Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой
Даниил Романович и впрямь мужал на глазах. И становился сильнее и решительнее. Он принялся устанавливать справедливость в своих и соседственных землях. Гордое сердце Даниила никак не хотело мириться с тем, что после долгих унизительных лет иноземного господства продолжают оставаться ненаказанными худшие злодеи — пособники иноземцев. К таким пособникам относился князь Александр, владетель близкого к Владимиру-Волынскому города Бельза. Александр Бельзский был союзником и угров и ляхов. Особенно последних, так как являлся тестем герцога Лешка Белого, отдав за него дочь Гремиславу Александр вредил Мстиславу Мстиславичу во время его первого неудачного галицкого похода. А в последний раз вместе с войском герцога осаждал Владимир-Волынский, препятствуя Даниилу Романовичу прийти тестю на помощь.
Это было для самолюбивого Даниила самой большой обидой. Подумать только — Галич, его законная вотчина, город, о котором он мечтал всю жизнь, был освобожден без его участия! Что с того, что Мстислав Удалой и в мыслях не держал ставить в вину Даниилу его отсутствие в галицком сражении и последующей кратковременной осаде? Даниилу Романовичу было от этого не легче нисколько. Да еще ко всем душевным мукам добавлялись страдания, вызванные безнаказанностью смертельных врагов — бояр Глеба Зеремеевича и Судислава, — ведь они пытались убить Даниила и брата его Василька, когда те были еще младенцами! Мать спасла их чудом, вынеся ночью из Галича на руках! Неотмщенные обиды огнем палили душу Даниила, и он вскоре решил облегчить свои страдания, покарав хотя бы одного из виновных, до кого мог достать — князя Александра Бельзского.
С крепкой дружиной Даниил и Василько подошли к Бельзу и осадили город. Князь Александр отбивался как мог, но принужден был спасаться — еле-еле ушел, пользуясь темнотой. Разъяренные Даниил и Василько, узнав о том, что врагу удалось скрыться, выместили гнев на его владениях — всю ночь дружина жгла город Бельз и пригороды, не желая оставлять камня на камне. Это, однако, не удовлетворило братьев, и они начали поиск князя Александра. Разгоралась целая война — пришлось вмешаться Мстиславу Мстиславичу, которому Судислав посоветовал — для Данииловой же пользы, чтобы тот не дразнил зря сочувствующих Александру ляхов, — остановить боевые действия и примириться с существованием князя бельзского.
Даниил Романович и брат его Василько возвратились во Владимир-Волынский, недовольные заступничеством князя Мстислава, но не считающие себя вправе ему перечить. Мстислав же Мстиславич — наоборот, мог быть весьма доволен, поскольку одной лишь своей просьбой восстановил мир в близких к Галичу землях. Жизнь опять пошла своим чередом.
Огорченная тем, что сыновья не смогли как следует отомстить за свои обиды мать их великая княгиня Романова. постриглась в монахини и навечно удалилась в монастырь Она была достойной супругой Романа Галицкого, ее уважали многие сильные государи — и уход ее от мира был событием значительным Даже Судислав. бывший од ним из главных противников княгини, жалел о ее необратимом поступке Малоумная, говорил он Мстиславу Мстиславичу. зачем она оставила детей своих, будучи еще не старой женщиной? Ведь юным Даниилу и Васильку, несмотря на их кажущуюся взрослость, так еще нужна материнская опека и любовь! Как могла она сделать такое, сокрушался. едва не плача. Судислав. — что. если теперь Даниил Романович, тоскуя по матери, начнет винить в том что лишился ее, Мстислава Мстиславича, станет думать об этом неотступно? Не хотел этого Судислав! Он желал только одного — чтобы Даниил считал князя Мстислава вторым отцом, не хуже великого Романа Мстиславича.
Даниил, однако, опасений Судислава не оправдывал, чему боярин был душевно рад. Он не уставал восхищаться мудрой миротворческой деятельностью Мстислава Удалого И вправду — разве нашелся бы где-нибудь государь, сделавший столько добра и своим и чужим подданным? Светоч христианского милосердия, говорил Судислав, ты словом своим гасишь огонь войны, а грешников прощаешь, как за вещал нам прощать их Господь наш Иисус Христос! Нет большей чести, нет большей благодати, чем служить такому великому господину, как князь Мстислав Удалой.
И Мстислав Мстиславич понемногу учился ценить свое мудрое миролюбие и радоваться ему. Душа просила еще и еще подвигов во имя мира и общего спокойствия.
А самым решительным шагом, конечно, должно было стать установление и закрепление мира с соседями. И в первую очередь — с угорским королем Андреем. Такой мир мог составить честь сильному князю Мстиславу. Ведь он не попросит о нем, а предложит сам! Судислав был такого же мнения. Угры никуда не уйдут, говорил он, и они всегда будут жить по соседству. Так уж лучше жить с ними в любви — первым делом отпустить Коломана к отцу; благодарный Андрей никогда не забудет этой милости. И хорошо бы с королем породниться, это самое испытанное средство. У Мстислава Мстиславича подрастает младшая дочь Марья, у короля — сын Андрей. Поп, который их повенчает, сделает неизмеримо больше, чем самое большое войско.
Поначалу странно было слышать о таком браке: Марье едва пять лет исполнилось, да и с королем только что закончили воевать. С ним бы самим, с Андреем, сойтись в поле, поучить его немного, показать, что русские не такой народ, который он может считать подданными своей короны. Он же об этом говорил во всеуслышание и сейчас еще продолжает говорить. И вдруг — сделаться с королем свояками, почти братьями! Невозможно.
Судислав же рассеивал сомнения. Во-первых, говорил он, не женить детей сразу, а лишь помолвить их. Подо-ждать, пока вырастут. Когда люди будут знать, что дочь их князя помолвлена с угорским королевичем, враждебное отношение их к уграм быстрее затихнет. Пройдут годы, прежде чем дело дойдет до брака, — и все эти годы будут мирными. И во-вторых, опять же, помолвка — это еще не женитьба. Она будет как поводок на Андреевой шее, а конец поводка — в руках Мстислава Мстиславича. И если угры в чем-то провинятся, то поводок этот можно будет выпустить, и честь княжеская от этого не пострадает. И не только угорского короля можно приручить таким образом. Это и Даниила Романовича, мужающего и набирающего силу, заставит к тестю относиться с большим почтением: хочешь сесть когда-нибудь в Галиче — будь послушным и угождай, а то и кроме тебя найдется, кому отдать древний город.
Мысль о помолвке дочери с угорским королевичем нравилась Мстиславу Мстиславичу все больше. Наконец он решился — и известил Андрея о том, что задумал. Король отозвался с радостью! Воевать с галицким князем ему тоже было не с руки: незадолго до этого король ходил с войском в Святую землю, навоевался там вдосталь, истощил силы, и угрозы его, когда требовал освободить Коломана, были пустым звуком. Теперь Андрей передавал князю, что скрепить с ним дружбу считает благим делом. Немедленно Коломан с супругой были выпущены из Торческа, привезены в Галич, обласканы и отправлены в Угорщину. О помолвке Марьи и королевича Андрея было объявлено всем. На этот брак, правда, королю не дал согласия Папа Гонорий, потому что юный Андрей уже был помолвлен с армянской царевной. Но дело удалось уладить. Судислав посоветовал князю чем-нибудь задобрить угров, и тогда о прошлой помолвке будет забыто. Так и сделал Мстислав Мстиславич: в знак своего расположения подарил королевичу Перемышль — город, находящийся недалеко от угорских рубежей. Юный жених приехал в Перемышль со своей дружиной и двором.
Мир был установлен настолько крепкий, что Мстислав Мстиславич мог не надеяться когда-нибудь сесть на боевого коня. С кем было воевать? Кругом — одни добрые соседи и родственники.
Новгород, казавшийся беззащитным, правда, какое-то время беспокоил Удалого. Все мечталось пойти туда с дружиной, поклониться Святой Софии и могиле отца, поплакать над гробом сына Василия — а потом разогнать врагов с новгородских земель, приструнить орден, установить справедливый порядок и с честью вернуться в Галич. Но тут Мстиславу Мстиславичу стало известно, что любимые его новгородцы пригласили к себе нового князя, прогнав молодого Всеволода, не оправдывавшего надежд. Пригласили в здравом уме, после единодушного решения на вече. И кто же был этот новый князь, которого так возжелали граждане новгородские? Да не кто иной, как Ярослав Всеволодович! И он еще не сразу согласился сесть в Новгороде, пришлось его поуговаривать, попросить содействия великого князя. Все же уговорили — Ярослав приехал.
Мстислав Мстиславич сначала не поверил: не может быть такого, чтоб Ярослав. Не укладывалось в голове. Еще под Новгородом на обочинах дорог кости белеют — мертвые кости тех, кто задушен был голодом! А те полтораста купцов новгородских, закопанных в яме живыми? Про них уже забыл Новгород? Звать на княжение Ярослава! Немного в городе таких семей, где хоть одного человека, да не убил Ярослав Всеволодович.
