Уинстон Грэм - Затмение
Из восьми человек, отплывших на «Сарзо» этой ночью, когда небо с легкими облаками то заволакивало туманом, то прояснялось, пятеро знали, как управлять парусником: Росс, Трегирлс, Боун, Эллери и Нэнфан, и это был знакомый им тип лодок. Они плавали на подобных многие годы, еще с самого детства. Они взяли провизии на десять дней, рыбацкие свитера и бретонские шейные платки ярких расцветок, чтобы на расстоянии могли сойти за тех, кем прикидывались. Они также взяли с собой три пистолета, четыре ружья и несколько ножей.
На заре ветер стих и не поднялся вновь вместе с солнцем, так что часть дня они вяло плыли в сторону острова Груа и Иль-де-Гренан. Они не торопились. До заката они все равно мало что могут сделать. Росс вместе с Толли целый час провел над картой, рассматривая местность вокруг Кемпера, а потом вытащил план монастыря, который начертил для него в Фалмуте бывший заключенный, голландец. Здание было внушительным, скорее несколько зданий, расположенных на большой территории.
Росс не был готов к такого рода затее, когда они покидали Англию. Он думал, что в худшем случае высадка роялистов приведет к такой сумятице в провинции, что к тому времени, как он доберется до Кемпера, пленные могут сами броситься в бега. А вместо этого роялисты оказались запертыми на полуострове в пятидесяти милях от нужного места, да еще и в обороне. Он мог надеяться только на то, что войска республиканцев поблизости от Кемпера скорее всего отойдут южнее, чтобы помочь Гошу сдержать вторжение.
Но будет ли тюремная охрана невнимательной или неосторожной, он не имел понятия. Голландец сообщил о расположении и численности охраны. Но они будут вооружены, и Росс размышлял, не ведет ли семерых бравых корнуольцев на смерть. Единственное преимущество, или одно из немногих, заключалось в том, что охрана ожидает неприятностей только изнутри, а не извне. Если бы такое место существовало в Труро, подумал Росс, то охрана ни за что бы не ждала, что снаружи на нее нападут французы. Аналогия была хорошей, поскольку Кемпер стоял на реке в десяти или одиннадцати милях от побережья.
Росс был человеком действия, но так же склонным размышлять. Эта часть его характера, так скептично настроившая его против любой власти, работала и против него самого. Та же способность оспаривать справедливость закона и законодателей подвергала и его собственные действия похожему тщательному анализу. Эта особенность характера была и благодатью, и досадной помехой. А потому этот день был для него не столь приятным, как для остальных, которые смеялись и шутили от радости, что наконец-то что-то предприняли после стольких дней простоя.
Он наблюдал за ними и прислушивался (даже Дрейк иногда присоединялся к шуткам), но сомневался в своем решении, от которого так многое зависело. Нетерпение — чувство, что время уходит, ощущение тщетности усилий, заставило его покинуть экспедиционный корпус в Кибероне, чья судьба была неясной. Несмотря на всю видимую храбрость роялистов, вторжение несло привкус неудачи, предчувствие поражения. Все те мысли, которые подавлял всеобщий энтузиазм, теперь всплыли на поверхность. Росс больше не считал, что даже де Сомбрей и де Марези верят в победу. Они оставались здесь, потому что находились на французской земле и присягнули роялистам, а еще потому что были храбрецами.
Следовало бы остаться и ему, пока всё не решится? Может, он трус или по крайней мере менее храбр, если покидает французов сейчас, когда всё висит на волоске? Пару раз за день Росс чувствовал, что был бы рад согласиться с этим. Тогда он мог просто развернуться и сказать своим спутникам, что планы изменились. Они не будут болтаться у французского побережья, а поплывут обратно в Корнуолл, домой, к безопасности и уюту будничной жизни. Эта авантюра годилась для пылкого двадцатилетнего глупца, мечтающего о славе, а не для процветающего владельца шахты тридцати шести лет с женой, двумя детьми и положением в обществе. Вот Джордж бы повеселился. Или, скорее, высмеял бы его. И вполне заслуженно.
Около шести вечера они вошли в бухту и снова стали изучать карту в поисках устья реки. Трегирлс дважды бывал в этих водах, когда ходил в море, и именно благодаря его знаниям они поплыли в сторону деревни Бенодет, в устье реки Одет. Часом спустя они вошли в узкий залив, который затем расширился. Еще светило солнце, но их французская рыбацкая лодка позволила пройти свободно. Их дважды окликали с других лодок, и Толли отвечал руганью, вполне всех устроившей.
Ветер между лесистыми холмами дул подходящий, а когда залив снова сузился, а холмы практически сомкнулись, почти стих. Но они продолжали двигаться вперед. Теперь они приближались к крутым, поросшим лесом утесам. Было неясно, сколько они еще смогут плыть. По карте выходило, что после этой теснины река снова расширялась в тихое озеро полмили шириной. Но теперь их в любой момент могли остановить, а темнота наступит еще нескоро. Росс вопросительно посмотрел на Толли, стоящего у румпеля, а тот пожал плечами и буркнул:
— Как скажешь, кэп.
— Тогда рискнем.
Они добрались до залива, как он назывался на картах, когда заходящее солнце отбрасывало резкие тени и золотило верхушки деревьев. Несколько домов поблескивало под вечерним светом. В основном они стояли на восточном берегу, так что пришлось держаться западного — заросшего и более дикого, где среди деревьев торчали остроконечные крыши двух замков. Лодка устремилась в узкий проливчик слева, он выглядел достаточно глубоким. Росс подал знак Толли, и он немного поднял румпель. Они мягко подплыли к мысу и как можно тише спустили паруса. Выступ был не больше сотни ярдов длиной, на краю виднелась желтоватая глина. Над водой пролетели два кроншнепа, меланхолично и испуганно выкрикивая что-то на своем языке. Толли подвел люггер к левому берегу, где начиналось мелководье, и Нэнфан привязал лодку к подходящему дереву.
— Сейчас прилив или отлив? — мрачно поинтересовался Джака Хоблин, уставившись за борт.
— Прилив, но вряд ли полный.
— Тогда, наверное, нам стоит отплыть при отливе.
— Зависит от того, когда мы вернемся, — ответил Росс. — Придется рискнуть.
Они поужинали хлебом, сыром и вином под щебетание птиц и заходящее солнце. Когда наконец опустились сумерки, Росс повел своих спутников по берегу реки к городу.
Глава восьмая
Монастырь стоял на холме к северу от города. До сих пор они не останавливались. Они сильно рисковали нарваться на патруль. Стоит только кому-то их окликнуть, и всё пропало, потому что лишь Трегирлс говорил по-французски достаточно хорошо, чтобы перемолвиться словечком, не вызвав подозрений. Но Росс снова сравнил ситуацию с Англией и подумал: с чего вдруг патрули будут охранять улицы корнуольского города?
При виде высокой стены, окружающей монастырь, они присели, и Росс тихо ознакомил их с планом здания.
— За этими высокими стенами находится целый город. Одно большое здание и четыре поменьше, расположенные на территории размером с шахту Грамблер. Вокруг них — парк, пшеничные поля, огород, пастбище и озеро. Всё, что кормило монахинь. Теперь монахинь не стало, но мало что изменилось... Мы точно не знаем, в каком здании содержат доктора Эниса, но мне сказали, что раз он доктор, то наверняка в главном. Вот главное здание. Здесь, слева — входные ворота, а еще левее — дверь. В главных воротах в стене имеется смотровое окошко, и часовые могут осмотреть посетителя, прежде чем открыть. Сразу за воротами — помещение для часового, построено там двести лет назад, охрана стоит денно и нощно.
Росс замолчал. В кустах стрекотал сверчок.
— Больше ничего не рассказывай, кэп, — сказал Трегирлс. — А не то лишишь их мужества.
— Говори за себя! — огрызнулся Джака Хоблин.
Джака всегда был скор на ссоры, и Росс умел его контролировать, но он не рассчитывал на столь долгое заточение на «Энергичном» вместе с Трегирлсом.
— Когда минуете главную дверь, — продолжил Росс, — окажетесь в холле, ведущем к церкви. Ее, конечно же, лишили всех религиозных атрибутов, но это самое большое помещение в здании, там спят пятьсот пленных. Справа от холла будет еще одна дверь, ведущая к дому капитула, его превратили в караульную. Там спят остальные часовые, обычно шестеро. Они редко патрулируют здание, поскольку среди спящих пленников все равно не протолкнуться. За церковью — ряд келий, комната отдыха и трапезная. Конечно, все они не используются по прежнему назначению, там содержат заключенных.
— И больше караульных нет, сэр? — спросил Эллери.
— Есть. Еще около дюжины живут в прачечной, она в трехстах ярдах от главного здания. Они не на службе, но их могут вызвать в случае надобности. Но как мне сказали, обычно там только половина от этого числа, поскольку многие предпочитают ускользнуть на ночь домой.
