Уинстон Грэм - Затмение
— А ты хотела бы заниматься чем-то другим?
— Нет, благодарю. Но было бы удивительно, если бы чего-то такого не произошло.
— Да. Полагаю, ты права.
Повисло молчание.
— Ты расстроен? — спросила она.
— Не расстроен. Но и не то чтобы слишком счастлив. О нет, причины совсем не те, что в прошлый раз — я был бы счастлив иметь много детей. Просто меня беспокоят опасности, которые подстерегают тебя и ребенка. Наш мир постоянно угрожает столькими бедами, что сейчас, хоть ненадолго, мне хотелось пожить спокойно годик или два и не быть заложниками судьбы. Ведь мы только-только избавились от бремени нищеты и риска банкротства.
— Мы все заложники судьбы просто потому, что живем на этом свете.
— Разумеется. Я веду себя, как трус. Но я боюсь не столько за себя, сколько за тех, кто мне не безразличен.
Демельза чуть отодвинулась.
— Может, это окажется ложной тревогой. Но в любом случае, не беспокойся за меня. До этого оба раза всё было хорошо.
— Когда это произойдет?
— Думаю, где-то в ноябре.
— Помнишь бурю, разразившуюся при рождении Джулии? Это была самая свирепая буря, какую я только видел. Когда я пошел за старым Чоуком, то едва мог устоять на ногах.
— И от него не было никакого толку, когда он пришел. Миссис Заки сделала всё сама. Теперь уж лучше я доверюсь ей.
— Мне сказали, у Элизабет был этот новый доктор — Бенна из Труро. Кажется, он недавно приехал из Лондона, у него хорошие рекомендации.
Последовало короткое молчание — так было всегда, когда упоминалось имя Элизабет. Никто из них этого не хотел, но, казалось, разговор увядал сам по себе.
— Если мне будет нужен доктор, я предпочту Дуайта. Он должен вернуться к ноябрю.
— Я бы не надеялся на это. Войне пока конца-края не видно.
— В самом ближайшем времени мне нужно навестить Кэролайн. Нам следовало бы как-то получше отблагодарить ее за то, что она для нас сделала.
— Я думал об этом сегодня, когда возвращался с шахты. Но не хочу, чтобы ты сейчас носилась как угорелая туда-сюда. Это очень дальняя дорога.
— Черт, я могу носиться еще несколько месяцев, Росс, безо всякого вреда! Если она не хочет покидать дядю, один из нас или мы оба должны съездить и навестить ее. Наверное, ей очень трудно даже не иметь возможности поговорить с ним о том, как она волнуется за Дуайта.
— Десять минут назад, — сказал Росс, — я погружался в приятный сон. Сейчас сна ни в одном глазу, весь этот уютный кокон, который я накручивал вокруг себя, разорван в клочья одним единственным известием. Но это не потому, что мне недостает счастья из-за твоих слов. Мне не хватает только одного — простого чувства самоуспокоения, чтобы заснуть.
— Тебе нужно поспать? — спросила Демельза.
— Нет. Пока нет.
Он наклонил голову, и их лица соприкоснулись. Несколько секунд они неподвижно лежали рядом.
— Надеюсь, это девочка, — сказал он. — Но не такая, как ты. Тебя одной такой более чем достаточно.
Глава третья
К двери Киллуоррена подъехал высокий мужчина лет сорока с узким благородным лицом. Спешившись, он позвонил в колокольчик. На нем был пошитый у дорогого портного коричневый нанковый костюм для верховой езды, начищенные до блеска сапоги темно-коричневого, почти черного цвета, и черный шелковый галстук. Уголки воротничка торчали вверх по обеим сторонам лица. Он был гладко выбрит и не носил парика — у него были темные волосы с проседью на висках.
Завидев слугу, он попросил встречи с мистером Рэем Пенвененом.
— Хозяин очень плох, сэр, — ответил слуга. — Будьте добры, сэр, сюда, пожалуйста. Как о вас доложить?
— Мистер Анвин Тревонанс.
Его провели в большую гостиную на первом этаже, где взору предстали блеклые шторы из плюшевого бархата, солидная, но обветшалая мебель и потертые турецкие ковры. Последний раз он был здесь около четырех лет назад, и с тех пор всё стало только хуже. Уголок зеркала, висевшего над камином, покрылся грибком. Кусок тяжелых обоев с пестрым рисунком спиралью свисал со стены. Он сморщил нос от отвращения и, проведя рукой по каминной полке, внимательно осмотрел пыльный палец. Анвин решил не садиться.
Примерно через пять минут вошла Кэролайн Пенвенен. К его большой досаде, на руках она держала своего маленького мопса, чье короткое рычанье переросло в лай, когда пес учуял знакомого.
— Анвин! — воскликнула Кэролайн. — Вот это сюрприз! Смотрите, и Гораций вас не забыл! Не беспокойся, милый, я не допущу, чтобы этот большой человек тебя съел. Я видела вас у Уорлегганов на крестинах, но нам так и не удалось побеседовать.
— Именно так, — Анвин склонил свою большую голову над ее рукой, протянутой недостаточно далеко из-за собаки. — Не увидев там вашего дяди, я поспрашивал и узнал о его недомогании. Я подумал, что, возможно, мне будет дозволено зайти, чтобы навестить его. Надеюсь, ему лучше.
— Боюсь, это совсем не так. Но благодарю за ваше любезное беспокойство. Я передам ему, что вы заходили.
— А нельзя ли с ним увидеться?
Она покачала головой.
— Доктор запретил. И, откровенно говоря, я думаю, он может слишком сильно переутомиться от такого напряжения.
— Кто ваш доктор?
— Доктор Сильвейн из Блэкуотера.
— Не слышал о таком. Хотя я ведь нечасто бываю в Корнуолле. Он достаточно компетентный?
— Какое длинное слово. Даже не знаю, что ответить, Анвин. Дяде Рэю становится день ото дня хуже, но, возможно, его болезнь не сможет излечить ни один доктор, каким бы компетентным он ни был.
Анвин выглянул в окно. Капли дождя стучали по стеклу.
— Льет как из ведра. Апрельский дождь. Я вынужден просить позволения переждать его под вашей крышей.
— Конечно, мы с радостью вас примем. Хотите освежиться? Есть немного хорошего французского бренди из последней поставки. Эль? Канарское?
— Благодарю. Бренди, если вас не слишком затруднит.
Кэролайн позвонила в колокольчик и отдала приказ вошедшему слуге. Анвин разглядывал ее, не скрывая любопытства. Он пришел к выводу, что она ничуть не похорошела с тех пор, как он впервые увидел ее — высокую и своенравную рыжеволосую красотку восемнадцати лет в доме ее дяди Уильяма в Оксфордшире.
Красавица, которая к тому же была наследницей двух богатых пожилых и скупых холостяков. Что могло быть лучше? Он поехал за ней в Корнуолл и после восемнадцати месяцев периодических ухаживаний был уверен, что окончательно завоевал ее; но вместо этого она вдруг отстранилась и отказалась иметь с ним что-либо общее. С тех пор ходили слухи о ее помолвке с лордом Конистоном, но и это ничем не кончилось.
Анвин полагал, что знает причину такого поведения. Отчасти именно из-за этого он и приехал сюда. Но Кэролайн уже не была такой привлекательной, как раньше. Высокая стройная фигура стала угловатой, а кожа уже не выглядела такой свежей. В свои двадцать два она по-прежнему была красива; и всюду, где бы ни оказалась, выделялась ростом, цветом глаз, волос и кожи; но всё же Анвину было приятно увидеть признаки увядания ее красоты. Возможно, в конечном итоге она превратится в ничтожество, уже не такое своенравное и упрямое.
Когда принесли бренди, Анвин сделал небольшой глоток и принялся звучно жевать печенье.
— М-м. Очень вкусно. Так значит, война не помешала «торговле» через Ла-Манш.
— Нет. Всё говорит о том, что она скорее поспособствовала оной.
— Меньше людей для охраны побережья, да? Но торговля с врагом — дело серьезное. Такое сотрудничество открывает все возможности для шпионажа, продажи информации, помощи в ослаблении блокады. О таком должен узнать Питт.
Она отпустила Горация с колен, и пес неуклюже скатился на пол. Тяжело дыша, он прилег и уставился на Анвина подозрительными, налитыми кровью глазками со сверкающими белками.
— Надеюсь, ваша карьера пошла в гору?
— Разумеется. В этом году за мной, наконец, подтвердили место в парламенте, а моего соперника сместили. Теперь в скором времени мне обещают должность заместителя госсекретаря. Я хотел бы заняться финансами, и, думаю, так оно и будет. Найти деньги, чтобы вести эту войну — одна из первостепенных задач, с которыми нам приходится иметь дело.
— Сражаться — дело не менее важное, как мне кажется, — ответила Кэролайн.
— Этим, возможно, я тоже буду заниматься. Нам очень не хватает людей. Интересно, почему Росс Полдарк не думает возвращаться в 62-й полк.
— Вам следует спросить у него.
Он снова посмотрел в окно.
— Скажите мне, Кэролайн. Ваш дядя. Хотя вряд ли вы скажете — не предвещает ли этот доктор неминуемую кончину?
— Доктор Сильвейн никогда такого не скажет, если пациент еще дышит или хоть чуток шевелит пальцем. Но должна признать, я настроена на худшее.
— Если или когда это произойдет, что вы будете делать? Вернетесь в Лондон? Вряд ли вы сможете остаться здесь одна.
