Гор Видал - Вице-президент Бэрр
— М-м-м? — Клинтон никогда не отличался быстротой ума. — Мы тут много наслышаны о вашем пребывании на Западе.
— Не верьте ни единому слову из того, что слышите.
— Но говорят, вы там все лето провели. Лучше бы они оставались с нами, это в их же интересах.
— Как вам нравится быть вице-президентом?
— Более идиотской должности не придумаешь, а? Да еще для Джорджа Клинтона, бывшего губернатора, и в моем-то возрасте!
На другой день я обедал с президентом и с дюжиной конгрессменов. Я нашел Джефферсона в хорошей форме и не мог понять почему. Меня так озадачило его приподнятое настроение, что я попросил об аудиенции; весьма охотно он назначил мне время.
Меня приняли в подвальном кабинете, набитом садовым инструментом; там стояли две копировальные машины. Быть может, он изобрел наконец устройство, которое действовало.
— Очень удобно, полковник. Заведите себе такую же.
— Когда устроюсь — непременно.
— Да.
Он ни разу не посмотрел мне прямо в глаза в течение всего разговора, который длился два часа.
Я говорил почти откровенно, и один-единственный раз он тоже был откровенен — насколько позволяла его натура.
— Вы читали о моих планах относительно Запада? — Я начал in medias res[88] и поклялся, что не допущу никаких разглагольствований об архитектуре или о природе музыки.
— Газеты я читаю. — Джефферсон дотронулся до глобуса. Он сидел в кресле собственной конструкции: кресло ни с того ни с сего вдруг поворачивалось на шарнирах.
— Разрешите вам сказать, западные штаты ни за что не оставят Союз.
— Я рад. — Смелая попытка казаться беспечным.
— Могу добавить, что вы сами очень популярны на Западе.
Это правда, и он, конечно, об этом знал.
— Приятно слышать. Мне очень хотелось бы побывать в той части света, когда я освобожусь от этой ненавистной должности.
Я быстро пресек «плач президента». Нескончаемая песнь жалости к себе! Первым ее запел Вашингтон, а все последующие президенты подхватили — целый хор. В прошлом году даже Эндрю Джексон начал петь мне о жестокой судьбе, заставившей его править нами. Я оборвал Джексона, оказав, что меня вовсе не трогают его ламентации. Из всех, пожалуй, только у Джексона достает юмора смеяться над собой — слегка, правда, но смеяться. И то хорошо.
— Позвольте мне рассказать вам о делах на Западе. — И я-таки рассказал ему как можно точней.
Джефферсон слушал со вниманием, задавал точные вопросы, признался наконец, что ему «никто прежде не говорил о таких важных вещах, а ведь ему положено все это знать».
— Я рад с вами поделиться, ибо вам эти сведения куда важнее.
Джефферсон медленно крутил вокруг оси глобус.
— Признаюсь, полковник, я не верил иным… сенсационным сообщениям, которые читал о ваших путешествиях. Убежден, вы никогда и не мыслили себе отделения западных штатов.
Позже Джефферсону пришлось отрицать, что он тогда вообще что-то слышал о моих «предательских» шагах. На самом же деле он знал почти все. Да и я говорил с ним достаточно откровенно.
— Мы с генералом Уилкинсоном хотели бы собрать армию — когда-то во время экспедиции Мишо так предполагали действовать вы — и освободить Мексику. Как вам известно, это и было единственной целью моего путешествия на Запад. И я обнаружил, что каждый американец в той части света мечтает изгнать донов с нашего континента.
Сперва Джефферсон не проронил ни слова. Он играл глобусом и наконец повернул его Мексикой к себе.
— Вы ставите меня в трудное положение, полковник.
— Мне казалось, вы давно уже от меня этого ждали. Вы много раз говорили мне, что наша империя будет неполноценной без обеих Флорид, Канады, Кубы… и Мексики.
— Да, разумеется. Когда-нибудь нам будет принадлежать все полушарие. Я уверен. Но я ничего не могу сделать без войны с Испанией.
— Мне казалось, вы готовились… вы… готовитесь к такой войне.
— Есть вещи, не известные вам, полковник. — Джефферсон оттолкнул глобус и так порывисто откинулся в странном своем кресле, что я думал, он его опрокинет. — Я получил предложение от императора Наполеона. Как всегда, ему нужны деньги на его войны. Он предложил «уговорить» — именно этот деликатный глагол употребил его посланник — испанское правительство отдать нам Западную Флориду. За сей акт дружеского убеждения он просит два миллиона долларов. И мне хочется дать корсиканскому бандиту pourboire[89].
Меня удивило предложение Наполеона. Еще более меня удивило, что Джефферсон принял его.
— Но зачем покупать то, за что давно уплачено? Разве Западная Флорида не входила в купчую на Луизиану?
— Я всегда так… э, толковал этот несколько расплывчатый документ. Но ни мое толкование, ни постановления конгресса не дадут нам ни фута испанской территории.
— Война даст вам западное полушарие.
— Без сомнения. Но направить армию — и флот — в Мобиль обойдется куда дороже двух миллионов долларов. Кабинет считает, нам выгоднее нанять императора, в конечном счете это дешевле.
— Этот состав конгресса не даст денег.
— Надо уметь попросить, и они все дадут.
— Но тогда не будет войны с Испанией.
— Боюсь, что нет. — Моя нескрываемая печаль лишь подбавила жизнерадостности Джефферсону. Он благодушествовал. — Думаю, мы первая в мире империя, покупающая территорию вместо того, чтобы завоевать ее.
— Никто и не сомневался в нашей уникальности.
Новость удручила меня.
— Что вы намереваетесь делать? — Джефферсон изобразил сочувствие.
— Не знаю. — И я действительно не знал. — Возможно, осяду на земле, которую приобрел на реке Уошито… И стану ждать войны с Испанией.
— Уверен, когда-нибудь она произойдет.
— А если нет… как вы посмотрите на освобожденную Мексику?
— Буду в восторге.
Джефферсон снова стал дипломатом в Париже. Ответы мгновенны, но неопределенны.
— Но подготовка?..
— Я дам вам тот же совет, что дал Женэ и Мишо. Будьте энергичны, удачливы и ни во что не вмешивайте правительство.
Я поднялся. Джефферсон с удивлением заметил, что мы провели вместе два часа.
— Никогда еще так быстро и с такой пользой не проходило время. — Он проводил меня наверх в холл, продуваемый сквозняком и наполненный дымом от плохого камина в столовой.
— У нас плохой дымоход.
— Если хотите, я вам его переделаю.
Когда я умирал с голоду в Париже, я за деньги переложил там несколько дымоходов. Полезный дар.
— Полковник, вы задели мое тщеславие! Я сам все ремонтирую в этом доме.
— Ну, как угодно.
Привратник распахнул парадную дверь. Грум держал мою лошадь на грязном дворе перед домом. Джефферсон с любопытством взглянул на меня.
— Должен сказать, у меня мелькнула мысль, что вы еще вернетесь сюда на постоянное жительство.
— В этот дом? — спросил я самым любезным тоном.
— А почему бы и нет? Но я имел в виду Вашингтон, конгресс. Представляя один из западных штатов.
— Такая возможность не исключается.
— Не упускайте своих возможностей, полковник.
— Мне кажется, не я их упускаю.
Джефферсон покраснел — и пожелал мне всего хорошего.
Мне захотелось отказаться от «мексиканского проекта». Без войны с Испанией большинство западных конфедератов не рискнет взяться за оружие, дабы не навлечь на себя немилость правительства, и, несмотря на все усилия Мерри, я ничего не получу от Англии.
Упав духом, я отправился в Филадельфию, где Джонатан Дейтон попытался снова меня взбодрить. Я получил письма от Хармана Бленнерхассета. Он хотел продать остров и внести свою лепту в мое начинание.
— Он дурак, но денег у него полно.
Мы с Дейтоном сидели у скудного огня в весьма скромной таверне Ричарда Делла, и я, признаюсь, был сумрачен, под стать зимнему дню. Дейтон вовсю старался меня подбодрить.
— Давайте обратимся к дону Карлосу.
Я выразил сомнение в том, что Испания будет финансировать экспедицию, цель которой — отобрать у нее Мексику.
— Ну, я не стал бы так говорить дону Карлосу. — Дейтон улыбнулся: он был прирожденный торговец (торговал травами от укусов змей). — Как раз все наоборот. Я бы начал с того, что хоть мы когда-то и думали об этом — по совету английского посланника…
— Мудрый никогда не лжет. — Я процитировал иезуитский афоризм, но втуне.
— Не так уж важно, что я скажу ему. Испанцы, конечно, знают о наших замыслах, и он скорее поверит мне, если я во всем ему признаюсь.
— Итак, что мы можем предложить Испании?
— Возрождение «испанского заговора».
Дейтон несколько раз встречался с доном Карлосом, и тот дал ему 1500 долларов и пожелал нам удачи. Я тогда еще не знал, что же сказал мой коллега испанскому посланнику. И отнюдь не пришел в восторг, когда в конце концов Дейтон признался мне, что сказал дону Карлосу, будто наша истинная цель — взять Вашингтон, захватить президента и конгресс, выкрасть деньги из Банка Соединенных Штатов, сесть на корабль, отплыть в Новый Орлеан и там создать Западную республику.
