Дороти Даннет - Весна Византии
― Кто же еще, мессер Никколо? Но сперва вы все же растерялись.
― Я до сих пор растерян, принцесса, ― промолвил он. ― Но имя хатун я узнал по этой росписи на шелке.
Она даже не обернулась.
― Ремесленники не читают Фарида уд-Дин Аттара.
Он листал страницы «Тридцати птиц» во дворце, одетый в одно лишь легкое банное платье. И теперь мягким тоном возразил, процитировав:
― Я не та птаха, что достигнет царских покоев. С меня достало бы узреть и хранителя Врат. ― Сам он вполне мог оценить сейчас иронию этой цитаты.
Женщина по-прежнему смотрела на него, затем слегка склонила голову набок и обратилась к кому-то другому, стоявшему у Николаса за спиной:
― Что скажешь? Я вижу здесь не смирение, а одну лишь дерзость. Так иди же и помоги мне.
Николас ожидал увидеть еще одну женщину, но тут же понял, что ошибался. Навстречу ему выступила фигура в черном одеянии и высокой черной шапке, с раздвоенной белой бородой, почти скрывавшей старое медное распятие на груди. Без особого удовольствия фламандец поприветствовал его:
― Диадохос!
Да, это был единственный человек, также способный оценить иронию ситуации. Ведь при нем они с Виолантой Наксосской обсуждали персидские книги. Монах, похоже, с трудом скрывал улыбку.
― Мессер Никколо! ― объявил он. ― Вы находитесь в Эрзеруме. Как вы, верно, догадались, перед вами ― Сара, мать Узум-Хасана, князя Диарбекра, владыки верхней Месопотамии, главы племени Белого Барана. Именно ей вы обязаны своим спасением.
Так, стало быть, сбывался все же его план, а не Дориа. И если бы не способ, как все это осуществилось, Николас почувствовал бы облегчение.
― Позвольте мне поблагодарить вас от имени всех, кто пережил свое спасение. Входит ли в их число мастер Юлиус?
― Способ вашего спасения нимало не заботил хатун, ― парировал монах. ― Мы наняли людей, которые доставили вас сюда, ради вашей безопасности. Они застали вас под угрозой и уничтожили нападавших, за исключением их предводителя и нескольких слуг, которым удалось бежать. Затем они забрали вас с собой. Возможно, они были грубы, но эти шрамы еще сослужат вам добрую службу.
― А мастер Юлиус? ― повторил Николас.
Женщина презрительно поджала губы.
― Он еще дитя. Зачем вам подражать ему?
― Он не дитя. Он мужчина и мой друг. И я не хочу ему подражать, я хочу увидеть его, а также увидеть торговый караван.
― В этом году караван запоздал, ― заметил Диадохос.
Женщина прищурилась.
Николас покачал головой.
― Верблюды уже здесь. Я их слышал. Вы хотите, чтобы они повезли свой товар в Эрзинкан, Сивас и в Бурсу, когда оттоманская армия собирается на западе? Я слышал, что Амастрис сдался султану Мехмету.
― Вот как? ― Женщина стиснула руки.
― Султан лично присутствовал при этом. Никто не ведает, куда он направится дальше. ― Николас помолчал. ― Я торговец. Меня также заботит ход войны, и как это повлияет на мою компанию. Возможно, нам было бы полезно обменяться новостями, но лишь после того, как я увижусь с мастером Юлиусом.
Он не знал, известно ли им о падении Амастриса. Сам Николас услышал об этом от одного пастуха. Амастрис лежал на побережье Черного моря, к западу от Синопа, и являлся торговой базой генуэзцев. Впрочем, сейчас к генуэзцам Николас не мог питать никакой жалости… Но если султан уже устремил свой взор на восток, он вполне может подойти ближе. Это должно страшить Белую орду. И сейчас Николас больше всего желал выяснить, насколько они испуганы на самом деле. Ради этого все средства были хороши, ― он даже готов был играть на их чувстве вины за то, что случилось в горах Вавука. Вероятно, чтобы отыскать Николаса, они наняли курдов. Также вероятно, что и наемники Дориа принадлежали к этому племени. Забавная шутка, ― если бы при этом не погибло столько людей. Однако Николас понимал, что друзья Узум-Хасана вовсе не заботились о его спутниках и желали спасти одного только фламандца. Он помнил также, что земли курдов соседствуют с владениями туркменов. Старший сын Узум-Хасана был рожден от жены-курдки. Вполне вероятно, что люди, доставившие его из Вавука, были не простыми наемниками, и находились сейчас в этом же лагере. Если так, то Николас совсем не горел желанием с ними встречаться.
― Отведите его к другу, ― велела Сара-хатун. ― Пусть убедится, что о них позаботились как следует. Затем мы еще побеседуем за бокалом шербета.
Николас предпочел бы, чтобы его как следует накормили… Поклонившись, он попятился, а затем повернулся и вышел из шатра. Повинуясь какому-то неписаному закону, на него вновь никто не обратил ни малейшего внимания, а эскорт, ожидавший снаружи, проводил в другую палатку, где находился Юлиус.
У охранников были ширазские доспехи из позолоченной стали и маленькие круглые щиты, обитые шелком. Сильный запах верблюдов ощущался повсюду. Стараясь не обращать внимания на боль, Николас огляделся по сторонам и, наконец, понял, где расположен караван-сарай.
Чуть поодаль, в лучах заходящего солнца, он увидел высокие крепостные стены и башни города, цитадель, двойной минарет, старый медресе и купол мечети. Эрзерум высился подобно часовому на равнине, охраняя караванные пути между Европой и Северной Персией.
По этим дорогам в Табиз ежегодно проходили тысячи верблюдов. Из Феодосиополиса они направлялись прямиком в восточную римскую империю. Римляне, персы, византийцы, сельджуки, татары владели этими землями прежде, чем туркмены завоевали их полсотни лет назад. В их обычае было посылать своих матерей в качестве переговорщиков, герольдов, соглядатаев и курьеров. Их отважные, требовательные матери…
Эскорт остановился перед глинобитным строением с крепкой дверью. Все окна были закрыты ставнями, и сквозь них не пробивался ни единый лучик света. Если его люди внутри, то они спят, ― но, возможно, мертвы, или… В тот самый момент, когда один из охранников начал отпирать дверь, Николас шагнул к окну и постучал по ставням.
― Юлиус! Мы свободны, не делай глупостей.
Должно быть, все они столпились изнутри у дверей, чтобы с боем прорваться наружу. Стряпчий взревел:
― Николас!
И тут же послышались и другие голоса. Шесть человек? Восемь? Дверь распахнулась, и двое охранников с факелами в руках вошли внутрь. В дрожащем свете Николас торопливо пересчитал их всех и расплылся в глупой улыбке.
Внутри оказалось десять человек, включая старшего из наемников, Юлиуса и двоих его слуг. Все они были ранены, но не слишком сильно, и держались на ногах. На них была свежая одежда, на полу виднелись разобранные постели и остатки щедрого ужина. Стряпчий стиснул Николаса в объятиях и принялся колотить по спине. Какая пытка!.. Наконец он отстранился и воскликнул:
― Так мы свободны?
― Конечно. Мы в Эрзеруме. ― Николас оглядел своих друзей, столпившихся вокруг с радостными лицами. Если они и винили его в том, что произошло, то, по крайней мере, не подавали виду.
― Наш Николас молодчина! ― воскликнул кто-то.
― Да уж, молодчина, ― хмыкнул беззлобно Юлиус. ― Кто бы еще догадался выставить лучников не с той стороны дороги, не выслать дозор в оба конца и не проследить, чтобы света хватило, дабы отличить друзей от врагов… Так что произошло? И если мы свободны, то почему дверь охраняют снаружи?
― Это еда? ― перебил его Николас.
― Да. Мы уже поели. С этим тут все в порядке, ― ответил стряпчий. ― Слушай, почему…
― А меня они покормить забыли. ― Николас тут же набросился на остатки трапезы. ― Ничего, я могу говорить и с набитым ртом. Разве вы не узнали крепость, когда вас сюда привезли? Или хотя бы запах козьей шерсти?
― Было темно, ― пояснил стряпчий. ― И мы думали, что находимся у Дориа в плену. Кстати…
― Об этом позже, ― прервал его Николас, не отрываясь от еды. Все остальные расселись рядом, не сводя с него взглядов. ― Нас спасли люди Узум-Хасана, но они предпочитают держать это в тайне. Впрочем, нас такой поворот устраивает. Более того, мы можем оказаться очень полезны друг другу, и я собираюсь поговорить с ними об этом. Потом нам вернут свободу. Караваны уже здесь. К тому времени, как они передохнут, мы тоже будем готовы тронуться в путь.
― А Дориа? ― поинтересовался Юлиус.
― Всех его наемников перебили, но сам он, похоже, ускользнул и со своими слугами вернулся в Трапезунд. Так что никаких свидетелей. Его слово против нашего.
― Вы хотите сказать, сударь, что он станет утверждать, будто не нападал на нас? ― возмутился старший из наемников. ― Выпить тут нечего, была какая-то отрава, но мы ее прикончили.
― Ну и черт с вами. На его месте, я либо вообще ничего не стал бы говорить, или же заявил бы, что наткнулся на место кровавого побоища и не нашел ни одного уцелевшего. Собственно, он наверняка решит, что так и случилось на самом деле. На нас напали бандиты, и все погибли.
