Александр Чиненков - Крещенные кровью
— Ты надеешься найти в тайнике клад? — усмехнулся Степан недоверчиво. — Желаю удачи! Этот тайник слишком прост! Хоть бывший хозяин и был субъектом придурковатым, но и он не решился бы прятать здесь хоть мало-мальски ценное.
— Однако я собираюсь его осмотреть и ощупать, — заупрямился Яшка.
Действительно, в тайнике он обнаружил большой кожаный портфель. Степан и Яшка быстро его открыли и осмотрели содержимое.
Пачки бумаг, которые они извлекли из портфеля, оказались всего лишь документами. Счета, тетради, акции и прочее, прочее, прочее… Все документы пожелтели от времени и не представляли никакой ценности.
— Фу, дерьмо, — сплюнул Яшка разочарованно. — Даже такую херню буржуи в тайники припрятывали.
— Хозяин вернуться к своим владениям рассчитывал, — предположил Степан. — А ну, погляди-ка, может, там еще что-то припрятано?
Яшка засунул руку в нишу по самое плечо.
— Больше ничего нет, — сказал он, вздыхая. — Вот только веревка какая-то, будь она неладна…
Они осторожно потянули за веревку, но та лишь натянулась и наружу не вышла.
— За что-то привязана? — предположил Степан.
— Сейчас проверим, — прошептал Яшка. — Сейчас я дерну, и…
— Постой, — Степан схватил его за руку. — Вдруг это ловушка? Потянем, а на нас что-нибудь обрушится?
— А что ты предлагаешь?
— Ничего пока, дай подумать…
Сверху послышались шаги и возбужденный голос Лешего:
— Товарищи, там ко двору Носова машина подкатила!
— Машина? — Степан подошел к лестнице. — Грузовик или легковушка?
— Легковушка, — ответил Свирид. — Из нее какой-то пижон в костюмчике вылез и в дом прошел!
— Один? — спросил Калачев, чувствуя, как возрастает внутреннее волнение.
— Видел одного, а есть ли кто еще в машине, я не знаю!
— Все понятно, — сказал Яшка, — слетаются мухи на дерьмо.
— Наверное, вкусно пахнет, — отшутился Степан. — Оставайся здесь и в тайнике ничего не трогай. Я пойду наверх и понаблюдаю за домом. Свирид к тебе спустится… Так вы с ним пол-то прощупайте. Проход в шахты рудника есть, точно. Нутром чую.
Отдав распоряжение, он выбрался в подвал, занял место Лешего и поднес к глазам бинокль. Степан смотрел на дом как загипнотизированный. Кто в нем сейчас находился, он не видел. Только один раз заметил, как полицай вышел из сеней с каким-то свертком в руках и снова вошел внутрь. «Сердцем чую, что-то здесь затевается», — подумал он, томясь от ожидания необычного, сгорая от любопытства и многое отдав бы за то, чтобы заглянуть внутрь.
Когда искушение стало совсем невыносимым, Степан отвел бинокль в сторону и закрыл глаза. Больше всего Калачева мучил вопрос: в доме ли его брат Василий или нет? Если он в гостях у полицая Носова, значит, «проскочил», когда разведчики были заняты поисками выхода из подвала. А если брата в доме нет?
Он снова посмотрел на стоявшие у двора легковушки, и его сомнения переросли в уверенность. Если на машине, которая подъехала к дому второй, приехал тип в сером костюме, значит, в первой… А вдруг он ошибается? И в Москве могут ошибаться в отношении его брата. Нет, никаких сомнений быть не может! Василий здесь, в доме. Он, Степан Калачев, чует его присутствие.
Сердце вдруг сжалось от тревоги и плохого предчувствия. Раньше, до засылки в тыл врага, Степан был обозлен на Василия и смертельно того ненавидел. А сейчас в нем пробудились родственные чувства, и он готов простить брату все, даже страшный грех, который тот совершил против своей страны. «А ведь есть же в нем и хорошее», — думал чекист, вспоминая с каким просветленным лицом Василий слушал бабушкины сказки, как был всегда добр, спокоен и тих и повторял не однажды: «Мы же никогда с тобой не расстанемся, Степа, когда вырастем? Мы же всегда будем заботиться друг о друге…»
В сенях показалось какое-то оживление. Калачев напрягся. На улице появился Васька Носов. За ним — полицай с большим мешком на плече. Третьей вышла женщина. (Калачев крепко выругался, узнав «монашку» из обители скопцов.) Ну а четвертым… Невероятно!
— О Господи, дай мне сил и терпения пережить это! — прошептал потрясенный Степан, увидев своего младшего брата в форме немецкого генерала.
И тут все хорошее, что он думал о Василии несколько минут назад, мгновенно улетучилось, как утренний туман, а на смену вернулась лютая ненависть. Внутренне содрогаясь от омерзения и досады, он схватил автомат и передернул затвор.
16
Вилли Штерн вдруг почувствовал смертельную усталость: мертвый обер-лейтенант вызывал отвращение, а Васька пил, опрокидывая в себя один стакан за другим, не пьянея.
— Долго мы еще здесь высиживать будем? — поинтересовалась Бригитта, глядя на Ваську и презрительно кривя красивые губы.
Тот медленно повернул в ее сторону обрюзгшее лицо:
— А что, если я тебя тресну по башке, ежели ты сию минуту не заткнешься, профура? — Носова прямо распирало от злости.
— Я же тебя предупреждал, кретин: если будешь оскорблять мою жену, шею сверну, — вспылил Штерн.
— И ты заткнись, — огрызнулся Васька, переведя на него тяжелый взгляд. — Ты в моем доме, петух ряженый, и не кукарекай в мою сторону! А ну выметайтесь из моей избы, подлюги! — заревел вдруг Носов. — Все вон из моего дома, я спать хочу!
Размахнувшись, он запустил пустой стакан в генерала. Штерн увернулся, и «снаряд» угодил прямо в грудь Бергеру. Унтер-офицер охнул и вскинул карабин.
— Опусти оружие, — приказал Штерн. — Видишь, он пропил свой разум и сам не ведает, что вытворяет.
— Я его… — начал Бергер и запнулся на полуслове. — Он мне так надоел за эти годы, господин генерал, что я его…
— Все, остынь, скоро уходим, — перебил Штерн. — Сейчас в его башке бушуют самогонные пары, и разум дремлет. Будь он трезв, он не причинил бы тебе зла.
— Это точно! Зла я на него не держу! — пробубнил Васька, вставая. — Я только хочу убить вас всех насмерть!
— Мразь! — взвизгнула истерично Бригитта, потеряв самообладание. — И почему я раньше не пристрелила тебя?
Унтер-офицер Бергер, повинуясь едва уловимому кивку Штерна, быстро подошел к Носову и сбил его с ног, ударив кулаком в грудь. Схватив карабин, он замахнулся им, целя прикладом в голову Васьки, но генерал властным окриком снова остановил его.
— Оставь, не трогай, — сказал Штерн. — Он мне еще нужен. Сейчас найди где-нибудь большой мешок, и будь готов вынести труп на улицу.
Бригитта, успев взять себя в руки, провела ладонями по лицу и, взглянув на мужа, спросила:
— Долго еще будет продолжаться вся эта нервотрепка? Чего мы еще выжидаем, скажи? Я не могу больше находиться здесь!
Штерн нежно обнял ее за плечи и прижал к груди.
— Придется потерпеть еще немного, дорогая, — сказал он ласково и нежно. — осталось совсем немного.
Он посмотрел на наручные часы, затем на Бергера, который, пыхтя, натягивал мешок на тело гестаповца.
— Закончишь с этим, — сказал он, — освежи полицая. Только поторапливайся, скоро будем сниматься и уходить.
Прошло еще четверть часа. Унтер-офицер привел в чувство Носова и хлопотал с ним рядом, прикладывая к его голове мокрое полотенце. Бригитта сидела молча у окна, нервничая и куря одну сигарету за другой, а Штерн расхаживал взад и вперед по избе, то и дело поглядывая на часы. Он тоже был на взоде, и это его состояние заражало всех.
Наконец от реки послышалось громкое и надрывное гудение. Штерн сразу же воспрял, встрепенулся и громко скомандовал:
— Вперед, господа, с Богом!
Первым на улицу выбрался Васька. Яркие солнечные лучи ударили ему в глаза, и он поморщился от острого приступа головной боли. Следом за ним Бергер вынес тяжелый мешок с трупом Ганса Курта. Третьей вышла Бригитта, а за ней — Вилли Штерн, с ракетницей в руке.
В это время неожиданно грохнул оглушительный взрыв. Все невольно присели и повернули головы в ту сторону, откуда он прогремел. Над местом, где только что располагался фундамент от бывшего особняка Карла Урбаха, они увидели огромное облако пыли и черного дыма.
— Черт подери! — выругался Штерн, пришедший в себя первым. — Какая-то сволочь успела забраться в подвал и угодить в мою ловушку! — Он бросил быстрый взгляд на своих спутников и распорядился: — Бергер, Бригитта, хватайте Носова, бегите к машине и ждите в ней меня. Да… Фридрих, труп Курта усади за руль в его машину, сдерни с него мешок — пусть он тоже «ожидает» меня.
Проводив их взглядом, Штерн поднял руку с ракетницей вверх над головой и ухмыльнулся.
— А сейчас мы устроим маленькую войнушку, — прошептал он, злобно глядя в сторону рудника. — Первыми, как задумал гениальный Ганс Курт, начинают «партизаны».
Штерн нажал пальцем на курок, прогремел выстрел, и в воздух взлетела красная ракета.
