Купцы вчера с Волыни приехали, и один ко мне пришел. Выпил меду и язык развязал. Говорит, что Даниил сюда собирается. С боярами волынскими сговаривается, говорит: «Доколь на моей отчине будет сидеть князь Мстислав? Он, говорит, хочет меня со света сжить. И на Калке вперед меня посылал, под татарские сабли…»
Мстислав поднялся на одной руке, мотнул головой. Судислав быстрыми глазами ловил каждое движение Мстислава. А тот рванул покрывало, отбросил его с кровати, вскочил, надел сапоги.
— Меня прогнать? Безусый мальчишка! — Он подбежал к Судиславу, который уже отскочил к скамье. — Кто тебе сказал? Где тот купец?
— А тут, неподалеку. Он сам хотел зайти к тебе.
— Зови его! — крикнул Мстислав.
Владислав выскочил и через минуту вернулся с рыжим бородатым купцом в длинном жупане, подпоясанном зеленым поясом. Купец несмело заглянул в дверь, затем нерешительно переступил порог и поклонился.
— Сюда, к столу! — властно сказал князь Мстислав.
Купец подошел и затоптался возле стола, трусливо поглядывая на Судислава и Владислава.
— Садись, — махнул рукой князь.
Купец сел на краешек скамьи и сложил руки на животе.
Мстислав поднял голову, смотрел на купца воспаленными глазами.
— Рассказывай! — потребовал он.
— Мы купцы. Ездим повсюду… И на Волыни были, оттуда давеча приехали. — Купец снова посмотрел на Судислава, тот незаметно для Мстислава кивнул одобрительно головой. — В Подгородье владимирском я ночевал. А пришел ко мне один чешский купец и сказывал, что волынцы собираются походом на Галич.
— Кто собирается? — потянулся к нему Мстислав.
— Волынцы. Князь Данило…
— Что тебе купец еще говорил?
— Говорил, что князь Данило на тебя сердится, потому как ты его отчину держишь. Такие слухи…
Князь Мстислав вскочил.
— Поеду! Сейчас же поеду во Владимир!
Он зашатался. Судислав подбежал к нему, поддержал его под руки.
— Куда тебе, княже? Болен ты. Да и что тебе Данило скажет? Только хуже сделаешь.
Судислав кивнул купцу, и тот выскользнул из светлицы. Судислав подвел Мстислава к кровати.
— Говорил я тебе, что большую дружину надобно иметь! Это тебе не в Новгороде, где ты каждый камешек знал.
Мстислав махнул рукой, и Судислав с Владиславом попятились к выходу.
Мстислав упал на подушки. Почему Даниил так неприязненно относится к нему? Может, Даниил хочет прогнать его из Галича? Окреп, оперился, теперь можно уже и не уважать старшего. Забыл, видно, о помощи новгородской дружины. А Мстиславу возвращаться теперь уже некуда, да и годы не те. Может, Филиппу поручить разузнать, за что осерчал Даниил? Филипп — человек сторонний, ни к кому не клонится, да и осел он в Галиче, где у него поблизости есть оселища; попросился из Владимира, стар уже стал.
Закололо в груди, стало трудно дышать. Мстислав еле дотянулся до веревочки и дернул. Вбежал слуга. Мстислав велел позвать лечца.
Судислав вышел из княжеского терема и направился к конюшне, где ожидали слуги с лошадьми. Владислав едва поспевал за ним.
— Садись в возок! — кивнул Судислав своему спутнику и полез первым.
Возле него и Владислав примостился.
— Домой! — толкнул Судислав в плечи возницу.
У Владислава чесался язык, ему не терпелось узнать, кто был наряжен под волынского купца. Как выехали из крепости на улицы Подгородья, он, оглянувшись, спросил:
— Кто приходил?
Судислав сердито кашлянул.
— Приедем — скажу.
Когда вошли в светлицу Судислава, хозяин набросился на Владислава:
— Ну, вот мы и дома! Посторонних нет, тут можно и спрашивать. А то распустил язык при вознице…
— И тут есть, — хохоча, откликнулся Филипп. Он вышел из-за шторы, которой была прикрыта дверь в боковую светлицу.
— Тьфу! — плюнул Судислав. — Видишь, болван? Учись, как надобно язык за зубами держать, — засмеялся он. — Ты давно уже здесь? — обратился он к Филиппу.
— Не так-то и давно. Знал я, что ты скоро приедешь… Рассказывай, что было у Мстислава.
Владислав удивленно пялил глаза.
Они сели вокруг стола.
— Верит… Верит, как маленький ребенок, — потирая руки, сказал Судислав. — Поверил, что Данило враг ему.
— Хорошо сделал ты, — похвалил Филипп Судислава. — Так и передам королю Андрею, что ты его верный слуга. И очень скоро передам: приехали сюда чешские купцы.
— Чешские купцы? — Судислав разинул от удивления рот.
— Чешские! Ха-ха-ха! Ругал Владислава, что он глуп, а сам не догадался… От короля Андрея посланец, он же и от Папы. Теперь будет в Галиче… торговать будет, ха-ха-ха! Купцы купцами, пускай себе свои дела вершат, а вместе с ними и хорошие люди тайком приезжают. Так-то! Теперь Данило и Мстислав тянут в разные стороны, сила их надвое разорвана, а нам этого только и нужно. Хорошо сделал ты, тебе благодарность от короля Андрея. — Филипп полез В карман, достал кожаный мешочек, высыпал на стол деньги и стал перебирать их. — Тебе, Судислав, двадцать гривен.
Судислав придвинулся к деньгам, протянул скрюченные пальцы.
— На! — высыпал ему на ладонь деньги Филипп.
Владислав ерзал на скамье, следил, как Судислав прячет деньги за пазуху.
— А ты что уставился? — рявкнул Филипп. — На чужие деньги заришься? И тебе вот пять гривен!
Владислав протянул дрожащую руку.
— Бери, да не забывай, кто дает!
Владислав ловко поймал брошенные Филиппом деньги.
— Лечец у Мстислава не тот, — промолвил Филипп, — надо другого… Похвались, Судислав, перед Мстиславом моим лечцом, скажи, что он и князя Романа лечил, умеет, мол, болезни выгонять… Да ты и сам знаешь, что сказать. Пускай полечит! — Он засмеялся.
В дверь постучали два раза.
— Это мой слуга, — сказал Судислав и разрешил войти.
— К боярину Филиппу человек с его подворья, хочет его видеть, — сказал слуга.
Судислав глянул на Филиппа. Тот распорядился:
— Пусть войдет.
Слуга Филиппа переступил порог.
— Боярин! От князя Мстислава приезжали. Князь кличет тебя к себе.
— Иди! — махнул рукой Филипп.
Когда дверь закрылась за слугой, Филипп сказал:
— Кличет! Слышишь, Судислав? Пойду помогу больному.
3Вечером Кирилл наведался к Даниилу. Он пришел в длинной рясе малинового цвета, в высоком клобуке. На груди у него висел большой золотой крест на серебряной цепочке.
Даниил улыбнулся, подошел к гостю, обнял его.
— А я уже побаиваюсь тебя, — пошутил он. — Епископ! Привык уже? Садись!
Кирилл неловко улыбнулся.
— Привыкаю…
— Ну вот, и епископ у нас теперь свой. Привыкай, привыкай!
— Придется! Не зря же я к письму так вельми пристрастился. Ты сам сказывал, что быть мне в церкви. А я взял меч и поехал твоим дружинником.
— Знаю, но воевать будем мы, а тебе в церкви быть надобно. Будешь митрополитом! Греки — хорошие люди, но приедет какой-нибудь без языка, и люди его не понимают. Учить грамоте детей боярских надо. В монастыри собирай, пусть учатся, монахов-списателей учи, пусть книги пишут и переписывают на нашем языке, на русском.
Кирилл внимательно слушал. Уже не первый раз говорит ему об этом Даниил. Вдвоем они часто ходили в монастырь, в писцовую палату, где монахи переписывали книги. Переписчики боялись Даниила — он докапывался до самых мелочей.
— А это как написал? Не для себя пишешь, после тебя люди читать будут. А ты что накрутил здесь? Какая это буква?
Монахи посматривали исподлобья на провинившегося и еще ниже склоняли головы над столами, скрипели перьями.
— Ты же не будешь стоять у книги, когда ее будут читать. Это не буква, а муравей, ползущий по траве. Увидишь ли муравья в траве? Вот так и твою букву. А книгу внуки будут читать.
Особенно интересовался Даниил украшением книг. Он подолгу просиживал возле монаха, который разукрашивал первые страницы и рисовал заглавные буквы; смотрел, как готовят краски, чтобы они сверкали всеми цветами; следил, как ловко монах кладет краски на пергамент, восторгался удачными рисунками.
— Больше красок! Разных и для глаза приятных! Рисуй так, чтоб человек захотел взять книгу в руки! — повторял он не раз.
Вместе с епископом Кириллом Даниил ходил и к ремесленникам, которые изготовляли пергамент. Заходили и подолгу сидели в душных клетях. Даниил расспрашивал, какая кожа лучше всего подходит для пергамента. В предместье Владимира целая улица была занята домами ремесленников-пергаментщиков. Они выкапывали широкие, круглые ямы, выкладывали стены толстыми дубовыми бревнами и сбрасывали туда телячьи шкуры. Был в этом предместье старичок Андрон, который в молодости ходил в Киев, видел, как там в монастырях делали пергамент. От этого Андрона и пошли волынские пергаментщики. Даниил их поощрял, повелел не брать их в войско. С княжеских Земель для них привозили зерно, а монастырские лошади доставляли дрова из лесу. И пергаментщики старались — ровными листами вырезывали они пергамент, выравнивали. Знали — если монахи-писцы пожалуются, то князь не пощадит их.
