Юрий Торубаров - Иван Калита
Не успел голос стихнуть, как послышался другой:
— Хватит. Уходи!
— Ладно, ладно! Иду. Держите, — и он бросил казакам караваи.
Есть друзьям хотелось. Поймав хлеб, они тут же его разломили. Но что это там? Жаль, свету нет.
— Друзеки! — обрадовался Андрей, — «кошка» с верёвкой!
— Тише ты! — зашептал Митяй.
— И вправду, радость надо умерить, — согласился Андрей.
— А у меня нож! — прошептал Захар.
Друзья оживились.
— А он нас ещё и предупредил, — сказал Андрей, распутывая верёвку.
— О чём? — спросил Роберт.
— Да о том, что стража только у входа!
— А щас день или ночь? — спросил Захар.
— Узнаем, — сказал Андрей и заорал: — Воды! Воды!
В яме на мгновение чуть просветлело, а потом факел осветил её. Сверху раздался грозный голос:
— Будете орать, глотки перережем!
И вновь наступила темень.
— Вот татарва недорезанная! — ругнулся Митяй и добавил. — Ещё светло.
— Да, — подтвердил Андрей, — ещё светло. Потерпим!
— Наш-то царевич тожить в яме! — удивился Захар.
— Да, где-то рядом, — ответил Андрей.
— Найдём! — уверенно сказал Митяй.
Время тянулось томительно долго.
— Пора? — спрашивал кто-то из друзей.
— Нет, потерпим, — решил Андрей.
Хотя самому не терпелось скорее подняться наверх. Он понял, что надо будет ещё освободить царевича. Так подсказывал им тот добровольный спаситель.
— Пора! — наконец произнёс Андрей и попросил: — Помоги, Пресвятая Богородица, — и перекрестился.
Перекрестились и друзеки.
«Кошка» зацепилась только после третьего броска. С ножом в зубах Андрей поднялся наверх. Осторожно, на ощупь стал обследовать стену шатра. Вот и выход. Слышно похрапывание. Чуть приоткрыв, он увидел, что на дворе ночь. Ползком он добрался до противоположной стороны и убрал деревянные распоры. Нож сделал своё дело. Выход был готов. Опять осторожно вернулся к яме и шепнул:
— Поднимайтесь.
Вскоре друзья оказались наверху. Ползком выбрались наружу. Богородица была на их стороне, покрыв небо спасительными тучами. Не успели они отползти и десяток шагов, как услышали чей-то шёпот:
— Сюды, ко мне.
Они поползли на голос. В темноте узнать человека было невозможно. Но что им оставалось делать: только слушаться его.
— Надоть вытащить царевича, — прошептал тот же голос, — без него вы пропадёте.
— А где он? — тихо спросил Андрей.
— Пошли! — человек приподнялся и, согнувшись, пошёл вперёд.
Вскоре увидели перед собой тёмный силуэт шатра.
— Здеся! — пояснил тот и спросил: — А верёвку-то взяли?
— Нет, — растерянно ответил Захар, последним поднимавшийся из ямы.
— Чё делать? — заволновался незнакомец.
— Я схожу за ней, — ответил Захар, чувствуя свою вину, и решительно направился назад.
Вернулся Захар быстро.
— Держи! — и подал её Андрею.
— Они там спят, я им дал арзы с порошком, — сказал незнакомец и тихонько засмеялся.
Андрей быстро сделал проход в шатре и с верёвкой пролез туда.
— Эй, — тихо позвал он сверху, — Чанибек. Я Андрей. Помнишь?
Как не помнить! Царевич в яме прощался с жизнью. И невольно она пробежала перед ним. Вспомнил, как оказался в плену у казаков, как те с почётом проводили его. Чужие люди, а не лишили жизни, а тут свой, брат... Дальше ему не хотелось думать. Но зло поднималось в его груди. Как с ним обошлись! Хуже, чем с собакой. Схватили, поволокли, бросили... И он скрипел зубами.
— Ты? Андрей?
— Я! Я! Лови верёвку.
Чанибек услышал, как что-то мягко стукнулось невдалеке. Он нащупал верёвку. Царевич ловко поднялся наверх. Андрей взял его за руку:
— Пошли!
Они выбрались из шатра и вскоре оказались среди друзей Андрея.
— Царевич, — зашептал незнакомец, — я был у Федорчука. Он готов, если ты ему скажешь, выполнить твою волю.
— Пошли! — решительно произнёс Чанибек.
Разбуженный полководец, не разобравшись, в чём дело, завопил:
— Хан! Высокочтимый! Я ни в чём не виноват. Я не помогал Чанибеку!
— Я Чанибек! — в какой-то ярости воскликнул царевич.
Федорчук протёр глаза.
— Прости! — он упал перед ним на колени, — я выполню твою волю!
— Схвати Инсанбека!
— Слушаюсь, мой повелитель! — голос уже властный, уверенный.
До тумена было недалеко. Воины, увидев решительно настроенного начальника, не раздумывая подчинились его воле. А когда рядом с ним появился царевич, они встретили его словами:
— Всемогущий повелитель. Джихангир!
Давно они не произносили этого сладкого для их ушей слова. Ту мен, как ураган, налетел на ханскую ставку. Они выволокли отчаянно бившегося хана.
— Собака! — закричал на него Чанибек. — Смерть тебе!
Светало, и Андрей узнал своего спасителя.
— А я-то гадал, чей это голос. А это ты. Бурок! Ну, свела нас судьба!
В это же утро Чанибек собрал курултай, который утвердил царевича на ханство без лишних разговоров. Отпустив курултай одним властным движением руки, новый хан приказал позвать к нему своего спасителя. Когда Андрей появился на пороге ханского шатра, он пошёл к нему навстречу. Они обнялись, как старые друзья.
— Ты зачем здесь? — спросил хан.
Андрей разжал кулак. В нём был подарок царевича.
— Ага, тебе нужна моя помощь?
Казак кивнул.
— Хорошо! А это, — он указал на перстень, — оставь себе! Эта твоя просьба будет не в счёт. Так говори, что тебе надо.
Андрей всё рассказал.
— Найду! — заверил хан и хлопнул в ладоши.
Дарья сидела, забившись в угол. Она никогда не забудет тот день, когда на неё обрушилось внезапное несчастье. Она вязала шерстяные носки. Решила сделать подарок деду и... Андрею. Но что-то давненько не было их. У деда дел много, но Андрей, Андрюшенька, мог бы приехать. Она помнила его глаза, которые говорили многое. Он скоро приедет, и она должна... В это время на дворе раздался какой-то шум. Она выскочила на крыльцо. О Господи, там дядя Макар сражался с какими-то странными людьми. Узкоглазые, широкие лица, головы покрыты мохнатыми шапками. Дядя Макар с бельдюгой в руках успешно отражал их наступление. Уже несколько нападавших валялось на земле. И тут она увидела на частоколе человека. Он показался ей высоким и не походил на нападавших. Да, был, несомненно, русским. Узкое лицо его можно было назвать даже красивым, но злодейская улыбка делала этого человека отталкивающим. Дарья посчитала, что он пришёл на помощь дяде Макару, и даже крикнула:
— Скорее, помоги!
Может, её крик сбил с толку дядю, он оглянулся на её голос, и это дало возможность подойти русскому сзади. Но вместо помощи он всадил дяде в спину нож. Макар ещё держался на ногах и повернулся к нему, пытаясь ударить бельдюгой. Но тот ловко увернулся и успел рубануть дядю саблей. Подбежали, как она догадалась, татары и стали добивать Макара. Она сбежала с крыльца, пытаясь его защитить. Но этот русский ударил её по голове, и она упала. Больше ничего не помнила. Не знала, что случилось с тёткой Ефросиньей и вообще... Когда она очнулась и открыла глаза, то ей показалось, что это страшный сон. Она на лошади в окружении незнакомых людей, но узнала их: «Да они же нападали на дядю Макара! Где он? Где я? Куда меня везут? Что им от меня надо? А где тот предатель, который вонзил нож в спину дяде Макару?»
Дарья попробовала крикнуть, но сзади сидел какой-то человек, который грубо её одёрнул. Она поняла, к кому попала в руки, и дико закричала, теряя сознание. Её куда-то привезли, поместили в жилище без окон, дверей, приставили к ней двух девушек. Они не понимали по-русски, она не знала их язык. Но всё же ей удалось с одной из них договориться об обмене золотого кольца с бриллиантом — дедов подарок — на нож. Дарья твёрдо решила, что ни за какого басурманина она замуж не пойдёт Тем более, никогда не станет чьей-то наложницей. Лучше смерть!
Получив нож, она успокоилась, настроение её поднялось. Она уже была не беззащитна и при малейшем насилии готова была уйти из жизни. Но у неё теплилась надежда. Надежда на то, что примчится дедушка и вырвет её из этих мерзких толстых рук. Бежало время, а о нём не было ни слуха ни духа. Надежда медленно таяла, а отчаяние росло.
«Но что за шум? Неужели... он? Но нет!» Полог отбросил ненавистный татарин и широким шагом направился к ней.
— Не подходи! — в отчаянии закричала она и приставила нож к груди.
Татарин остановился и попытался улыбнуться. Он, оказалось, хорошо говорил по-русски.
— Не будь дурой! Я тебе ничего не сделаю плохого. Просто тебя потребовал к себе хан.
Но эти слова татарина не убедили девушку. Недоверие к ним вошло в её сердце.
— Я не сделаю ни одного шага ни к вашему хану, ни к вашему богу. Бог у меня свой! — она гордо выпрямилась, а лицо пылало праведным гневом.
Как она была прекрасна в своей гордости! На это обратил внимание даже ханский посланец. Он понял, что ему с ней не справиться, не понесёт же он к молодому хану её труп. Он решил доложить об этом новому повелителю, только что занявшему трон отца.
