Виктор Карпенко - Брат на брата. Окаянный XIII век
— Туда приходи. Я тоже там буду, ежели дело не сладится и судьба выпадет от ворога укрываться. Ноне же прощай.
— Свидимся ли еще?
— Свидимся, — тряхнул чуть посеребренными прядями волос Роман Федорович.
Городчане, пришедшие проводить в путь посольского боярина, уже разошлись, а Андрей и стоявшие, обнявшись, у самой воды Дубрава и Цветана смотрели вслед уплывающим лодиям.
— Вот и последняя скрылась за поворотом, — вздохнула Дубрава. — Дай им Бог легкого пути! — И, протянув руки Андрею и Цветане, предложила: — Пойдемте домой, дети, поди, Устин Микулич заждался, нас в окошко высматривая. Не жалеешь ты его, — качнула головой она, глядя на сына. — Сил-то уж нет у воеводы с хозяйством управляться, ты же все по лесам шастаешь.
— Все, матушка, жизнь моя вольная закончилась, — улыбнулся Андрей. — Из Городца теперь ни ногой. Вот те крест, — перекрестился он, хитро поглядывая на остановившихся от удивления мать и жену. — Отцу дал слово остепениться.
— Давно пора! — обрадованно воскликнула Дубрава. — Великий князь одобрил бы твое решение.
— Ему-то что до меня? — обнимая жену, небрежно обронил Андрей.
Дубрава остановилась и, побледнев, тихо произнесла:
— Прости, что таилась доселе, ведь отец он тебе. Родная кровь.
— Великий князь владимирский Юрий Всеволодович? — удивленно воскликнул Андрей, помрачнев лицом. — А кто же тогда отец Роман?
— Мой названый брат. Я тебе расскажу позже, не сегодня. Обо всем. Хорошо? — сникла голосом Дубрава.
На что Андрей только кивнул.
3
В Нижнем Новгороде Романа Федоровича ожидал гонец: великий князь призывал его в стольный град, и посольский боярин незамедлительно отправился в путь.
Осень незаметно вступала в свои права: тронула золотом краешки березовых листочков, оголила прибрежные кусты шиповника и боярышника, серой паутиной легла на сбегающую к самой воде мелкую поросль.
— Что за служба? Успеем ли до перволедка возвернуться в Нижний? — осторожно поинтересовался у боярина сидевший за веслом гридь.
Роман Федорович, словно очнувшись ото сна, обратил свой взор на молодца.
— Что, к зазнобе своей торопишься? — улыбнулся одними глазами он. — Видел тебя на торгу с девицей. Чья, коли не велика тайна?
— Купца Артема Ухвата дочь.
— И что отец? Отдаст дочку за тебя? — оживился Роман, глядя на покрасневшего от внимания парня.
— Говорит, что я молод еще и двора у меня своего нет, а сам обещал дочку купцу Елисею, что за Почайной дом поставил.
— Так ему же за пятьдесят уже, — удивленно вскинул брови Роман Федорович.
— Так что с того! Главное — богат.
— Ничего, вот вернемся и что-нибудь придумаем, — улыбнулся своим мыслям Роман, вспоминая, как он обрел свое счастье.
— Что-то мордвы совсем не видно. В былые-то времена то лодку с рыбаками встретишь, то охотник на берегу покажется, то дымком от костра потянет, а ноне пусто. Словно вымерла мордва, — заметил близсидящий от посольского боярина сотник Мартьян. Он только что сменился с весел и теперь осторожно разминал одеревеневшие от однообразной работы мышцы рук.
— Видимо, затаились, чуют беду «белоглазые», — подал голос кто-то из гридей.
— Поговаривают, что среди мордвы много пришлых булгар. Так ли, Роман Федорович? — спросил сотник посольского боярина.
— Все так. Их теперь немало и во владимирской земле, и в рязанской, и в смоленской… Да где их ноне нет. Разметала татарва целый народ по земле. Даже в войске татарском булгар немало.
— Да как же так, Роман Федорович? — изумился Мартьян. — Они их дома пожгли, а те в войске служат?
— Жить захочешь и не то еще сотворишь, — заметил кто-то из гридей.
— Ну нет! — возвысил голос сотник. — Коли доведется, ни ворога не пощажу, ни себя не пожалею!
— Не дай Бог, — мелко, раз за разом, перекрестился все тот же гридь.
— Ты чего весло-то опустил? — сдвинул брови сотник, глядя на него. — Ишь, разговорились! А ну, навались! Дружней! Раз взяли! Два взяли!
Вспенивая носом встречную волну, лодии пошли быстрее.
«А на ночь все равно придется пристать к берегу. Не достанет сил у мужиков на столь долгий путь. Как в Клязьму войдем, надо будет раздобыть лошадей, там и берегом можно путь продолжить», — решил Роман Федорович, ибо знал, что коли прислал великий князь гонца, то дело спешное.
Великокняжеский двор гомонил народом.
— Не содеялось ли чего? — протискиваясь сквозь толпу, спросил Роман Федорович у одного из мужиков, на что тот, округлив глаза, возопил:
— У князя Всеволода Юрьевича сын родился! Народ собрался за здравие его чашу выпить!
Роман с великим трудом пробрался к высокому резному крыльцу великокняжеского терема. На его ступенях стояло до десятка гридей, преграждая путь. Увидев среди них знакомого, Роман Федорович кивнул ему:
— Мне к великому князю надобно. Дело спешное.
Но тот лишь покачал головой:
— Ноне порядки воевода Жирослав Михайлович строгие завел. Не могу без его дозволения пропустить. Да вон и сам великий князь, — кивнул он в сторону появившегося на крыльце Юрия Всеволодовича. Тот, простирая руку над толпой владимирцев, крикнул:
— Во здравие моего внука жалую вина и хмельного меда, кто сколь выпить сможет!
Последние его слова потонули в восторженном реве ликующей толпы.
Юрий Всеволодович хотел было уже вернуться в терем, как встретился взглядом со своим посольским боярином. Поманив его пальцем, приказал гридям охраны:
— Сему боярину в проходе преград не чинить. Ни днем, ни ночью! — И, отведя в сторону, здесь же, на крыльце, коротко распорядился: — Отправляйся к Олегу — князю рязанскому. Послание у боярина Дорофея Федоровича возьмешь. Он тебя в путь снарядит и слово напутственное скажет. Верь ему, как мне. Теперь же прощай.
Не успев даже стряхнуть пыль с одежды, Роман Федорович опять оказался на коне, и путь его лежал в Рязань — город, в котором он не был более двадцати лет и который помнил охваченным пламенем.
Часть V
Нашествие
1
Рязань встретила Романа Федоровича суетой, озабоченностью и многолюдством. Причем большинство из встретившихся ему на пути к детинцу мужиков были оружны, а некоторые красовались шишаками и доспехами.
— Что за беда приключилась? — вопросом остановил он одного из вооруженных мужиков. Тот, не останавливаясь, на ходу бросил:
— Так татар ожидаем. Пожаловали.
— Что, войско идет?
— Нет. Посольство хана Батыги ожидаем вскорости.
Роман Федорович поспешил в княжеский терем. Посольство князя владимирского было желанным, и потому посольского боярина допустили к Юрию Игоревичу без промедления.
Рязанский князь встретил Романа Федоровича не по чину, а по-простому: обнял и расцеловал троекратно.
— А я намеревался уже и сам посольство направить к великому князю владимирскому, — широко улыбнувшись, обрадованно произнес он. — Татары к рубежам подошли. Судя по тому, что видел дозор, вся сила татарская здесь, и хан Бату тоже пришел.
— Я слышал, что хан посла шлет?
— Верно. К полудню будет в городе.
— К половцам и булгарам послов не слал. Пошел всеми туменами, — усаживаясь в предложенное кресло, со знанием дела заметил Роман Федорович. — Думается мне, что хитрит хан, выжидает, пока реки станут. Ежели хотел бы миром дело повести, не пришел бы всей силой.
— Что верно, то верно. Мои дозоры и заставы все лето татарских лазутчиков по дорогам вылавливали. Посчитать, так поболее сотни будет, — и, неожиданно спохватившись, торопливо произнес: — Ты уж прости меня, Роман Федорович, что я вот так прямо с порога тебе о беде своей говорю, что не при боярах и не в посольской палате принимаю тебя. Мысли и заботы только о татарве, чтоб они загинули, нехристи! — отчаянно махнул он рукой. — Я-то их поболее года ожидаю, порубежные городки укрепил, застав на пути их поставил немало, а все не хочется верить, что пойдут на Рязань. Только-то жить по-доброму стали, дружбу с соседями завели, города отстроили…
— С теми же заботами и великий князь Юрий Всеволодович к тебе прислал. Вот послание, — встав и поклонившись поясно, передал Роман Федорович свиток князю рязанскому. — Да, как я вижу, беда в ваши ворота стучится.
Поблагодарив, Юрий Игоревич сломал печать и развернул послание.
— Все верно пишет князь Юрий Всеволодович! — воскликнул он, прерывая чтение. — Только в единении сила! Всей Русью на татар вставать надобно!
Он вскочил с кресла и порывисто зашагал по горнице.
