Тейлор Колдуэлл - Монгол
Однако Темуджин недооценил кочевников, любивших свободу больше всего, больше хорошей жирной пищи, красивых женщин и породистых коней. Некоторые из смелых ханов и вождей племен рассуждали о том, как Темуджин делает рабами покорившихся ему людей.
— Говорят, он считает всех людей животными и без их согласия навязывает им собственное мнение. «Отправляйтесь!» — приказывает им он, и им ничего больше не остается делать.
Лазутчики презрительно смеялись над этими словами.
— Это все ерунда. Он прежде всего думает об объединении народов Гоби. Чтобы побыстрее добиться этого, ему приходится быть жестоким. Ему необходимо быстро действовать. Разброд и сомнения — весьма опасны и лишь оттягивают верное решение. Люди в такие моменты не могут правильно действовать. Чтобы побеждать, они должны полностью доверять своему предводителю. После победы к ним вернется их прежняя свобода, и они станут сами править на земле.
— Нам нужно знать, за что мы станем бороться или даже умирать, — ворчали старые вожди. Они были слишком горды и считали, что сами во всем прекрасно разбираются. — Нам нужно, чтобы с нами советовались. Куда мы поведем людей, доверяющих нам?
— Долгие рассуждения — это огромная слабость, — презрительно смеялись лазутчики, — если мужчины начинают спорить, как вести сражение, враги, воспользовавшись сварой, побеждают. Темуджин — орудие в руках судьбы. Он ей служит. Кто вы такие, что пытаетесь спорить с богами?
Однако многие племена стремились противостоять уговорам, и среди них были хитрые меркиты и уйгуры, гордые и сильные люди. Они хотели служить племени, но желали сохранить личную свободу действий. Многие люди прислушивались к лазутчикам, кривили губы и считали, что потеря личной свободы — это малая цена за победы и славу, за служение богам. Они обожали героев и с удовольствием выслушивали рассказы о рыжекудром молодом хане, который мог в одиночку прикончить своим мечом до пяти десятков сильных воинов, а сам не получить ни царапины. Не забывали и о том, что он был названым сыном Тогрул-хана. Ходили слухи, что тот любит его больше, чем собственного сына Талифа, и вскоре сделает своим единственным наследником. Распространялось множество мифов о его рождении.
Многие из лазутчиков были шаманы, они рассказывали о разных приметах, касающихся рождения Темуджина, и о духах, помогавших его матери во время трудных родов.
Слухи гуляли по просторам Гоби, по зелено-серым степям, перелетали через медленно текущие желтые реки, через остроконечные горы и мертвые пески. Люди обсуждали странные слухи, сидя у костров, и со страхом поглядывали через плечо.
Постепенно юноши становились беспокойными, их сердца стремились к тому, кто олицетворял для них бессмертную юность, был человеком удивительным и властным.
— Седобородые старики нежатся у костров, — возмущалась молодежь. — Им нравится жевать баранину и хрустеть поджаренным просом. Они уже не желают вступать в сражения и говорят о свободе, будто это небольшая радость, и не хотят снова вспоминать о голоде, холоде и опасности!
Седобородые грозили молодежи костлявыми высохшими пальцами и возмущались дрожащими пронзительными голосами:
— Мы кто, люди или скот? У нас есть независимость и свобода. За что умирали наши отцы, а вы, молодые глупцы, желаете все поменять на горстку золота и на удовольствие убивать?! У вас нет никакой гордости, и вы хотите склонить головы перед таким человеком и самим умолять, чтобы он попирал вас своим грязным сапогом.
Однако молодежь была уверена, что старики слишком высоко ценят свободу и независимость. Юность стремится к силе авторитета и повиновению. Им необходимо, чтобы ими кто-то командовал и ругал их за плохо выполненные поручения, чтобы их вели вперед и награждали за победы… Старикам было понятно, что зрелость ценит мужество и гордость, когда мужчина может прямо взглянуть любому в глаза и сказать: «Мы с тобой равны, и тебе нечем передо мной гордиться!»
Подобные понятия молодежь презирала и лишь через много лет, постарев, поймет, в чем она была неправа.
Старики рассказывали о прежней славе своих племен и возмущенно осуждали Темуджина, который так и остался для них представителем Якка Монголов, жалких убийц и воров. Молодежь не берегла доброе имя своего племени и заявляла, что Темуджин — мудр и хочет объединить всех степняков-кочевников.
— Когда-то он сбежал от нас, — хихикали старики-меркиты. — Он бросил женщин и детей, убежал в степи, и мы там его искали…
— Вы желаете убивать, а мы думаем о мире, — продолжали старики, а между собой говорили о том, что ослабла дисциплина, а молодым людям не привили уважение к старикам.
— В юности мы приравнивали наших отцов к богам, — шептали седобородые. — Мы их уважали и преклонялись перед ними. Горе нам — от нас родились беспутные лжецы и насмешники над святынями!
По всем просторам Гоби духи волнения расхаживали на красных ногах, шептались, презирали, убеждали и обещали. Где действовали эти духи, там везде начинался разброд, смута и вспыхивали волнения. Задолго до того, как в Гоби появились орды Якка Монголов, народ почувствовал неуверенность в собственных силах, заранее испытывая страх. Многие племена сложили оружие и поклялись Темуджину в верности, не пролив ни капли крови.
— Если вы подействуете на разум людей, вам не придется с ними сражаться, — говорил Темуджин.
Но, конечно, оставалось еще много племен, которые были гораздо сильнее орды Темуджина, они превосходили его и по численности воинов.
— Пусть он забирает себе слабейших! Нас ему не победить, — злорадствовали они и внимательно выслушивали легенды о Темуджине, смеялись над ними и продолжали спокойно жить. Мысли Темуджина о том, что среди обычных народов должен выделяться один сильный и властный народ, тоже вызывали у них смех.
— Что? — восклицали скептики. — Он считает своих монголов выше нас? Неужели он думает, что его племя может править остальными?
Одним из сильных народов Гоби были караиты, татары. Они были горды, жестоки и организованны. Для них Темуджин оставался мелким жуликоватым вождем, возомнившем о себе невесть что, над ним посмеялись и, словно позабыв о его существовании, позволили покорять более слабые народы. Гордецы даже считали, что с его помощью караванные пути стали безопаснее и за это можно его поблагодарить.
Глава 2
Темуджин без устали собирал под свои знамена племена, действуя в пустынях и степях Гоби, не забывал о поставленной задаче ни на минуту, и его не волновало, что могучие караиты и татары посмеивались над ним.
— Пусть смеются и не обращают на нас внимания, — говорил он в ответ на донесения лазутчиков. — Смех и забывчивость играют мне на руку. Они мои союзники. Но я знаю, что когда-нибудь они перестанут смеяться и ничего не забудут!
Тем временем все больше купцов платили ему дань, чтобы защитить свои караваны. Китайцы платили ему огромные суммы, чтобы провезти большие богатства.
— Мы имеем теперь хотя бы какой-то порядок на ужасных просторах Гоби, — говорили они. — Этот батыр делает людей из вонючих животных, нас не касается, каким образом ему удается достигать результата. Из хаоса он создал порядок.
Таким образом их историки упоминали о Темуджине в хрониках.
Но большей частью богатые, властные и хорошо защищенные люди никогда о нем не слышали. Находясь за Великой Китайской стеной, построенной не только для того, чтобы не пускать внутрь ее варваров, но и чтобы не выпускать наружу цветок цивилизации, огромная империя занималась собственными делами и ничего не знала о молодом монгольском хане и его жалкой конфедерации в пустыне.
Темуджин оставался мелким вождем, потерявшимся в огромных просторах пустынь, он занимался своими жалкими делишками и походил на муравья. Китайцам больше было известно о сильных татарах, бившихся постоянно, но безуспешно о Великую стену.
— Их женщины приносят не по одному «щенку» в приплоде, — жаловался кое-кто из китайской знати. — И когда-нибудь нам придется иметь дело с силой, превосходящей нашу.
Но другие продолжали насмехаться:
— Варвары вооружены только луками. Эти татары — неуклюжие медведи, а наши всадники охраняют стены, а ворота стерегут лучшие воины в мире.
Таким образом цивилизация продолжала спать, а татары собирались подле великих стен или огромными отрядами грабили соседние страны. Время от времени элегантные и цивилизованные китайцы с неохотой высылали экспедиции, чтобы как-то призвать к порядку этих варваров, чтобы они не забывали, кто тут хозяин и повелитель.
Татары научились не обращать внимания на подобные вылазки, сражались каждый раз с новой силой и упорством. Наконец китайцы в порыве гнева решили, что следует покончить с их отрядами, чтобы презренные варвары поняли свое место в существующем порядке вещей.
