Александр Майборода - Гостомысл
Этот покрепче, чем Вячко. Вид решительный и неприступный. В знак того, что волю князя слышал и готов исполнить ее, приложил ладонь к груди. Поклонился.
Затем холодным, словно он презирает всех, тоном ответил:
— Я готов ехать с твоим поручением, князь!
— Вечером придешь ко мне, возьмешь наказ. А утром выедешь, — сказал князь Буревой.
Мороз кивнул головой и вернулся на место.
Князь перешел к другому вопросу:
— А что солевары?
— Самовольничают соленые варяги: перегородили реку Ловать железной цепью, никому не дают прохода, — сообщил воевода Храбр.
Перегораживать реку железной цепью новое дело, — Госто-мысл раньше такого не слышал, поэтому, улучив момент, на ухо шепотом задал вопрос отцу:
— Отец, а зачем перегораживать реку?
— Зачем они перегородили реку? — спросил князь боярина Храбра.
Храбр пояснил:
— Чтобы никто не мог мимо проплыть, не уплатив пошлины. По Ловати купцы ходят на судах, мимо негде проплыть. Это солевары пример с греков берут, те жмоты и скупердяи, — придумали тысячу способов, как каждую медную монетку выманить с проезжего. Наши купцы жалуются на греков, — не дают честно торговать.
Пока он объяснял, князю Буревому в голову пришла мысль, что если дело так пойдет, то непременно придется воевать с солеварами.
А воевать с солеварами ему не хотелось, потому что они народ ушлый, в открытый бой не полезут, будут беспокоить торговые пути на реках и морях. От них и так никому нет покоя.
Да и невыгодно с солеварами воевать — разоришь соляные промыслы и большой прибыли лишишься.
Но и нельзя с ними не воевать, еще хуже будет: обычай у самих солеваров жесток, — льстись к сильному и бей слабого. Накопят слишком много золота, сломят голову и самому словенскому князю.
Мрачная мысль заставила князя тяжело вздохнуть, мышцы на мятых щеках пошли желваками, и он с нескрываемой тревогой обратился к воеводе:
— И что делать будем, Храбр, с варягами? Нельзя допускать самовольство. Дело так пойдет, глядишь, и с нас будут брать дань.
Воевода решительно отрезал:
— Нельзя потворствовать варягам. Их и так давно никто не бил, потому и зазнались. Пора бы их поучить.
Боярин Вячко кашлянул:
— Однако они обещались платить половину пошлины. И они то, что обещали, платят исправно.
Лицо князя расслабилось, для него решение было ясно, однако для порядка все равно требовалось спросить желание дружины, и он обратился к боярам.
— Так что, други, мыслить будем? Воевать или не воевать варягов?
Кто-то из бояр подал голос:
А зачем воевать солеваров, если они исправно платят хорошую долю?
Другие тут же поддержали его:
— Надо подождать. Крови мы не боимся, но и лить свою кровь понапрасну незачем.
— В таком случае решение принято — воевать подождем, — с облегчением проговорил Буревой. Он окинул взглядом бояр, выбирая самого пригодного для дела с варягами, — варяги народ хитрый, — потому нужен умный человек, способный разрушить их хитрости, но сделать это следует мирком, без ссор.
Его взгляд упал на боярина с простоватым лицом.
— Стоум! — обратился он к боярину.
С лавки поднялся боярин с гладко выбритым лицом. Не зря ему дали имя — «Стоум». Только на вид он смирный и простоватый.
Его отец, глядя на ребенка в колыбели, даже собирался ему дать имя — вроде Добромир.
Однако ребенок быстро показал свой истинный характер, однажды мать, покормив сына, оставила его на некоторое время на попечение служанки, которая тоже кормила ребенка. Когда она вернулась, то обнаружила на руках служанки двух детей, мирно сосущих материнское молоко.
Оказалось, служанка так была зачарована ласковым малышом хозяйки, что кормила его вместе со своим сыном.
Когда отец узнал об этом, то в изумлении воскликнул, — да он же умен в сто голов!
Так и приклеилось ребенку имя — Стоум.
Боярин хитрее Стоума князю не встречался.
— Слушаю князь, — почтительно сообщил Стоум.
— Проследи за солеварами, чтобы они честно платили нашу долю, — распорядился князь и пригрозил: — А не будут платить — войной на них пойдем! Спалим их городки и саму Руссу!
Немного подумав, князь задумчиво проговорил:
— А по уму, конечно, пора бы это воровское гнездо потревожить. Слишком они зазнались...
Стоум осторожно намекнул.
— Говорят, у них дружина ныне дюже добрая.
— А у нас — сильная! — уверенно проговорил князь.
Храбр заметил:
— На богатых солеваров все племена злые — сами варяги богатеют, а других почем зря разоряют. Кинем клич, все поднимутся. Крови никто не побоится — добычу на солеварах можно взять большую: золотом и мехом у них лари набиты.
Стоум осторожно возразил:
— Однако солевары нашего, словенского племени.
— Ну и что? — спросил Вячко.
— А ладно ли будет, что мы на свое племя поведем чужих? — сказал Стоум.
— Другие племена нам тоже не чужие, потому что свой род ведут от словенского племени, — сказал Вячко.
— Верно! — сказал князь.
Стоум сказал:
— Князь, я обязательно прослежу, чтобы варяги честно платили свою долю... но лучше бы с солеварами дела миром улаживать.
— Вот я это говорю, — все дела улаживать лучше миром, — согласился князь Буревой и сказал: — Поэтому и поручаю тебе это тонкое дело.
— Других новостей нет, — доложил Храбр, заканчивая доклад.
Вячко спрятал кусок бересты, на котором делал заметки, в висящий на поясе большой кошель, вынул из него книгу со страницами из бересты. Теперь настала его очередь докладывать о порученном деле: раскрыв книгу, он начал читать перечень товаров на складе. Он читал монотонно и долго, и все это время бояре внимательно слушали.
А Гостомыслу вскоре это скучное занятие надоело, прячась за спиной отца, он безудержно зевал. Наверно, даже заснул бы, если бы наконец Вячко не закончил чтение.
— Добре, Вячко, — сказал князь и задал последний вопрос воеводе: — Слышь, Храбр, а что задерживаются ладьи из Корелы? Вчера вечером должны же были прийти.
Вячко убрал свитки в кошель на поясе. А воевода сообщил:
— По твоему поручению Медвежья лапа должен провести проверку складов. На это требуется время, так что, наверно, задержались с проверкой. А в ночь не пошли, ночью-то на Нево-озеро опустился густой туман.
Князь поднялся, давая знать, что утренний сбор дружины закончился. За ним поднялись и бояре. Князь поманил рукой воеводу.
— Храбр, пошли, сходим на причал.
Гостомысл, услышав слова отца, тут же вскочил со своего стульчика, — на причале ему было гораздо интереснее, чем с сонными боярами слушать перечень пахнущего мышами товара.
Глава 4
Князь отпустил бояр заниматься своими делами, а сам вместе с Вячко спустился во двор.
Следом за ними по перилам скатился Гостомысл.
Когда он оказался внизу, Вячко ахнул:
— О, боги!
А князь Буревой бросил на сына укоризненный взгляд. Гостомысл покраснел и виновато хлопнул длинными ресницами.
Князь провел тяжелой ладонью по голове Гостомысл а, приглаживая взъерошенные волосы, и мягко проговорил:
— Гостомысл, так нельзя.
— Почему? — блеснул веселым синьем глаз Гостомысл.
— А ты глянь, — сказал князь и обвел рукой двор.
Во дворе толпились младшие дружинники, надеясь попасться князю на глаза, чтобы получить поручение. Пока князя не было, они развлекались, кто как умел: мужи степенно беседовали, сбившись в одну кучу; юные отроки боролись или гонялись друг за другом по двору; а самые младшие — мечники, жались к забору.
— Вот поэтому, — сказал князь Буревой. — Ты князь, и они смотрят на тебя. От твоего слова зависит их благополучие и жизнь. А ты ведешь себя, как мальчишка. Как они будут тебя уважать?
— Я пока княжич, и неизвестно когда стану князем, — смущенно пробормотал Гостомысл.
Князь Буревой вздохнул:
— Лучше бы это случилось попозже.
Он легонько подтолкнул в спину сына.
— Ну, беги.
Завидев князя, дружинники бросили свои развлечения и, выстроившись вдоль деревянной дорожки, дружно кланялись.
Проходя мимо них, князь кому просто кивал, кому говорил слово ласковое; никого не пропустил, — кто бы это ни был, даже самый младший мечник, — все они были другими, с которыми предстояло идти на войну, если таковая случится.
Однако поручений князь никому из них не давал, это дело воеводы. Князь давал только самые важные поручения и то — ближайшим боярам.
Князь подошел к воротам.
Здесь к его свите присоединились двое отроков, при оружии и в доспехах. Отроки обязаны были сопровождать князя, когда он выходил за ворота кремля.
На улице прохожие также кланялись князю, но предпочитали это делать издалека.
За князем кроме воеводы шла пара отроков, у которых от молодости и безделья всегда чесались руки, и потому они с удовольствием наваляют по шее всякому смерду или даже горожанину, если им покажется, что тот недостаточно почтительно приветствует князя.
