Теодор Моммзен - История Рима
Отдельные провинции Цезарь начал теснее скреплять с ядром государства. Цизальпинскую Галлию, давно уже романизированную, он вполне уравнял с латинскими землями, на подготовительную для такого уравнения ступень была возведена Нарбоннская провинция, все города которой получили латинское право и многих новых колонистов из Италии. Получили латинских колонистов почти все города Испании, а наиболее значительные из них были устроены по образцу латинских муниципий [16]. Восстановлен был Коринф, на месте Карфагена основана «Юлиева колония», скоро достигшая процветания, многим городам Африки дано латинское право, и в них выведены из Италии колонии.
Появление в числе провинций одной – Цизальпинской Галлии, населенной сплошь римскими гражданами, было совершенно новым и чрезвычайно важным фактом в организации государств древнего мира. Установление во всех других провинциях Запада тех самых порядков, какие недавно были в Цизальпинской Галлии, было подготовлением к тому, чтобы и эти провинции довести до полных прав римского гражданства. Это имело тот смысл – и Цезарь систематически это подчеркивал,- что Италия из повелительницы покоренных народностей делается главою обновленной и расширенной италийской нации.
Господство одной городской общины Рима на берегах Средиземного моря окончилось, теперь тут лежало новое обширное государство, и если в разных областях его граждане не были еще равноправны, то в будущем имелось в виду установить равноправие всех провинций. Коринф и Карфаген были разрушены в то время, когда Рим начал отступать от прежних своих путей и, отказавшись от роли охранителя родственных общин, стал угнетать их политически и эксплуатировать в хозяйственном отношении. Совершившееся теперь восстановление Карфагена и Коринфа знаменовало собою отречение от политики последних столетий и возвращение к принципам, более согласным с теми, следуя которым Рим достиг могущества и славы.
Распространение латинского права на множество новых городских общин было очень важною мерою в ряду тех, которые проводил Цезарь, чтобы дать новому государству установления, необходимые для его жизни. Отдельные провинции сближаемы были со всем государством и между собою и теми улучшениями, какие ввел Цезарь в производство государственной переписи: с его времени не только в Италии ценз производился аккуратнее и точнее, чем делалось это в течение нескольких столетий, но и по всем провинциям тоже производилась перепись, и таким образом правительство снова получило возможность своевременно обозревать численность населения и его имущественное положение, эти главнейшие основы управления. Обдумывал Цезарь, но не успел составить новый свод законов, в котором он имел в виду установить общегосударственное право и вместе с тем сохранить в точно указанных пределах применение и местного права для разных провинций.
Единство нового государства было выражено и введением общей монеты. Теперь основною единицею ее была принята новая Цезарева золотая монета: огромные денежные обороты сделали невозможным держаться счета на серебро, а государственные финансы Цезарь привел в такое состояние, что переход к счету на золото оказался вполне возможным. На всем Западе Цезарь ввел единообразную серебряную монету, римский денарий, право же чеканить для мелких местных оборотов медную монету предоставлялось провинциям и даже некоторым отдельным городам. На Востоке сохранился счет на греческие драхмы.
Наконец, Цезарь решил исправить и календарь, который в пять веков так разошелся с истинным, что разница достигала 67 дней. С помощью александрийского ученого Созигена он установил тот календарь, который известен под именем Юлианского и более тысячи лет был в употреблении во всей Европе. За две тысячи лет ошибка в нем достигла всего тринадцати дней. Календарь этот введен был 1 января 45 г.
Вот самый краткий очерк того, что сделал Цезарь. Недолгий срок был дан ему судьбой, но этот необыкновенный человек с гениальными дарованиями соединял и небывалую энергию в труде, и работал беспрерывно, неустанно, словно у него не было завтрашнего дня. За двести лет до его времени социальные и экономические затруднения дошли в Риме до крайнего предела и угрожали гибелью городу. Тогда Рим был спасен тем, что он объединил под своею властью всю Италию, и на более обширном поприще сгладились, исчезли те внутренние противоречия, от которых невыносимо страдала община небольшая.
Теперь снова в Римском государстве назрел до кризиса социальный вопрос, государство изнывало во внутренних неурядицах, и казалось, нет уже из них выхода, но гений Цезаря нашел путь спасения: слив в одно огромное целое все страны кругом Средиземного моря, Цезарь направил их к внутреннему объединению и на этом огромном, тогда казавшемся беспредельном поле та борьба богатых и бедных, которая не находила себе разрешения в пределах одной Италии, могла разрешиться естественно и без труда.
Деятельностью Цезаря завершилась история эллинов и латинов, После того как греки и италики разделились, одна из этих народностей обнаружила дивные дарования в области индивидуального творчества, в области культуры, другая выработала самое огромное и мощное государственное тело. В своей области каждое из этих племен достигло высшего возможного для человечества предела и вследствие односторонности своего развития клонилось уже к упадку. В это время и явился Цезарь. Он слил в одно народность, создавшую государство, но не имевшую культуры, с народностью, которая имела высшую культуру, но не имела государства. Два даровитейших племени древнего мира вновь сошлись теперь, в своем объединении почерпнули новые духовные силы, достойно заполнили всю обширную сферу человеческой деятельности и совместным трудом создали ту основу, на которой человеческий гений может работать, кажется, безгранично. Других путей для человеческого развития не найдено. На новом поприще работы безгранично много, и до сих пор работает на нем все человечество, в том же духе и направлении, как Цезарь, который в представлении всех народов остается единственным императором, олицетворением власти.
Глава VIII. РЕЛИГИЯ, ОБРАЗОВАННОСТЬ, ЛИТЕРАТУРА, ИСКУССТВО.
В области духовной деятельности последних лет республики нам не придется отмечать много нового. Религиозные интересы оставались таковыми же, какими были они в эпоху начавшегося увлечения эллинизмом. Государственная религия сохранялась как политически удобное учреждение, но ничьей души она уже не волновала. Стоицизм, долго господствовавший в римском обществе, утратил в это время свое влияние: люди пресытились его ухищренною терминологией и бессодержательностью – теперь в Риме распространялась система Эпикура, вполне подходящая для людей, склонных искать забвения тревог жизни в бесцельной апатии или в поверхностной иронии. Как всегда бывает – и здесь с неверием об руку шло суеверие,- это две стороны одного и того же душевного настроения. В Риме исчезла вера – и все более и более стали распространяться культы божеств персидских и особенно египетских, самых скучных и странных из всех божеств, почитавшихся у народностей, которые жили по берегам Средиземного моря. В годы наибольшего безразличия к своим, старинным божествам случались в Риме самые странные проявления суеверного страха пред египетскими пародиями на божество. В это время начал распространяться в Риме и так называемый неопифагореизм, странное религиозное построение, соединявшее в себе разрозненные элементы самых различных философских систем и смешивавшее первые проблески естественнонаучных сведений с мистическими бреднями.
Общее образование по своему духу и содержанию еще более приблизилось к эллинскому. Из числа общеобразовательных предметов военное искусство и сельское хозяйство теперь были исключены. Круг школьного обучения заключал в себе так называемые «семь свободных искусств»: грамматику, логику (или диалектику), риторику, геометрию, арифметику, астрономию и музыку, к ним присоединялись еще медицина и архитектура. Греческая литература лежала по-прежнему в основе общего образования и изучалась более серьезно и с более учеными приемами, чем прежде. Почти обязательным считалось закончить образование в Афинах или на Родосе. Александрия, центр строгой науки, посещалась реже. Болтовня афинских мудрецов или родосских риторов передавала римской молодежи по преимуществу вредные элементы эллинизма, и сами современники замечали, что эллинская культура в Италии за последние десятилетия скорее понизилась, чем развилась. Нация, разоренная, истощенная нравственно, перенесшая столько ужасных кризисов, не усваивала уже бесконечно великих произведений эллинского духа, а воспринимала эллинскую культуру внешним образом, и часто именно нездоровые ее плоды.
