Джейн Харрис - Гиллеспи и я
— Ясно. Как по-вашему, можно ли объяснить столь частые встречи простым совпадением?
— Да. Как я уже сказал, мы жили рядом. Обычное дело между соседями.
Эйчисон с легким недоверием посмотрел на присяжных и заметил:
— И, наверное, когда вы случайно сталкивались с мисс Бакстер, вас никто не сопровождал?
Нед нахмурился.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Ничего. Я просто хотел узнать, сталкивались ли вы с мисс Бакстер, когда были один?
Нед стиснул зубы, как будто пытался не вспылить, и коротко сказал:
— Да.
Он отвечал довольно резко, но я понимала, что виной тому крайнее волнение и тревога.
— Как часто? Один раз? Два? Полдюжины? Пятьдесят раз?
— По-моему, раз десять.
— Десять? Это много, вы не находите, мистер Гиллеспи?
— Вы и дальше будете об этом расспрашивать? — вдруг выпалил Нед. — Или все-таки поговорим о чем-то, имеющем отношение к смерти моей дочери?
Ошеломленный, как и все присутствующие, судья кашлянул.
— Мистер Гиллеспи, мы понимаем, что вы очень расстроены, но, пожалуйста, будьте любезны отвечать на вопросы прокурора. В зале суда я слежу за порядком и не нуждаюсь в вашей помощи.
— Прошу прощения, ваша честь, — немного пристыженно сказал Нед.
Бедняга! Неудивительно, что у него сдавали нервы. Хотя, по-моему, он отлично осадил Эйчисона: противно было смотреть, как один за другим свидетели заискивают перед прокурором. Не будь я на скамье подсудимых, я бы зааплодировала Неду.
Кинберви махнул рукой прокурору.
— Прошу вас, продолжайте.
— Благодарю, ваша честь. Итак, мистер Гиллеспи, вы встретились с мисс Бакстер в Лондоне, а спустя несколько месяцев она поселилась в Глазго, в трех минутах ходьбы от вашего дома. Как по-вашему, это совпадение?
— Думаю, да. В жизни бывают совпадения.
— И мисс Бакстер вам никогда не докучала?
Нед поджал губы и снова нахмурился.
— Иногда. В какой-то момент жену начали утомлять ее посещения. Но Гарриет всегда была такой доброй и отзывчивой. Нам не хотелось ее грубо отталкивать. К тому же она незамужем, живет одна. Полагаю, ей было одиноко в Глазго, и мы старались, чтобы она чувствовала себя желанным гостем.
— Поведение вашей старшей дочери начало ухудшаться примерно тогда же, когда вы подружились с мисс Бакстер?
— Да, примерно в то же время, хотя Сибил всегда была беспокойной девочкой. Она пережила очень тяжелый период, но сейчас ведет себя гораздо приличнее.
— А когда началось улучшение?
— Пожалуй, несколько месяцев назад.
— Получается, вскоре после ареста мисс Бакстер, верно?
Нед смутился, и Эйчисон не стал ждать ответа.
— А как ладили Сибил и мисс Бакстер между собой?
Нед пожал плечами.
— Сибил — ребенок. Они неплохо ладили. Гарриет была к ней добра и приносила подарки.
— Ах да, многочисленные подарки мисс Гарриет Бакстер. А как вы сами относитесь к своей дочери Сибил, мистер Гиллеспи?
По лицу Неда скользнула тень. Он помолчал, а затем сказал надтреснутым голосом:
— Я живу ради нее.
Эйчисон склонил голову в знак сочувствия.
— Понимаю вас, мистер Гиллеспи, очень понимаю. — Прокурор умолк и отхлебнул воды из стакана. — Но, сэр, вам никогда не казалось, что ваша привязанность к дочерям и жене огорчала мисс Бакстер?
— Не вполне вас понимаю.
— Позвольте выразиться яснее — вам не приходило в голову, что мисс Бакстер ревнует вас к Сибил или к вашей жене — к любому, к кому вы испытываете нежные чувства?
Я обернулась к Макдональду, ожидая протеста, но, к моему разочарованию, адвокат бездействовал. Эйчисон продолжал задавать каверзные вопросы.
— Мистер Гиллеспи, верно ли, что тридцать первого декабря тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года вы отмечали Хогманай и мисс Бакстер была у вас в гостях?
— Да.
— В тот вечер подавали пунш, и все, кто его пил, заболели, так?
— Да. Я считаю, все дело было в испорченном вине.
— Вот как? Пожалуйста, расскажите, что вы обнаружили на следующий день в комнате Сибил, в кармане ее передника?
Нед кашлянул.
— Пустой пакетик из-под крысиного яда.
— И все решили, что в происшествии с пуншем виновата Сибил?
— Я — нет. Жена и мать думали иначе.
— В праздничную ночь мисс Бакстер могла войти в комнату Сибил?
— Да.
— Была ли у нее возможность подбросить пакет из-под яда в передник вашей дочери?
— Была, но Гарриет тут ни при чем. Ей самой нездоровилось в ту ночь. Если бы она знала, что пунш отравлен, то не пила бы его. Как я уже говорил, все дело в испорченном вине.
— А вы видели, как мисс Бакстер пила пунш, мистер Гиллеспи?
— Думаю, да. Я видел ее с бокалом.
— Она пила в вашем присутствии?
— Не помню.
— Вы видели, как ей стало плохо?
— Не совсем. Но она ужасно выглядела и жаловалась на боль в желудке.
— Ее осматривал доктор, как и всех, кто отравился?
— Нет. Она не хотела, чтобы вокруг нее суетились, — это в духе Гарриет.
Эйчисон поднял брови. Мне не было нужды оправдываться — Нед все сказал. Его упорное нежелание верить, что выходки Сибил — дело моих рук, говорило о многом. Понимая, что бессмысленно расспрашивать о яде, Эйчисон сменил тему.
— Вам не приходило в голову, мистер Гиллеспи, что Гарриет Бакстер желала зла некоторым вашим близким — и по неизвестной причине пыталась навредить Сибил или поссорить вас с женой?
Нед медлил с ответом.
— Гарриет… мисс Бакстер так добра и всегда была нам хорошим другом. У моей жены есть сомнения на этот счет. Но у меня в мыслях не было ничего подобного, пока…
— Пока что, мистер Гиллеспи?
Почему Макдональд молчит? Он спокойно сидел, словно приклеенный к стулу, но, видя его застывший взгляд, я заподозрила, что адвокат просто растерялся.
Обернувшись снова к свидетельской кафедре, я оцепенела: Нед впервые смотрел прямо на меня. Он застал меня врасплох, пока я сверлила глазами Макдональда, мысленно внушая ему вскочить на ноги и вмешаться. Нед продолжал смотреть — пристально, вопросительно, почти умоляюще. Секунды убегали прочь, но я потеряла счет времени. Как много порой можно прочесть в одном взгляде! Я застыла, словно завороженная, и отвела взгляд вовсе не потому, что чувствовала вину (зарубите себе это на носу, мистер П. Е. Дант — или как вас там — из «Скотсмена»).
В глазах Неда таилась бездна боли и страдания, и мне было невыносимо наблюдать дорогого друга столь несчастным, осознавая, какие муки ему довелось вынести. Мое сердце словно раскололось надвое. Я опустила голову и уставилась на пол, на гладкий зеленый линолеум под скамьей.
— Мистер Гиллеспи? — поторопил Эйчисон.
Нед откашлялся и через мгновение вновь заговорил.
— После ареста Гарриет, когда мы оправились от потрясения, я начал задумываться и перебирать в памяти прошлое. Я вспомнил, что наша горничная Джесси говорила о Гарриет какие-то гнусности, около года назад, когда ее уволили. Разумеется, тогда мы не поверили ни единому ее слову, потому что Джесси нас обокрала. Мы решили, что она пытается любой ценой обелить себя.
— А теперь?
— Теперь я не знаю, что думать. Я не знаю, что думать о чем угодно и о ком угодно, включая Гарриет Бакстер.
После этих слов я больше не могла на него смотреть. Казалось, тяжеленная глыба обрушилась на мое сердце, расплющила его и лишила меня сил дышать. Внезапно мне стало все равно, что будет дальше. Пусть признают меня виновной, если хотят. Пусть хоть разорвут на части.
Слишком поздно. Поздно… За окном звонили колокола окрестных церквей. В их перезвоне я слышала только одно: «Слишком поздно».
* * *Следующих свидетелей я помню смутно. Когда я пришла в себя, Эйчисон только что вызвал Кристину Смит. Повисла пауза — все застыли в ожидании. Мир вокруг меня потускнел, словно я была отделена от него невидимой стеной. Эйчисон гордо напыжился, предвкушая выступление своей главной свидетельницы. Он обернулся в зал и неожиданно встретился со мной взглядом. Его зеленые глаза заблестели. Не в силах его видеть, я склонила голову и стала изучать флакон нюхательной соли у себя в руке. Через некоторое время тишину прервал вернувшийся пристав. Он пришел один и в ответ на вопросительный взгляд Эйчисона покачал головой. Прокурор стал перешептываться с приставом, затем с коллегами. Наконец он обратился к судье.
— Ваша честь, боюсь, в данный момент мы не можем найти одну из главных свидетельниц. Мы надеемся, она будет здесь с минуты на минуту. Свидетельница получила повестку сегодня утром и, вероятно, находится где-то поблизости.
Кинберви покосился на часы. Было без десяти семь.
— Позвольте напомнить вам о времени, прокурор. Вам есть кого вызвать вместо нее? Если не ошибаюсь, вам не стоит медлить — процесс должен завершиться завтра.
