Булат Жандарбеков - Томирис
Похороны Спаргаписа были пышными и торжественными.
Тысячи плакальщиц огласили рыданиями и воплями степ*. Они царапали себе лица, рвали воиюсм м посыпали пеплом и пылью головы.
Вся долена у могилы, вырытой близ высокого кургана, где покоился Спаргапис-сгарший — дед усопшего, была заполнена толпами народа. Мзссагеты стояли в угрюмом молчании, а массагетки в голос вторил» воплям и причитаниям плакальщиц.
По обе стороны дороги для похоронного шествия стояли ряды всадников. Они склонили копья к земле, и лица их в знак горя были измазаны сажей и грязью.
Томирис стояла у могилы единственного сына. В огромной яме был сооружен сруб из бревен вековой ели с Пестрых гор со многими отдельными камерами. Пол главного покоя был устлан поверх сухого речного песка просторным войлочным ковром с изображением львиной охоты на быков и оленей. По нему были рассыпаны тысячи бусинок и осколки расплющенных и разбитых бронзовых зеркал.
Вокруг могилы пылали очистительные костры, у которых бесновались в ритуальных плясках жрецы.
Началось погребение: в отдельные камеры вносились и укладывались предметы домашнего обихода, утварь, оружие, конская сбруя, гончарные и металлические изделия. В могиле установили походную кибитку.
Затем наступила пора жертвоприношений. К могиле подвели обезумевшую от страха, рыдающую группу рабов. Мас-сагеты ударами акинаков убивали их и, сбрасывая в яму, напутствовали.
— Служите верно вашему господину Г
Последней жертвой, по традиции, был конь царевича.
Молочно-белый конь хрипел, рвал узду. Жалобно заржал он под ударом акинака. Его бережно опустили в главное помещение.
Долина огласилась взрывом истошных криков, воплей и рыданий — это из шатра вынесли ладью-саркофаг, поминальный дар речных саков — абиев и их вождя Скилура, хоронившего на своем веку вот уже второго Спаргаписа — своего друга и его внука. Искусно сделанную ладью, в которой покоилось тело Спаргаписа, несли на руках вожди и старейшины всех массагетских племен и родов. Они шли медленно, размеренно, в скорбном молчании.
Обмытый, одетый в роскошный наряд, Спаргапис более походил на спящего, чем на покойника. Мгновенная смерть не успела исказить его черты. На нем бы панцирь из тысячи нашитых золотых бляшек, ноги обуты « золотые еагюжкн, на голове был шлем изумительной работы с золотыми стрелами. Шею обвивали две гривны — одна с изображением разъяренного тигра, другая — грозного грифона с распростертыми крыльями, фамильные знаки царского рода массагетов и тиг-рахаудов. В уши были вдеты спиральные серьги из тонкой золотой проволоки, на руках красовались широкие и массивные серебряные браслеты. Справа к поясу бы прикреплен акинак в драгоценных ножнах, слева от покойника лежали лук и колчан со стрелами. В ногах покоился бронзовый щит.
Под стенания и душераздирающий вой ладья была бережно опущена в склеп. Из толпы выскочили трое юношей, сверстников царевича, и тут же, у могилы, вонзили себе в грудь кинжалы. Их трупы были уложены слева от Спаргаписа, а справа уже покоился верный конь.
Самые сильные мужчины с трудом подняли тяжелый наст и прикрыли им могилу. Рыдали все. Истерично всхлипывал Бахтияр. И только окаменевшая от горя царица не плакала, у нее уже не было слез.
Проезжали конные, проходили пешие и бросали, бросали комья земли, воздвигая курган.
Томирис глухо обронила:
— Выбросить труп Рустама в степь. Пусть его терзают хищные птицы и рвут прожорливые шакалы.
* * *— Что, вы и теперь будете уклоняться от боя? Идя опять предложите отсиживаться за укрепленным валом?— кричала Томирис вождям.— Ну уж нет? Довольно я слушала вас! Только в открытом поле, лицом к лицу и грудь в грудь, мы встретимся с врагом! Повелеваю готовиться к бою. И ни шагу назад! Кто дрогнет — тому смерть! Пленных не брать! Уничтожать веек подряд, кроме Кира! Он моя добыча.
Никто из вождей не осмелился подать голоса.
Военный совет
Когда разведчики донесли, что вперед» главные силы массагетов, Кир собрал военный совет.
Из тройного зала — айваиа по приказу Кира вынесли все лишнее. Это, да еще отсутствие традиционного накрытого да-стархана указывало на серьезность обстановки и деловитость совещания.
Кир внимательно всматривался в своих соратников,
"Вот Гарпаг. Это он помог мне победить моего деда. Он умен, но годы берут свое... Нет в нем прежней уверенности Нельзя ставить его во главе наступающего войска. А вот в обороне он и сейчас неплох. Да-а, неплох. Упрям, упорен..
Фаридун. Безумно смел в бою, но не умен. Зардак. Хитер отважен. Гистасп. Предан, но вот его сын... Дарий слишком любит популярность. Да еще этот проклятый сон... Нет, Гистасп мне больше нужен в Персии — пусть уймет Дария. Гоб-рий, самый опытный, опыта ему не занимать — Лидия, Вавилон, Армения, Бактрия, Индия, а вот теперь и саки... Но Гобрий очень ценен, а этот бой... Только боги знают, как он кончится. После меня царствовать Камбизу, и если я не вернусь, то для него начнется трудное царствование. Мальчик должен иметь сильную опору! Вот и будет Гистасп ему мудрым советником, а Гобрий — верным и смелым полководцем Но этого мало... Камбиз очень своеволен, своенравен, вспыльчив. Ему надо отца-наставника, и лучшего, чем Крез, для этого не найти.
А мне надо найти замену Гобрию. Фанет? Нет, грек из Ионии искусен, но наемник есть наемник! Сиявуш? Неплох исполнителен, но сам находчивости не проявит. Фаррух? Да-а, тяжеловесен, но несокрушим, как глыба. Поставлю Фарру-ха!"
Полководцы, смущенные непривычно долгим молчанием царя, начали ерзать на своих местах. Кир еще раз окинул взглядом своих верных слуг и торжественно начал:
— Наконец Хумай — птица счастья села нам на правое плечо. Дикие кочевники решили принять бой! Близится час окончания войны. Саки испытают на себе всю персидскую мощь и будут растоптаны нашими боевыми колесницами. Мы желаем выслушать вас. Говори, Гобрий!
— Великий царь! У степной царицы войск вдвое меньше чем у нас, но если мы будем штурмовать лагерь, то...
— Не хочешь ли ты сказать, что ее лагерь мощнее Сард и неприступнее Вавилона?— вскочил с места Фаридун.
Гобрий укоризненно посмотрел на невыдержанного Фари-дуна и, покачав головой, ответил:
— Не мощнее, конечно, об этом смешно и говорить, но страшнее и гибельнее! Мы спокойно разгуливали под стенами Сард и Вавилона, обдумывая; как их взять. А они стояли на месте и ждали! А тут? Глазом не успеешь моргнуть, как лагерь может сняться с места и исчезнуть. А штурмовать? Пока мы преодолеем ров, затем ограду из заостренных кольев и упремся в вал из войлочных кибиток, обмазанных глиной и политых водой от огня, половина нашей армии поляжет от метких стрел, а другую половину они перебьют своими акинаками.
— Гобрий прав,— сказал Гарпаг,— только выманив саков в чистое поле, мы разобьем их!
— В открытом бою наша испытанная и организованная армия сильнее диких орд доителей кобыл,— добавил Гистасп.
— Да и наш большой перевес в силах скажется,— подхватил Зардак.
— Ну кто, кроме Фаридуна, не понимает, что штурмовать стан врагов — это не только безумный риск, но и бесмысленная затея. При самом успешном исходе для нас кочевники успеют уйти в свои бесконечные и бескрайние степи, и тогда все начнется сначала, а уже ни сил, не желания продолжать эту ужасную войну у нас не будет. Но дело в другом. Если для нас — безумие атаковать лагерь, то для саков еще более неразумно — выходить в открытое поле против превосходящего врага, и конечно, их царица это понимает и не выйдет из лагеря, — сказал Фаррух.
Все понимали, что Фаррух прав, и, не видя выхода, удрученно молчали.
— Мне кажется,— раздался голос Креза,— что Томирис не станет укрываться в лагере.— Крез пожевал губами и продолжал: — Женщина, потерявшая своего ребенка,— это львица, которая бросается на охотника.
Кир одобрительно взглянул на Креза.
— Наш мудрый друг прав. Царица сейчас в ярости. Надо эту ярость подогреть! Поэтому мои сарбазы пройдут половину пути до сакского лагеря и остановятся на виду у кочевников.
Вид моего войска разожжет злобу Томирис, и она не выдержит. Повелеваю! Завтра на рассвете помолимся божественному солнечному диску, принесем обильные жертвы великому Ахурамазде и двинемся на саков. Когда пройдем половину пути до их лагеря, остановимся и будем ждать. Да не подскажет им злой Ахриман <Ахриман – бог, повелитель злых духов> уйти в степь. Не вспугните. Ни шагу вперед, пока они нас не атакуют.
Первой пойдет пехота — впереди щитоносцы, прикрытые от их стрел, и копьеносцы, за ними пращники и лучники. Пехоте идти плотно, щит к щиту — живой крепостью. Командовать пехотой будет Фаррух. За пехотой двинется легкая конница мидян. Их поведешь ты, Зардак!
Как только вражеская конница пойдет на нашу пехоту, ты, Фаррух, ударишь из всех луков и пращей, образуешь проходы и пропустишь конницу Зардака. Он окончательно втянет саков в бой. Тогда с левого фланга ударит тяжелая кавалерия лидян и боевые колесниц» ассирийце» « урартцеву которыми? будет командовать Фарядув»
