Джеймс Клавелл - Король крыс
— Что, черт возьми, все это значит?
— Это значит, что я нахожу вас очень подозрительным, — выкрикнул Форсайт. — Я хочу знать, почему вы здоровы, а остальные нет. Для того чтобы быть здоровым в подобном месте, надо иметь деньги, а способы их получения весьма ограничены. Очень ограничены. Первое — это доносы. Потом продажа еды или лекарств…
— Будь я проклят, если соглашусь с подобной чепухой…
— Вы свободны, капрал! Но не забудьте, я с этой минуты считаю своей обязанностью приглядывать за вами!
Кинг совершил над собой невероятное усилие, чтобы не ударить капитана.
— Вы свободны, — повторил Форсайт, потом зло добавил: — Убирайтесь с моих глаз!
Кинг отдал честь и ушел, кровь застилала ему глаза.
— Привет, — Питер Марлоу преградил ему путь. — Бог мой, хотелось бы мне иметь ваши нервы.
Глаза Кинга прояснились, и он прокаркал.
— Привет, сэр. — Он отдал честь и собрался идти дальше.
— Бог мой, Раджа, что, черт возьми, происходит с вами?
— Ничего. Просто… просто нет настроения разговаривать.
— Почему? Если я чем-то обидел вас или надоел, скажите. Пожалуйста.
— Это не имеет никакого отношения к вам. — Кинг выдавил улыбку, но в душе он кричал. «Господи, что я сделал не так? Я кормил этих ублюдков и помогал им, а теперь они смотрят мимо меня, как будто меня здесь больше нет».
Он оглянулся и увидел, что Форсайт прошел между двумя хижинами и исчез из виду. «И он считает меня доносчиком», — мучительно думал он.
— Что он сказал? — спросил Питер Марлоу.
— Ничего. Он… я собирался… что-нибудь сделать для него.
— Я ваш друг. Позвольте помочь вам. Разве вам мало, что я пришел сюда?
Но Кинг хотел одного — спрятаться. Форсайт и остальные растоптали его достоинство. Он понимал, что погиб. Потеряв достоинство, он потерял мужество.
— Увидимся, — пробормотал он, отдал честь и торопливо ушел. «Господи, — рыдал он в душе, — верни мне уважение. Прошу тебя, верни».
На следующий день над лагерем прогудел самолет. Из своего брюха он выбросил парашюты с провиантом. Несколько парашютов упали на территорию лагеря. Те, что приземлились над джунглями, искать не стали. Никто не осмелился расставаться с безопасностью Чанги. Все могло быть обманом. Роились мухи, донимала жара, несколько человек умерли. Все было как всегда.
Еще один день. Потом над посадочной полосой начали кружить самолеты. В лагерные ворота вошел полковник. С ним были врачи и санитары. Они привезли лекарства. Все новые самолеты кружили и приземлялись на аэродроме.
Неожиданно в лагерь с воем въехали джипы. Важные мужчины курили сигары. С ними прибыли четыре врача. Все они были американцами. Они ворвались в лагерь, закололи американцев уколами, залили их галлонами свежего апельсинового сока, завалили едой и сигаретами, обнимая без конца — своих ребят, своих героических ребят. Они помогли им сесть в джипы и довезли до ворот Чанги, где их ждал грузовик.
Питер Марлоу с удивлением наблюдал эту сцену. «Они не герои, — думал он, сбитый с толку. — Как и мы. Мы проигравшие. Мы проиграли войну, нашу войну. Разве нет? Мы не герои! Нет!»
Как будто сквозь туман он видел Кинга. Своего друга. Долгие дни он ждал случая поговорить с ним, но всякий раз Кинг уходил от разговора.
— Позже, — обычно отнекивался он. — Сейчас я занят. — До приезда американцев времени у него так и не нашлось.
Итак, Питер Марлоу стоял около ворот вместе со многими другими, следя за отъездом американцев, дожидаясь случая сказать «прощай» своему другу, терпеливо дожидаясь возможности поблагодарить его за спасенную руку, за многое, многое другое, что пришлось им пережить.
Среди любопытных был и Грей.
Форсайт устало дожидался возле грузовика. Он вручил список.
— У вас остается первый экземпляр, — сказал он старшему по званию американскому офицеру. — Здесь ваши люди перечислены с указанием звания, рода войск и личного номера.
— Благодарю, — ответил майор, приземистый парашютист с тяжелым подбородком. Он подписал бумаги и отдал обратно пять экземпляров. — Когда прибывают остальные ваши парни?
— Через пару дней.
Майор огляделся по сторонам и пожал плечами.
— Похоже, вам не помешала бы помощь.
— У вас нет случайно каких-нибудь лишних лекарств?
— Конечно. У нас самолет набит медикаментами. Вот что я вам скажу. Как только я отправлю наших ребят, пришлю сюда лекарства на джипах. Я дам вам врача и двух санитаров на то время, пока не прибудут ваши.
— Спасибо, — Форсайт устало провел рукой по лицу. — Нам они пригодятся. Я распишусь за лекарства. Командование юго-восточной атлантической группы подтвердит мою подпись.
— Никаких бумаг. Вам нужны лекарства, вы их получите. Они для этого предназначены.
Он повернулся.
— Ладно, сержант, сажайте их в грузовик. — Он подошел к джипу и стал смотреть, как привязывают носилки. — Что вы думаете, док?
— До Штатов он доберется. — Врач бросил взгляд на человека, находящегося без сознания, аккуратно завязанного в смирительную рубашку, — но это конец. Рассудка он лишился окончательно.
— Сукин сын, — устало произнес майор и сделал отметку в списке напротив фамилии Макса. — Несправедливо получается. — Он понизил голос. — Как с остальными?
— Ничего хорошего. В основном симптомы ухода в себя. Тревога за будущее. Только один из них находится в более или менее приличном физическом состоянии.
— Будь я проклят, но не могу понять, как они выжили. Вы были в тюрьме?
— Конечно. Меня хватило на то, чтобы быстро пробежать. Этого достаточно.
Питер Марлоу угрюмо наблюдал за происходящим. Он знал, его угнетенное состояние связано не только с отъездом друга. Причин было больше. Он грустил, что уезжали американцы. В какой-то степени он сросся с ними, что было не правильно, ведь они — иностранцы. Тем не менее он не чувствовал себя иностранцем, когда находился среди них. «Это зависть? — спрашивал он себя. — Или ревность? Нет, я так не думаю. Не знаю почему, но чувствую себя брошенным здесь, а они уезжают домой».
Он подошел чуть ближе к грузовику, когда раздались команды и люди начали забираться в кузов: Браф, Текс, Дино и Байрон Джонс III и все остальные — великолепные в своей новой форме. Выглядели они непривычно. Они болтали, перекрикивались и смеялись. Но не Кинг. Он стоял слегка в стороне. Один.
Питер Марлоу был рад, что его друг снова был вместе со своими людьми, и молился, чтобы у него все было хорошо.
— Залезайте в грузовик, ребята.
— Давайте, поторопитесь.
— Следующая остановка за океаном.
Грей не видел, что стоит рядом с Питером Марлоу.
— Говорят, — проговорил он, глядя на грузовик, — приготовлен самолет, чтобы отправить их всех в Америку. Специальный самолет. Разве это возможно? Просто кучка рядовых и несколько младших офицеров.
Питер Марлоу презрительно оглядел его.
— Вы выглядите таким чертовым снобом, Грей, когда говорите об этом.
Голова Грея дернулась.
— А… а… а, это вы.
— Да. — Питер Марлоу кивнул на грузовик. — Они считают, что один человек ничем не хуже другого. Поэтому приготовили самолет для всех. Отличная мысль, если вдуматься.
— Не говорите мне, что высшие классы наконец поняли…
— Ах, заткнитесь! — Питер Марлоу отодвинулся, начиная раздражаться.
Около грузовика стоял сержант, тучный мужчина с множеством нашивок на рукаве и незажженной сигарой во рту.
— Давайте. Садитесь в грузовик, — терпеливо повторял он.
Кинг остался у грузовика последним.
— Ради Бога, забирайтесь в грузовик! — прорычал сержант. Кинг не пошевелился. Наконец сержант раздраженно отшвырнул сигару и ткнул пальцем. — Ты! Капрал! Забрось свою чертову задницу в грузовик.
Кинг вышел из оцепенения.
— Есть, сержант. Виноват, сержант!
Он смиренно забрался в заднюю часть кузова и стоял там, когда все остальные уже расселись. Вокруг него возбужденные люди разговаривали друг с другом, не обращая на него внимания. Никто, казалось, не замечал его. Он прислонился к борту грузовика, когда тот взревел и поднял в воздух пыль Чанги.
Питер Марлоу как безумный побежал, махая рукой вслед своему другу. Но Кинг не оглянулся. Он никогда не оглядывался.
Питер Марлоу вдруг почувствовал себя очень одиноким здесь, у ворот Чанги.
— На это стоило посмотреть, — злорадно сказал Грей.
Питер Марлоу повернулся к нему.
— Убирайтесь, пока я что-нибудь с вами не сделал.
— Было приятно смотреть, как он уезжал. «Ты, капрал, забрось свою чертову задницу в грузовик». — В глазах Грея играл злобный огонек. — Как и подобает такому подонку.
Но Питер Марлоу помнил только настоящего Кинга. Не того Кинга, который покорно сказал «Есть, сержант». Это был не Кинг. Это был другой человек, вырванный из чрева Чанги, человек, которого так долго воспитывал Чанги.
