Эптон Синклер - Широки врата
Между тем Ланни повёз отца в Шато-де-Балэнкур, прежний дом короля Леопольда, неудачливого повелителя бельгийцев, и в теперешнее убежище сэра Бэзиля Захарова, отставного оружейного короля Европы, но не отставного командора английского ордена Бани и кавалера французского ордена Почетного легиона. Старику было далеко за восемьдесят, и он принимал очень мало людей, но Ланни Бэдд обладал ключом к его убежищу и к его сердцу. Он не только знал благородную испанскую леди, которая была женой старика, но и получил от неё сообщения из мира духов через польского медиума, которого нашёл. Сэр Бэзиль будет счастлив встретить мистера Бэдда и его сына, так сказал секретарь по телефону. Не смогут ли они привезти с собой мадам Зыжински?
Робби говорил о стратегии подхода к одному из самых недоверчивых людей. «Поговори с ним о герцогине», — сказал отец. — «Ну, вспомни что-нибудь, что заставит его потеплеть?»
«Бьюти получила интересные сообщения, якобы исходящие от Кайаров», — ответил сын.
«Чудесно! Расскажи ему о них, и если ты расскажешь, что духи летают на самолетах, то он наш!» — Робби сказал это с усмешкой. Он не попросил сына выдумать историю о покойной жене Захарова в другом мире, но если бы Ланни предложил это, то его отец не возражал бы. Щепетильность необходима, но с осмотрительностью, когда имеешь дело со старым пауком, старым волком, старым дьяволом, который в течение более одного поколения играл народами Европы, так небрежно, как другие играют шахматными фигурами на доске.
Привратник вышел и осмотрел их. У него, видимо, был приказ, и ворота раздвинулись, и они поехали по широкой дорожке к каменному двухэтажному замку с приземистыми, но широкими крыльями. Слуга, индус в тюрбане, принял их. Все слуги были из Мадраса. Был сырой и холодный день, и хозяин в зеленой домашней куртке сидел перед камином в огромной библиотеке, которая занимала два этажа и имела балкон с тяжелыми бронзовыми перилами. Ланни смотрел с жадностью на все эти книги. Он сомневался, что в течение года из них были открыты хотя бы полдюжины. На голове старика уже не было волос, но он носил седую бородку клинышком. Его кожа обвисла и стала желтовато-коричневой, как старый пергамент. Он не поднялся со своего места и не шевельнул ни одной из своих расслабленных рук, но с радушием в голосе предложил им занять места, приготовленные для них.
«Сэр Бэзиль», — сразу сказал Ланни — «вы слышали, что „Птичка“ дала о себе знать?»
«Мне никто больше ничего не сообщает», — был печальный ответ.
— «Моя мать хочет, чтобы я рассказал вам об этом». Бьюти Бэдд и кавалер ордена Бани оба были гостями леди Кайар в Лондоне незадолго до того, как она «отошла». Она была ярым спиритом и обещала общаться со своими друзьями из другого мира. Она жила в окружении медиумов, и, конечно, неизбежно, что они станут получать сообщения от нее. «Птичка», так её называли, была сильна в эмоциях, но слаба на мозги, и можно было ожидать, что ее слова из духовного мира должны иметь такой же характер. «Винни» был сэром Винсентом Кайаром, бизнес партнером Захарова в Виккерс-Армстронг. Он дураком не был, даже если считал себя создателем музыки и производителем вооружений. Захаров знал его мысли и тысячи вещей, о чём он думал. Теперь он внимательно слушал, что рассказывал Ланни, вспоминая сеансы.
«О, Боже, как я хотел бы в это поверить!» — воскликнул одинокий старик. Его борода покачивалась, пока он говорил, он наклонился вперед, выдвинув вперед крючковатый нос, как будто хотел почувствовать запах реальных мыслей молодого человека. Ланни знал одну мысль, которая была постоянно у того в голове: сможет ли он когда-либо увидеть свою любимую герцогиню, единственного человека, о котором он действительно заботился в течение долгой жизни? Он хотел в это поверить, и все же не хотел так обмануться! Он хотел услышать, что Ланни верил в это, или хотя бы, что слышал это. Он не был уверен, что Ланни был честен с ним. Когда он перехитрил столько людей за три четверти века, как можно верить в чью-либо честность? Они сидели рядом друг с другом и долго смотрели в глаза друг друга. Всё это располагало к интимному разговору. «Скажите, сэр Бэзиль», — спросил молодой человек, — «у вас есть религия?» «Боюсь, что нет», — был ответ. — «Я хотел бы её иметь. Но как мог Бог разрешить то, что я видел в этом мире?»
— Бог может предоставить людей собственной судьбе.
— Бог создал их такими, какими они есть?
— Вы верите, что вы случайность?
— Мне кажется, что это самое вежливое предположение, какое я могу сделать о вселенной. Это, возможно, было юмором, но и, возможно, трагедией. Ланни догадался, что это было то и другое.
VII
Этот разговор Робби Бэдд не прервал бы ни за какие деньги. Он слушал, смотрел и анализировал, как психолог-практик, каким на самом деле и был. Его не интересовало, где сэр Бэзиль собирается провести последующие годы, его интерес был только в том, что он собирается оставить после себя. Тот, кому Робби не нравился, сказал бы, что его мотивом была жадность. Но такого человека Робби воспринял бы с тихим презрением. У него на всё был ответ, который Ланни знал наизусть с ранних дней: Робби хотел создавать вещи, и деньги были инструментом для этого.
Для мадам Зыжински, медиума, было определено время посещения Балэнкура, так что сэр Бэзиль сможет выяснить, захочет ли «Птичка» поговорить с ним. После чего старик должно быть понял, что был не достаточно вежлив со старшим из своих гостей. Он повернулся и спросил: «Ну, мистер Бэдд, что вы делаете в эти дни?»
Это было начало разговора, за которое Робби быстро ухватился. Он ответил: «Я пришел за вашим советом, сэр Бэзиль». Хозяин сказал, что он даст его, если сможет, и Робби продолжал: «Я изучил ситуацию в мире, и на основе достоверных данных, которые я смог получить, пришёл к выводу, что индустрией будущего станет авиация. Я считаю, что она будет для следующего поколения тем, чем автомобиль является для нынешнего».
Пока Робби усердно развивал этот тезис, старик слушал и то и дело кивал. Да, это правда. Но его уже не будет здесь, чтобы увидеть то, что должно обязательно случиться. Любая страна, которая не поднимется в воздух, может сразу сдаваться до начала следующей войны. Если у мистера Бэдда есть сведения о надёжных авиационных акциях, то их надо покупать. «Это не то, что я имею в виду, сэр Бэзиль», — Робби продолжал говорить о своей мечте об идеальном месте для идеального завода. «Современные заводы, производящие самолеты, не специализированы, и их технологии основаны на небольших операциях. Я хочу применить принципы массового производства к новой работе, собирать самолеты на конвейере».
— Это для большого спроса, мистер Бэдд.
— Конечно, но если отрасль будет большой, то и спрос должен быть таким же, рано или поздно кто-то станет Генри Фордом воздуха. Он пробовал это сам, но отказался, а успех уже стал возможным.
Теперь настала очередь Ланни слушать, смотреть и анализировать. Он тоже был чем-то вроде психолога, хотя вряд ли «практика». Старый плутократ внезапно превратился в белобородого гнома, сидящего на куче сокровищ и смотрящего со страхом на каждого приближающегося к нему. Он сейчас убедился, что Робби Бэдд хотел его денег, много денег, и у него пропало всё возбуждение, которое вызвал разговор о Винни и Птичке. Здесь была опасность!
Но все-таки он не мог прекратить разговор. Посетитель говорил о прибылях и дивидендах великолепия старого времени. Командор и кавалер знал Робби Бэдда в течение тридцати лет и считал его надёжным и способным парнем. Не спекулянт, не промоутер муха-однодневка, а тот, кто вкладывают деньги в дело, чтобы самому в нём трудиться. На Генуэзской конференции, где Робби был агентом Захарова, он выступил компетентно. Позже, когда Захаров вошел в Новую Англо-аравийскую нефтяную компанию, он взял верх над Робби, но не настолько, чтобы тот глядел бы на него с презрением.
Нельзя игнорировать то, что говорил такой человек. Даже если не следовать тому, что он предлагал, его голос и манеры будили воспоминания. О тех днях, когда Захариас Базилеос Сахар или Захар, рожденный от греческих родителей в крестьянской избе в Турции, стал реальным негласным хозяином Европы. Он был тем, кто мог бы сказать, как древнегреческий герой, «повидал Я многое: чужие города, Края, обычаи, вождей премудрых, И сам меж ними пировал с почетом[13]». Разве, что он не мог точно сказать, что «выпил радость битвы средь друзей Далёко на равнинах звонких Трои», но, по крайней мере, мог утверждать, что послал сотни тысяч других людей, чтобы пить эту сомнительную радость. Эти ветреные равнины были рядом с деревней Мугла, где Захария Базилеос начал свою карьеру, а также местом, где двенадцать лет назад финансируемая им лично греческая армия была истреблена турками.
VIII
Робби Бэдд долго рассказывал про фортификационные сооружения и артиллерию форта Монток пойнт, безопасность пролива Лонг-Айленд и впадающих в него рек, как места расположения предприятий военной промышленности. Он сообщил о железнодорожной инфраструктуре и стали, которая поступает из Великих озер через канал Эри и реку Гудзон. Он обрисовал завод из стали и стекла, который собирается построить, с кондиционерами и двадцатичетырёхчасовым рабочим циклом. Он показал чертежи своего радиального двигателя с воздушным охлаждением Захарову, который владел десятками тысяч двигателей. Робби собирался использовать магний, металл, к которому промышленность относилась с пренебрежением. Его мелкие стружки имели свойство взрываться, но у Робби был метод его автоматической обработки. Детали обрабатывались замороженными в жидком воздухе, а при нормальной температуре оставались устойчивыми на весь период их эксплуатации. При тестировании своих двигателей, он собирался их подключать к генераторам и таким образом получать электричество для своего завода. У этого амбициозного янки было так много новых идей, что отставной оружейный король смотрел на него, как зачарованная кобра смотрит на своего индуистского заклинателя. «Я старый человек, мистер Бэдд», — жалостно умолял он. — «Мои врачи говорят мне, что я должен избегать малейшего напряжения. У меня есть безопасные инвестиции, и я понял, что мысли об их обмене беспокоят меня».
