Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение
– Что ты видел?
– Других.
– Других? – с удивлением переспросил Иаков.
– Других, – повторил Иисус. – Ведь на Земле живут не толь иудеи.
– Разве иудеям интересно знать, кто они такие, эти другие? – спросил Иуст. – Разве не достаточно того, что нам приходится иметь дело с римлянами?
– Другие – тоже Божьи создания, – возразил Иисус. – Они как и мы, верят в верховное существо, хотя вовсе не в то, в которое верим мы.
– Но они язычники! – воскликнул Иаков.
– Мы не решим наших проблем, используя слова как щиты. Они ведь тоже считают нас другими.
– Но они не соблюдают Закон!
– Хочу заметить, что главные язычники укрылись за стенами Иерусалима, поскольку они, конечно, знают Закон, но не соблюдают его.
Воцарилось тягостное молчание.
– Моего отца, нашего отца, преследовали не римляне, а люди из Иерусалима, – продолжил Иисус. – Не думаю, что вы об этом забыли. Если вы хотите, чтобы я высказался откровенно, то говорю вам: я предпочел бы иметь дело скорее с честным язычником, чем с лицемерным иудеем.
– Ты вернулся в Израиль, чтобы обратить язычников в истинную веру? – спросил Иуст.
– Нет, – ответил Иисус с вызовом. – Я вернулся, чтобы восстановить наш Закон в умах и сердцах. Но не для того, чтобы присоединиться к тем, кто читает Книги краем глаза, или к тем, кто остается равнодушным к судьбам иудеев и ждет в пустыне огонь последнего дня, но кто, тем не менее, продолжает называть себя иудеем.
Однако от него ждали вовсе не такого ответа. Слова Иисуса, несомненно, удивили Андрея, Симона и присоединившегося к ним Филиппа. Нахмуренные лбы, опущенные глаза, тяжелые вздохи. Чтобы послушать Иисуса, из кухни прибежали женщины.
– Можешь ли ты в нескольких словах обозначить ту цель, которую перед собой поставил? – спросил Симон, сводный брат Иисуса, пришедший с небольшим опозданием.
– Жизнь и истина, которая заключена только в вере. Все остальное – лишь притворство смерти.
Филипп, сидевший на полу рядом с Иисусом, схватил его руку, намереваясь поцеловать. Иисус, превозмогая себя, позволил ему это сделать.
– Так вот почему Иоканаан на всех перекрестках кричит, что ты Мессия! – воскликнул Иуст. – Даже самаритяне об этом слышали.
– Иоканаан – святой человек, но не думаю, что он вправе провозглашать кого-либо Мессией.
– Ты хочешь сказать, что Иоканаан ошибается и ты не Мессия?
– Я не могу судить о предсказаниях Иоканаана. Я просто говорю, что, даже если я Мессия, мне самому ничего об этом не известно. Нельзя бросаться святыми словами. Мессия – это преемник Давида. Но каковы у меня основания утверждать, что я его преемник? И что позволяет другим утверждать нечто подобное?
– Ты, тем не менее, принадлежишь к Давидову колену, – заметил Иуда.
– Вы тоже, – возразил Иисус.
– А ты ждешь прихода Мессии? – спросил Симон.
– Воля Бога может проявиться в любой момент. Но истинный верующий не ждет чрезвычайных знаков, чтобы доказать свою веру. Я жду прихода Мессии и одновременно не жду.
Даже дети хранили молчание.
– А люди, идущие за тобой? Они идут за тобой как за Мессией или как за человеком? – спросил Иуст.
– Они следуют за тем, кто несет слово Божье. Остальное касается только их самих.
– Есть ли среди тех, кто идет за тобой, женщины? – спросила Мария.
– Спутницы мужчины не должны оставаться в стороне.
– Женщины! – еле слышно прошептал Симон.
Иисус укоризненно посмотрел на Симона и покачал головой. Да, женщины!
Они встали. Ужин был готов. Иисус попросил, чтобы Мария села рядом с ним. Он прочел молитву. Потом поднялся его брат Симон и поблагодарил Господа за возвращение Иисуса.
– Иисус теперь святой человек, – сказал Симон. – Пусть Твой свет укажет ему путь, по которому мы последуем за ним, чтобы исполнить Твою волю.
Святой человек. Уклончивая формулировка. Иисуса наделили особым статусом, но пока еще не статусом Мессии. Он обвел своих четверых братьев невозмутимым взглядом. Кто из них? Вероятно он об этом никогда не узнает. Иисус рассказал Марии, что видел путешествуя по белу свету. Она спросила о ессеях. Почему он ушел от них?
– Ессеи – благочестивые люди, – сказала Мария.
– Благочестие особенно полезно тем, кто ни во что не верит, – сказал на это Иисус. – А постоянный страх несовместим с Божьим миром.
Когда Иисус говорил, все замолкали, жадно запоминая слова, чтобы потом обдумать их на досуге.
– Разве не следует бояться Господа? – спросил Иаков.
– Честный человек идет, не сворачивая, по пути Господа. Зачем ему постоянно дрожать от страха?
Ему возразили, что именно страх заставляет человека идти прямо. Иисус ответил, что не страх, а мудрость помогает человеку выбрать путь. Марии хотелось побольше узнать о ессеях. Иисус пообещал рассказать о них позже. Казалось, последователи Иисуса, особенно Андрей, почувствовали себя немного уверенней. Молодых людей расспрашивали о том и об этом, словно Иисус наделил их частичкой своей власти.
На заднем дворе цвел миндаль. Запах цветов пробрался в дом незаметно, словно кошка.
– Ты вернул нам спокойствие, – сказала Мария. – Впервые за много лет я ощутила, насколько прекрасен аромат миндаля.
Все слова были произнесены. Ужин подошел к концу. Остатки пищи женщины раздали прокаженным, уже ожидавшим на улице подаяния.
Иисус почти сразу заснул. Ему снилось, что он стоит посреди пшеничного поля и руками сгибает колоски. Нет, не руками. Колоски гнул ветер.
Глава III
Прорицательница из Севастии
Даже не два, а три человека в мгновение ока приняли решение идти за Иисусом. Вскоре и другие, несомненно, последуют их примеру. Когда Иисус начинал говорить, все замолкали. Более того, люди внимательно вслушивались в каждое слово, произнесенное им. Иисус обладал властью, а значит, был обязан говорить. Говорить, не имея возможности иначе разбудить этот народ, давно погрузившийся в сон. Не читать молитвы, нет. Говорить! Молитвы читали раввины, и все заранее знали, что они произнесут. Иоканаан привлекал к себе внимание, поскольку его слова были иными. Иисус не пророчествовал, он говорил.
«Если бы я был раввином, – думал Иисус, – мне тоже пришлось бы читать молитвы. Или молоть всякий вздор».
Откуда начать? Только не с Иудеи. Слишком сильное влияние на нее оказывал Иерусалим, и там Иисусу не дали бы ни малейшей возможности говорить откровенно. Следовало начать с севера, с Галилеи, поскольку Иисус знал ее лучше всех остальных провинций и еще потому, что влияние саддукеев, фарисеев из Храма и двора Ирода не распространялось столь далеко. Затем Иисус отправится в Иерусалим. А дальше? Он не знал. Слишком узкой была тропинка, разделявшая вооруженное сопротивление зелотов и полное подчинение Иерусалиму. Так или иначе, духовенство сразу поймет, что теряет власть. Когда произойдет первое столкновение, можно будет выработать последующую тактику. Иисус не сомневался, что дело дойдет до насилия.
Филипп принял решение присоединиться к Симону и Андрею. Но разве кто-нибудь достоверно знал, что им двигало – многолетняя усталость, горячая кровь, внезапное озарение?
Через два дня они отправились в путь. Братья Иисуса дали им осла, еды, денег. Мария же преподнесла сыну уже давно приготовленный подарок: платье, сотканное без единого шва. Лидия обула Иисуса в новые сандалии. Она едва знала брата, но любила его в память об отце. С какой нежностью она склонилась к его ногам! А Лизия? Краснея, она сказала, что подарила ему левую сандалию, а Лидия – правую. Иисус улыбнулся. Сестры еще сильнее покраснели и нервно засмеялись. Им хотелось плакать. Не сдержавшись, сами не зная почему, они вдруг разрыдались.
Мария простилась с сыном последней.
– Я горжусь тобой, – сказала она.
Путешественники прибыли в Иерусалим вскоре после полудня и заночевали там. Затем они намеревались посетить Бетель, Сихем, Самарию, Наин, Тарихею, Тивериаду, Магдалу, Капернаум… Они поужинали в трактире и там же сняли две комнаты. Во время ужина в трактир вошел какой-то человек. Он попросил немного уксуса, чтобы смазать рану, зиявшую на ноге. Удивленный Иисус узнал в мужчине ученика Иоканаана и окликнул его. Он пригласил мужчину разделить с ними трапезу и спросил, почему тот приехал в Иерусалим. Мужчина ответил, что не мог последовать за своим учителем из-за гноящейся раны. Он то и дело с беспокойством смотрел на рану, глубокую и воспаленную так сильно, что почти вся щиколотка была багрового цвета.
– Следовать за ним? – переспросил Иисус.
– Разве ты не знаешь? Вскоре после твоего отъезда Иоканаан решил отправиться в Самарию, чтобы возвестить о приходе Мессии.
Неужели ученик Иоканаана притворялся, будто не знал, что этим самым Мессией был не кто иной, как тот человек, с которым он так непринужденно разговаривал? И какими же должны быть ученики, которые столь легкомысленно относятся к убеждениям своего учителя? Иисус даже перестал обращать внимание на еду и принялся пристально вглядываться в ученика Иоканаана. Мужчине стало не по себе от изучающего взгляда, и он повернул голову, словно бросая вызов.
