Дэвид Чейни - Честь самурая. Путь меча
– Айтака, тебя ослепляет ненависть и подозрительность по отношению к роду Тайра. Надо же помнить, что дядя Фумио не может позволить себе ссориться с князем Чикарой. Он – сосед, и скоро будет близко связан с нашей семьей. – С совершенно бесстрастным лицом Йоши защищал человека, вызвавшего его ревность и чувство обиды. – Чикара не совершил большого проступка. Его самураи перестарались. Это не преступление.
Подобно большинству людей его ранга, в Киото Йоши не соприкасался с крестьянами. Хотя он считал себя человеком справедливым, лишенным предубеждений, крестьян, в его представлении, вряд ли следовало считать людьми. При дворе к низшим классам относились как к эсемоно, сомневаясь, люди ли это, если вообще вспоминали о них. Айтака общался с эсемоно в годы его рабства, а Генкай познакомился с ними в имении; что же касается Йоши, шесть лет при дворе в Киото выработали у него отрицательное отношение к ним, он их просто не понимал. С другой стороны, хотя он ненавидел Чикару, из-за которого он терял Нами, все же это был сосед, самурай, заслуживший репутацию храброго воина и в прошлом принятый при дворе.
Фумио сказал:
– Йоши говорит правильно, как сказал бы человек, умудренный годами. По-моему, он дает хороший совет.
Айтака был готов ответить, но слуга объявил о приходе гостя. В комнату влетел Генкай, его желтое одеяние шуршало, взгляд был устремлен прямо перед собой, на бритой голове блестели капельки пота. Не замечая ни Йоши, ни Айтаку, он обратился к Фумио:
– Ты слышал? Отвратительное, бесчеловечное дело. Убили всю семью. А меня они связали и заставили смотреть, как их обезглавили. А за что? За горсточку риса! – Он смотрел мимо двух своих кузенов, все еще не замечая их присутствия. – Такой мерзкий поступок – это оскорбление Будды! Надо это прекратить. Ты должен выступить против Чикары! – сказал он.
Фумио снова поднял глаза вверх:
– Ну что ты хочешь, чтобы я сделал? Мне очень жаль, что тебя впутали в это дело, но князь Чикара действовал правильно. Мы договорились: или поддерживать закон, или наступит анархия.
– Йоши! Айтака! – Генкай заметил их. – Простите меня за рассеянность! Вы слышали, что случилось. Вы понимаете, как важно сразу призвать к ответу Чикару? Наша Нами через неделю выходит замуж за него. Этот человек – дьявол из преисподней Йоми, и мы должны объединить наши действия во имя Будды, чтобы не дать ему совершать зло дальше. Если дядя Фумио не предпримет никаких действий, вы согласны вместе со мной потребовать от него хотя бы извинения и обещания сдерживать своих самураев в будущем? – горячо сказал Генкай.
– Генкай, пожалуйста… Дядя прав. Чикара только выполнял требования закона. – Йоши говорил успокаивающим тоном, хотя его веер нервно колебался.
– Я не согласен, – резко вмешался Айтака. – Есть соображения повыше, чем правительственные распоряжения. Чикара обязан относиться с уважением и к храму Будды, и к семье женщины, которую он берет в жены. Он не имел права действовать без нашего разрешения.
– Брат, ты забыл: Чикара приобрел право требовать соблюдения имперских законов на своей земле раньше, чем мы с тобой появились на свет. – Йоши раздражался. Следовало предвидеть, что Айтака встанет на сторону Генкая. Этого следовало ожидать от человека, который во всем усматривал политический заговор против японского народа. Но почему Генкай такой несговорчивый? Хоть он и бонза, должен же он понимать, что непозволительно религию вмешивать в государственные дела. И почему уверенность Генкая в своей правоте вызывает у Йоши – его лучшего друга – ощущение вины? Он вдруг понял, почему дяде Фумио было трудно с Генкаем. Любому нормальному человеку было бы трудно иметь дело с таким религиозным фанатиком.
– Его подчиненные действовали бесчеловечно, и я так ему и скажу, – продолжал Генкай с вызывающим спокойствием, а Айтака кивал головой в знак одобрения.
– Генкай, хоть ты и бонза, ты говоришь точно несмышленыш. Ничего ты ему не скажешь, ради Нами и ради самого себя. – Йоши стиснул губы от раздражения, а его веер раскачивался очень быстро. Он набрал воздух и продолжал успокаивающим тоном: – Ради нашей старой дружбы, послушай меня. Только безумец способен нанести оскорбление князю.
Айтака неохотно согласился, что требуется осторожность. Вместе с Фумио и Йоши он постарался убедить Генкая избежать прямого столкновения. Наконец они добились обещания, что Генкай не предпримет никаких действий, пока он не обдумает возможных последствий; они были уверены, что, поразмыслив, Генкай поймет безрассудство прямого вызова.
Однако в душе Генкай решил открыто выступить против Чикары. Право и Будда были на его стороне, но лучше скрыть свои истинные намерения, чтобы избежать трений с родными.
Он так мало времени проводит со своей семьей! Айтаку он видел на прошлой неделе, но Йоши… три года? Так много с ним произошло, как будто целая жизнь прошла со времени последнего приезда Йоши. А Йоши! Как он изменился! Тогда был мальчишкой школьного возраста, а сейчас – красивый молодой придворный. Генкай заметил слишком нежную расцветку одежды Йоши и неизменный веер. Это – поверхностная перемена, а по существу, Генкай был уверен, это тот же податливый Йоши. Нехорошо, что он втягивает кузена в свои проблемы. Надо постараться как-то сгладить неприятное впечатление от встречи. Генкай отбросил монашескую манеру, ставшую обычной для него, и повел себя как в юности. Йоши свернул веер, и даже серьезный Айтака отставил обычную строгость. Вскоре они все смеялись, вспоминая детство, как будто они не покидали замок Окитсу. Придворная жизнь, Будда и князь Чикара были забыты. А они припоминали свои детские шалости. Князь Фумио удовлетворенно смотрел то на одного, то на другого. Это были мальчики, каких он помнил, – энергичные, мужественные и веселые. А не придворный, не возмутитель спокойствия, не амидист-бонза. Через час Фумио деликатно ушел, предоставив молодым людям возможность продолжать обмениваться воспоминаниями.
Йоши внешне был вполне счастлив, – приятно быть опять вместе с двоюродными братьями, – но сердце его окутывала нежная грусть. Тоска, стремление к простоте или нежная и теперь уже безнадежная любовь к Нами… каким бы ни было это чувство, оно наполняло его ощущением ненадежности и боязнью грядущего.
Глава 8
На следующий день князь Фумио рано встал и уехал верхом. Ему надо было многое обдумать, а думалось ему лучше всего в седле. Землистый запах навоза на дороге доставлял ему такое же удовольствие, какое Йоши накануне испытывал от запаха сосны и цветов. Сильный, честный человек, получивший дворянство за боевые заслуги, Фумио не обманывался относительно своих возможностей. Сорока семи лет, сильный и храбрый, как любой из его самураев, он, однако, не был способен решать вопросы, требующие дипломатии и такта. Как разрешить проблему Генкая? Его приемный сын зря расточал время, которое следовало посвятить почетной карьере на императорской службе… И ради чего? Ради мечты богомольца о будущем мире.
Фумио не мог поверить в искренность перемены, происшедшей в Генкае. Других этот внешний вид глубокой религиозности, может быть, убеждал, но Фумио казалось, что под одеянием монаха он все еще видит беззаботного мальчика.
Фумио был далек от религии. Человек существует для того, чтобы служить императору и сражаться, есть и любить женщин, – именно в такой последовательности. Но когда Генкай вступил в секту Амиды Будды, все более распространявшуюся, Фумио был сильнее обеспокоен тем, что он выбрал Амиду, чем его монашеством. Уж если он обязательно хотел быть монахом, почему он не вступил в секту Тендай? Монахи Тендай были воинами, у них была политическая, военная и экономическая власть. Поэтому они пользовались уважением аристократии и военных. Если бы Генкай был в секте Тендай, Фумио отнесся бы к этому спокойно. Его тревожила растущая популярность амидистов среди низших классов. Он не доверял амидистскому движению и считал, что Генкай, будучи монахом-амидистом, проповедует чуть ли не революцию; что он зря тратит свои силы, проповедуя низшим классам. Говорит им, что они могут в будущей жизни попасть в рай, надо только произнести простую формулу: «Наму Амида Бутсу» – «Я взываю к тебе, Будда». Это – еще один пример того, что происходит подрыв закона, а дальше настанет конец света. Это учение, создающее смуту и недовольство среди крестьян и батраков, разрушает ту скрепляющую силу дисциплины, благодаря которой общество функционирует. Сегодня крестьянину обещают Нирвану, а завтра он откажется платить налоги. Это была неумолимая логика пути, который привел к убийству Исао и его семьи.
А теперь решение навязывается князю Фумио. Что ему делать? Скоро Чикара будет членом их семьи, Фумио и Чикара в молодости воевали вместе, и Фумио вспоминал многие случаи из их прошлого с удовольствием. До того времени, как Чикара – двадцать лет тому назад – провел год при дворе, он был открытым, прямым человеком. Дворцовые интриги заинтересовали его и открыли ему пути, которыми можно добиться власти. Он стал более могущественным и, по мнению Фумио, неискренним. Теперь Фумио надлежало решить, что предпринять в отношении оскорбления, нанесенного Генкаю, а также в отношении убийства крестьян на его земле. В этом Йоши проявил здравый смысл, и даже Айтака признал, что нужна осторожность. Плохо, что эти проблемы возникли в такой неудобный момент!
