Михаил Ишков - Траян. Золотой рассвет
2 Теодор Момзен. История Рима. Работа гениального немецкого историка до сих пор является основополагающим трудом по этому вопросу. Понятно, что работа Момзена значительно устарела, особенно в части, касающейся осмысления классовых противоречий и некоторых существенных деталей, которые открылись в самом конце XIX и в XX веках, но в любом случае «История Рима» может служить отличной точкой отсчета, прекрасным маяком в освещении жизни и свершений древних римлян. (Здесь и далее цитируется по: Теодор Момзен. История Рима. М. АСТ Фолио, 2001 г. Т. 2, кн. 4 С. 25.)
3 Тразея Пет и его зять Гельвидий Приск — сенаторы, последователи учения стоиков, находились в оппозиции к императору Нерону. Первый в 66 г. был приговорен к смерти и покончил самоубийством, второй был изгнан, затем возвращен императором Гальбой и впоследствии казнен Веспасианом. Их славные кончины, героическое отношение к превратностям судьбы являлись почитаемыми примерами поведения, нормой следования долгу.
4 Без обвинителей — В Древнем Риме не было такого института как прокуратура, так что обвинения даже в самых тяжких преступлениях брали на себя частные лица. Такая система давала возможность каждому, кто желал выдвинуться, возбуждать уголовное дело против какого‑либо известного лица, допустившего нарушение закона (или подозреваемого в таком нарушении). Если обвиняемого осуждали, сенат мог присудить обвинителю четвертую часть имущества осужденного. Императоры, особенно начиная с Тиберия, широко использовали эту особенность римского права для уничтожения своих политических противников — наиболее видных представителей сенатской аристократии. Спрос вызывал предложение: толпы молодых провинциалов, снедаемые честолюбием, стремлением пробиться к власти и, прежде всего, жаждой денег избирали этот путь к карьере, не останавливаясь перед клеветой и лжесвидетельством. Многие из них добивались своего и проникали в сенат. Люди этого типа составляли там одну из главных опор императорской власти. Как, впрочем, и теперь.
5 Употребляя термин «офицер» необходимо иметь в виду, что автор вынужден использовать его в виду отсутствия в современном языке наименования, соответствующего ранжировке римских должностных лиц, находящихся на военной службе.
Точнее было бы называть трибунов, преторов, легатов «военными магистратами», однако подобное определение только внесет путаницу.
«Трибун», «претор», «легат», «префект», а также «центурион» это были должности, но никак не звания, существующие в современных армиях. Другими словами, командир основного оперативного соединения в римской армии назывался «легат», его заместители — «военные трибуны» (шестеро в легионе). «Претор» — командир отдельного корпуса самого разнообразного состава, «префект» (в эту эпоху) обычно командир вспомогательной части или когорты.
У нас полковник может быть и командиром полка и артдивизиона, может командовать дивизией. Когда его снимают с должности, он все равно остается полковником. В Древнем Риме было иначе. Лишенный командования легат становился обыкновенным гражданином (даже во времена императорского Рима). Вполне возможно его и называли легатом, но по существу, он как бы исключался из армейских списков, пока не получал новое назначение, так что в те времена опала, изгнание из армии, являлась страшным наказанием, граничащим с бесчестьем.
6 При увольнении от службы центурион первой когорты — или примипилярий — получал 400 тысяч сестерциев. Ларций Корнелий Лонг являлся старшим офицером, командиром отдельного отряда всадников — кавалерийской алы, составлявшей от трехсот до четырехсот (пятисот) человек. Другими словами, Лонг командовал оперативной единицей, входившей в непосредственное подчинение полководца, ответственного за тот или иной театр военных действий или за военную кампанию. В Риме офицеры конницы считались старше офицеров пехоты того же чина; декурион конницы соответствовал центуриону легиона. (Дэнисон. История конницы. Гл. III. Римская конница. Раздел 1. Древние времена.) Префект алы соответствовал первому трибуну легиона. Следовательно, наградные Лонга должны были быть значительно больше, чем у среднего офицерского состава.
Современные исследователи рассматривают корпус центурионов и как сержантский, и как младший офицерский состав (до капитана включительно). Победы римской армии во многом объясняются именно отличной подготовкой центурионов, их высочайшим профессионализмом, чего не было ни в какой другой современной им армии. Даже в войске Александра Македонского и его преемников младший командный состав (начальники лохов (25 человек) — лохаги, сотен — таксиархи), на поле боя часто выполняли обязанности рядовых бойцов, так как в составе фаланги, то есть единого, сплоченного строя, командование тактическими единицами сводилось к минимуму. Главную задачу любой военной организации — обеспечение в боевой обстановке реального управления войсками сверху донизу, удалось решить только римским полководцам, прежде всего Камиллу, Гаю Марию и Суле, а также Юлию Цезарю. При этом следует принять во внимание, что и в последующие времена военное искусство древних римлян не стояло на месте.
Дальнейшее совершенствование проходило менее заметно и плотнее закрыто исторической далью. Совершенствование организации легиона, по большей части, шло по пути улучшения его инженерной и увеличения артиллерийской составляющих (имеются в виду всевозможные средства переправы, снаряжение для штурма крепостных сооружений и метательные орудия различных типов), а также усиления отрядов конной поддержки. Другими словами легион все более становился похожим на передвижную крепость, способную обеспечить себя всем необходимым и решить на поле боя любую тактическую задачу — от опрокидывания противника до взятия крепости. Автор связывает победы Траяна именно с этими новшествами, которые ввел наш герой.
7 Секст Юлий Фронтин (40–105 гг.). Трижды консул (73 г., 98 г., 100 г.). Римский городской претор (69 г.), наместник Британии (74–77 гг.). Автор известного труда по военному искусству «Стратегемы».
8 «Между тем жители Кремоны в ужасе метались по улицам, наводненными вооруженными воинами. Резня чуть было не началась, но командирам удалось уговорить своих солдат сжалиться. Антоний Прим (военачальник Веспасиана — прим. авт.) собрал войска на сходку и обратился к ним с речью, в которой воздал хвалу победителям, милостиво отозвался о побежденных и не сказал ничего определенного о жителях города. Солдаты, однако, были движимы не только обычной жаждой грабежа — легионеры издавна ненавидели жителей Кремоны и рвались перебить их всех. Считалось, что еще во время отонианской войны они поддерживали Вителия. К тому же солдаты тринадцатого легиона, оставленные в свое время в городе для сооружения амфитеатра, не забыли оскорблений, которых им пришлось наслушаться от распущенной как всегда городской черни. Приверженцев Веспсиана возмущало, что здесь, в Кремоне Цецина устраивал гладиаторские бои; они приходили в ярость при воспоминании о том, что именно здесь дважды происходили кровопролитные сражения, во время которых жители выносили пищу сражавшимся вителлианцам и даже кремонские женщины принимали участие в битве — до того велика была их преданность Вителлию. Сыграла свою роль и происходившая в городе ярмарка — благодаря ей колония, и без того зажиточная, выглядела сказочно богатой. Позже виноватым за все здесь случившееся оказался в глазах людей один Антоний, остальные полководцы сумели остаться в тени. Сразу же после боя Антоний поспешил в баню, чтобы смыть покрывавшую его кровь; вода оказалась недостаточно горячей. Он рассердился. Кто‑то крикнул: «Сейчас поддадим огня!» Слова эти, принадлежавшие одному из домашних рабов, приписали Антонию, истолковав их так, будто он приказал поджечь Кремону, и общая ненависть обратилась на него. На самом деле, когда он находился в бане, город уже пылал.
Сорок тысяч вооруженных солдат вломились в город, за ними — обозные рабы и маркитанты, еще более многочисленные, еще более распущенные. Ни положение, ни возраст не могли оградить от насилия, спасти от смерти. Седых старцев, пожилых женщин волокли на потеху солдатне. Взрослых девушек и красивых юношей рвали на части, и над их телами возникали драки, кончавшиеся поножовщиной и убийствами. Солдаты расхватывали деньги и сокровища храмов, другие, более сильные, нападали на них и отнимали добычу. Некоторые не довольствовались богатствами, бывшими у всех на виду — в поисках спрятанных вкладов они рыли землю, избивали и пытали людей. В руках у всех пылали факелы и, кончив грабеж, легионеры кидали их, потехи ради, в пустые дома и храмы. Ничего не было запретного для многоязыкой многоплеменной армии, где перемешались граждане, союзники и чужеземцы, где у каждого были свои желания и своя вера. Грабеж продолжался четыре дня…
