Этон Цезарь Корти - Любовь императора: Франц Иосиф
Луиджи Луккени знает, что 9 сентября императрица прибывает в Женеву. Он бродит вблизи гостиницы «Во Риваж» и места стоянки парохода. О прибытии императрицы ему известно не из газет, а из каких-то иных источников: газеты поместили информацию о том, что Елизавета остановилась инкогнито под именем графини Хоэнэмбс в гостинице «Во Риваж», только утром 10 сентября. Обслуживающий персонал гостиницы настоятельно просили не раскрывать её инкогнито, и тем не менее ещё в день приезда императрицы администрация гостиницы в целях рекламы своего заведения сообщила о её прибытии трём женевским газетам: «Журналь де Женев», «Женевуа» и «Трибюн». Следовательно, если 9 сентября вечером, когда прибыла императрица, Луккени случайно не оказалось на месте, и он ещё не был уверен в её прибытии, то теперь, 10 сентября, он из утренних газет знает об этом наверняка. В девять утра он занимает свой наблюдательный пост, а в десять разговаривает на скамье перед гостиницей с каким-то хорошо одетым человеком с седой бородой, похожим на преуспевающего рантье. В одиннадцать часов, когда Елизавета выходит из дверей отеля, Луккени как раз не оказывается на месте: он отлучился что-нибудь перекусить. Так что прогулка проходит без помех. Однако потом Луккени возвращается.
Наступает время отплытия. Уже очень поздно. Прислуга и доктор Кромар отправились вперёд. Графиня Штараи торопит Елизавету, она боится, что Её величество придёт слишком поздно. Наконец, за пять минут до назначенного времени отплытия обе дамы выходят из гостиницы. По дороге графиня Штараи замечает два цветущих каштана.
— Да, — говорит Елизавета по-венгерски, — и король пишет, что сейчас, осенью, в Шёнбрунне и Пратере кое-где цветут каштаны.
В этот момент слышатся удары судового колокола... Дамы ускоряют шаг, но императрица бросает:
— Мы успеем как раз вовремя. Посмотрите, как не спеша поднимаются на борт пассажиры.
Луккени внимательно наблюдал, как лакей императрицы доставляет на судно её багаж, не сомневаясь, что Её величество воспользуется рейсом в час сорок минут. Правой рукой он сжимает в кармане рукоятку стилета, когда замечает, что из дверей гостиницы выходит Елизавета и графиня Штараи и по набережной Мон-Блан направляются к пароходу. Он медлит: вокруг интересующих его дам ещё много людей. Владелец гостиницы и портье с глубокими поклонами прощаются со своими постояльцами. Наконец те остаются одни. Они движутся по набережной, в это послеобеденное время почти безлюдной.
Теперь наступил решающий момент. Луккени быстро пересекает улицу, перебегает тротуар, по которому спешит Елизавета, затем, повернувшись, с быстротой молнии под острым углом приближается к спешащим дамам. Они останавливаются, чтобы дать незнакомцу дорогу и избежать столкновения. Словно споткнувшись, Луккени останавливается прямо перед графиней Штараи, а затем, высоко подняв правую руку, как кошка бросается к Елизавете, наклоняется, будто собираясь заглянуть под её солнечный зонтик, и с силой всаживает ей в грудь своё трёхгранное оружие... Елизавета беззвучно падает от удара наземь, ударяясь затылком, и только пышная копна волос смягчает силу удара о землю. У графини Штараи, которая едва успела осознать, что случилось — настолько быстро всё это произошло, — невольно вырвался крик, и вместе с подбежавшим кучером она старается помочь Елизавете подняться. Преступник тем временем скрывается. Елизавета уже снова на ногах. От возбуждения всё её лицо залито краской, и она пытается привести в порядок растрепавшуюся причёску. Графиня, заметившая только удар кулаком, спрашивает:
— Вашему величеству где-нибудь больно?
Этот же вопрос задаёт императрице и какой-то англичанин.
— Нет, нет, благодарю, нигде.
Запыхавшийся от бега портье гостиницы умоляет императрицу вернуться назад.
— Да нет же, со мной ничего не случилось.
— Ваше величество испугались?
— О да, разумеется.
Елизавета поправляет шляпу, стряхивает пыль с испачканной одежды.
Она по-венгерски спрашивает у графини:
— Чего, собственно, хотел этот человек?
— Кто? Портье?
— Нет, тот, другой... ужасный человек.
— Не знаю, Ваше величество, знаю только, что это наверняка подлый и мерзкий тип, раз он мог решиться на такое... С Вашим величеством в самом деле ничего не случилось?
— Нет, нет...
Дамы двигаются с места, где произошло покушение, спеша на пароход. Неожиданно с лица Елизаветы сходит краска, сменяясь мертвенной бледностью. Наверное, императрица это почувствовала, потому что вдруг спрашивает графиню, которая, опасаясь, что от пережитого волнения её госпоже сделалось дурно, обхватила её рукой.
— Разве я не очень побледнела?
— Да, Ваше величество, очень. Ваше величество не ощущает никакой боли?
— Мне кажется, у меня немного болит грудь.
В этот момент опять подбегает портье.
— Преступник задержан! — кричит он ещё издали.
Елизавета, привычно шагая, добирается до узких сходней. Графине Штараи приходится на мгновение снять руку с талии императрицы. Елизавета поднимается на борт судна первой, но едва ступив на палубу, она неожиданно оборачивается к своей спутнице:
— Дайте мне свою руку, только скорее!
Графиня подхватывает её. К ним спешит лакей, но даже вдвоём они уже не в силах удержать императрицу. Елизавета медленно соскальзывает вниз, она без чувств, а голова её опускается на грудь бросившейся на колени графини.
— Воды, воды! — кричит та. — И врача!
Графиня брызгает водой в лицо императрицы. Та поднимает веки. По глазам видно, что она уже не жилец на этом свете. Врача поблизости нет, только фрау Дардалле, которая некогда была сиделкой и теперь хлопочет около раненой. Подходит капитан Руке. Судно ещё не отплыло. Ему стало известно, что какая-то дама упала в обморок, и он, не подозревая, кого видит перед собой, советует графине немедленно снять её с парохода и отправить назад в гостиницу. Но ему отвечают, что в данном случае речь идёт всего лишь об обмороке из-за пережитого страха. Всё это происходит рядом с машинным отделением. Там очень жарко. Капитан предлагает воспользоваться забронированной каютой, но предпочтение отдаётся свежему воздуху. Трое мужчин поднимают императрицу на верхнюю палубу и укладывают её на скамью. Фрау Дардалле пытается привести её в чувство. Графиня Штараи расстёгивает ей платье на груди и вкладывает в рот императрицы кусочек сахара, смоченного спиртом. Слышно, как Елизавета раскусывает его. Затем она открывает глаза и хочет подняться.
— Вам лучше, Ваше величество?
— Да, благодарю.
Императрица приподнимается на скамье и садится; она озирается кругом, словно пробудившись от глубокого сна, и спрашивает с удивительно трогательным выражением лица:
— А что, собственно говоря, произошло?
— Вашему величеству было немного не по себе, однако теперь вам уже лучше, не правда ли?
Никакого ответа. Елизавета опускается на скамью и больше уже не приходит в сознание.
— Разотрите ей грудь!
Разорвав одежду на несчастной, графиня Штараи с ужасом обнаруживает на батистовой рубашке императрицы коричневатое пятно размером с серебряный гульден, а в середине его — маленькое отверстие, а под ним, над левой грудью крошечную ранку с небольшим количеством запёкшейся крови.
— Ради Бога, мадам, — говорит графиня, обращаясь к фрау Дардалле, — взгляните сюда, её убили!
Пароход тем временем отвалил от пристани и взял курс на восток. Графиня просит позвать капитана.
— Ради всего святого, прошу вас скорее пристать к берегу! Дама, которую вы здесь видите, императрица Австрии! Она ранена в грудь, и я не могу оставить её умирать без врача и священника. Пожалуйста, причаливайте в Белльвю, я доставлю императрицу в Треньи, к баронессе Ротшильд.
Капитан отвечает:
— Врача там не найдёшь, да и экипаж отыскать нелегко.
Решают немедленно возвращаться в Женеву. Из двух весел и шезлонга сооружают импровизированные носилки. Графиня Штараи в отчаянии стоит на коленях возле своей госпожи, отирает капли пота, стекающие по её бледному лицу и прислушивается к дыханию Елизаветы, в котором уже слышны предсмертные хрипы. Елизавету укладывают на носилки, укутывают покрывалом и шестеро мужчин поднимают носилки, а седьмой держит над её головой раскрытый зонтик. Графиня Штараи, убитая горем, идёт рядом, со страхом замечая, как императрица, не открывая глаз, беспокойно крутит головой из стороны в сторону..Значит, она ещё жива, значит, ещё есть надежда.
Императрицу доставляют в ту самую гостиницу, где она накануне провела ночь. Её укладывают на кровать. Первое время ещё слышны хрипы, вырывающиеся из горла Елизаветы, потом они прекращаются. Воцаряется полная тишина. Врач находится здесь же. Это доктор Голаи, и с ним ещё один господин по имени Тайссет. Врач пытается ввести в рану зонд.
