Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение
– Хватит! – крикнул возмущенный Иисус – Вы остановитесь на ночлег скорее в доме язычника, чем в доме иудея-самаритянина, поскольку ваши отцы и отцы ваших отцов из-за пустяков поссорились с самаритянами!
Иисус обратился к прохожему и объяснил, что произошло недоразумение и что они ищут трактир, которым владеет самаритянин.
– Такой трактир есть на соседней улице, – ответил прохожий.
Иисус, не дожидаясь своих спутников, решительно пошел в нужном направлении. Если они сейчас не пойдут за ним, значит, они вскоре оставят его. Но они, пусть и нехотя, пошли за своим учителем.
Трактирщик вытер стол. Андрей и Симон продолжали ворчать, утверждая, что не проглотят и кусочка самаритянской пищи.
– В год, когда я родился, – заговорил Андрей, угрюмо насупив брови, – они осквернили Храм, забросав костями Святую Святых накануне Пасхи. В тот год Пасху не праздновали.
– Так или иначе, Храм – это средоточие беззакония, – откликнулся Иисус, первым делая глоток самаритянского вина.
– Неужели ты рассчитываешь проповедовать слово Божье, говоря людям, что ты ел свинину и что самаритяне – добрые иудеи? – допытывался Симон. – Да тебя побьют камнями, и нас заодно.
– Мул всегда остается мулом, – холодно произнес Иисус.
Однако ел он один. Его спутники довольствовались финиками и вином.
Когда Иисус поел, трактирщик подсел к нему за стол, наклонился и спросил, пристально глядя Иисусу в глаза:
– Почему ты, иудей, ешь мой хлеб и при этом не плюешься? Я слышал, о чем говорили твои спутники, но и твои слова я тоже слышал. Чем же ты отличаешься от них?
– Возможно, я помню пословицу, которая гласит, что Господь ненавидит того, кто разжигает вражду между братьями.
– Значит, теперь мы братья?
– Разве мы не молимся одному Богу?
Трактирщик задумчиво вытирал стол.
– А из-за чего мы поссорились тогда? – прошептал он.
– Из-за слов, – ответил Иисус. – И потому что и те и другие считали, что могут присвоить себе божество. Иначе говоря, мы все были высокомерными и преисполненными гордыни.
– Но разве сейчас мы не такие?
– Возможно, наступило время осознать, что мы не являемся собственниками ни божества, ни его слов.
Андрею, Симону, Филиппу и Нафанаилу было неприятно слушать этот разговор.
– Ты ел свинину, – продолжал трактирщик.
– Да, я ел свинину.
– Ты пьянствовал.
– Нет. Но разве не Бог создал свиней? Или он создал их только для римлян?
– Почему же и вам, и нам, самаритянам, запрещено есть свинину?
– Ты уже слышал почему. Неразумно выращивать свиней, поскольку они дорого обходятся.
Трактирщик скрестил руки на груди и на этот раз обратился сразу к пятерым мужчинам:
– Что творится в Палестине? Отшельник по имени Иоканаан заявляет, что Мессия уже пришел и что его зовут Иисусом. Иудей, здравомыслящий человек, признается мне, что он ел свинину, и это меня нисколько не возмущает. Что же происходит?
Трактирщик воздел руки к небу, а затем медленно опустил их.
Иисус размышлял. Иудеями овладело беспокойство, вот и все. Вернувшись из комнаты для омовений, где он довольно долго приводил себя в порядок, поскольку в дороге они очень запылились, Иисус увидел, что Нафанаил, опустив голову, прислонился к стене.
– Комната для омовений находится в глубине двора, – сказал ему Иисус.
Нафанаил поднял голову. Вид у него был мрачный.
– Я лучше пойду обратно, – сказал он.
– Почему? – спросил Иисус, приглаживая волосы.
– Ты перевернул мне душу. Ты отрицаешь все, во что я верил. Я сойду с ума.
– Ты совсем недавно сказал мне, что для тебя я есть свобода, следовательно, я не имею права тебя лишать ее. Я хочу добавить, что за свободу надо платить. Тебя пугает не безумие, а сама свобода.
– Я предчувствую, что ты на этом не остановишься. Везде, где ты будешь появляться, произойдут перемены. Ведь ты наделен таким светлым умом!
Нафанаил лихорадочно взмахнул руками, словно желая особо подчеркнуть последние слова.
– Ты вызовешь смятение в этой стране – точно так же, как вызвал его во мне.
– Итак, ясный ум вызывает смятение, – заметил Иисус, связывая ленточкой волосы на затылке. – Такое мне никогда не приходило в голову.
– Вот видишь! – воскликнул Нафанаил. – Ты сразу обнаруживаешь противоречия.
Нафанаил отступил от стены и покачал головой.
– Но если я уйду, возможно, буду жалеть об этом всю жизнь!
Сколько страсти и неуверенности!
– Ты сердишься на меня, – сказал Нафанаил.
– Нет.
Нафанаил сел у ног Иисуса.
– Даже если бы я этого очень захотел, я не смог бы уйти, – сказал Нафанаил. – Но правда и то, что я боюсь все подвергать сомнению.
– Не стоит ложиться спать грязным, – мягко сказал Иисус. Немного помолчав, он продолжил: – Что касается твоего страха, сей зерно утром, когда время для этого самое подходящее, и не думай о своем страхе до вечера, чтобы не получилось так, что прорастет не зерно, а страх, а может быть, они взойдут одновременно.
Нафанаил вышел. Когда он вернулся, Иисус спал. На следующий день Иисус и его спутники добрались до Севастии, древней столицы, которую Ирод Великий переименовал в Августу, хотя многие продолжали употреблять первое, греческое название города. Севастия была построена по римскому образцу и походила на множество других городов Декаполиса.
– Это храм? – спросил Нафанаил, никогда не бывавший в городах севера.
– Нет, ипподром.
– Что такое ипподром?
– Круглая площадка, на которой римляне устраивают бега. Они ставят на лошадей, и победитель получает неплохой приз.
– А могу ли я тоже поставить на лошадь? – спросил Филипп.
– Что?! – вскричал возмущенный Симон.
– А вон там, разве это не храм?
– Нет» это стадион, еще одна площадка, на ней атлеты показывают свою силу и доблесть.
– А есть ли атлеты среди иудеев? – спросил Нафанаил.
– Вот где наша погибель! – горестно воскликнул Симон.
– Почему погибель? – спросил Иисус.
– Тело… тело… – запинаясь, сказал Симон.
– Да, тело. Ну и что? – возразил Иисус. – При помощи чего мы возделываем землю и ловим в море рыбу? Каким образом продолжается наш род?
Спутники Иисуса остановились. На Симона и Андрея было жалко смотреть.
– Разве мы были бы более счастливы, если бы у нас было рубище вместо тела? Разве мы были бы более счастливы, если бы превратились в скелеты?
– Но… тело… язычники… статуи… – запротестовал совершенно растерявшийся Симон.
– Разве не Господь одарил нас телом? Разве Он когда-нибудь требовал презирать его? Да, язычники обожествляют тело, но что мы знаем о нем? И разве это причина, чтобы делать вид, будто тела не существует? – сказал Иисус.
Они вновь пустились в путь, погрузившись в мрачную задумчивость.
– Но почему Иоканаан истязает свое тело? – нарушил молчание Андрей.
– Иоканаан больше не владеет собой, – ответил Иисус.
Однако Андрей задал весьма разумный вопрос.
– А вот это здание наверняка должно быть храмом, – сказал Филипп, указывая на возвышавшееся на холме, в западной части города, строение, увенчанное башенкой.
– Нет. – Иисус улыбнулся и объяснил: – Это древний дворец царя Амврия.
– Неужели в этом городе неверующих нет храма? – удивился Симон.
– Вот он, – заговорил Иисус, – но это синагога.
И он указал на здание, построенное в римском стиле.
– И перед ним статуя обнаженного мужчины! – возмутился Симон.
– Кто такой царь Амврий? – спросил Нафанаил.
– Великий царь, победивший филистимлян. В его честь Израиль на протяжении многих поколений называли Домом Амврия. Это было еще до того, как мы поссорились с самаритянами. Кстати, вы собираетесь и впредь поститься или питаться черствым хлебом? – спросил Иисус. – Или вы все же согласитесь, что всякий хлеб есть дар Господа? Хочу вам напомнить, что именно в этот край пришел Иоканаан, чтобы проповедовать и крестить.
Спутники Иисуса скорчили недовольные физиономии.
– Я могу есть их хлеб, однако я никогда, разумеется, не стану есть свинину! – заявил Симон.
– Можно есть их хлеб, но не говорить с ними, – подхватил Андрей.
– Да, конечно, потому что мы выше их! – недовольно проворчал Иисус.
Иисус и его спутники брели по улице в поисках какого-нибудь трактира. Вдруг они наткнулись на толпу, состоящую из двух-трех десятков людей, которые окружали человека, лежавшего на земле с закрытыми глазами. Его лицо было мертвенно-бледным.
– Он умер, – сказал какой-то мужчина. – Надо позвать раввина.
– Он грек, и поэтому надо сообщить в городскую управу, – возразил другой.
– Да нет же, – запротестовал третий, – вам и ребенок сразу скажет, что это финикиец. Разве вы не видите, как у него подстрижена борода?
– Грек или финикиец – не важно, – заметила одна из женщин. – Но не оставите же вы его здесь, на растерзание стервятникам?
Иисус наклонился над мужчиной, заметил на шее золотую цепочку, потянул за нее и увидел талисман. Приложив ухо к груди несчастного, Иисус услышал слабое биение сердца.
