АБ МИШЕ - У чёрного моря
(В. Коган со слов А. Е. Шевалёва уточняла: “Тендлер, считая себя в больнице в полной безопасности, воспрянул духом и при посещении отделения Андреем Евг. беспечно расспрашивал его о последних новостях. А. Е. на него прицыкнул, объяснив, что подобные разговоры могут стоить им обоим жизни, если кто-нибудь услышит, велел поднять воротник халата (существует какой-то синдром воротника) и дал ещё несколько указаний по симуляции”. Тоже живописные детали).
19.02.2001. Думеры шлют Яд ва-Шему фотографию Одесской психбольницы и записку: “Внимание! Справка. Через “Одесское гетто” прошли и в дальнейшем уничтожены более 100.000 евреев!!! На Слободке начиналась КРОВАВАЯ РЕКА евреев Одессы! Волей Всевышнего там же существовал “Остров спасения”! Его создал проф. Е. А. Шевалёв и его сын Андрей... Отец и сын спасли более 700 человек!!! Спасено 350 евреев!!!”
Через океан, в Иерусалиме Катю Гусарову опаляет яростное нетерпение Думеров. Другие более сдержанны, но, чувствуется, не менее напряжены. Л. Дусман: “8.02.2001. Уважаемая Катя Гусарова! В октябре 1998 года в адрес Яд Вашем были направлены документы на представление проф. Шевалёва Евгения Александровича и его сына Андрея Евгеньевича к званию “Праведник Мира”... Мы не имеем никакой информации о судьбе этих документов... Мы очень сожалеем, что такие люди никак не отмечены в музее Яд Вашем”.
Несложно представить себе разговоры в Одессе, когда полная воля откровенности и воображению! Израиль - что вы, не знаете? - им плевать на наши просьбы... они, видите ли, сомневаются, ищут спасённых - а что, Андрей Шевалёв, профессор - мальчик с улицы, он врать будет?.. они там тянут резину... если бы подмазать... ах, оставьте, всюду берут... Они вообще могли возбудить дело Шевалёва просто для плана, количество Праведников увеличить или ещё что, может быть, ради карьеры кому-то понадобилось, а потом не надо стало, надоело возиться или ещё что... ой, кому можно верить?! Не смешите меня!..
...Сижу в Яд ва-Шеме, обезьяньи бездумно вбиваю слова в компьютер, количество задано, гоню норму, мигает опостылевший экран, глаза болят - одно утешение, что спрятан в прохладу от иерусалимского жарко-давящего полдня; и - звонок. В трубке Катя Гусарова: “Только что кончилось заседание Комиссии. Шевалёвым присвоено звание Праведников” - голос усталый и радостный. Апрель 2001-го года.
21.05.2001. В. А. Шевалёва (жена Андрея Шевалёва) - Думерам: “20 мая с.г. мне позвонила Валентина Коган. [Сообщила, что] Е. А. Шевалёву и его сыну Андрею присвоены звания “Праведников Мира” Я второй день хожу вся растерянная, несобранная, плачу. Если бы мой Андрей дожил до этого дня. Но, увы!”
Теперь на радостях и Думеры пишут в газете: “Спасибо, друзья из Яд ва-Шема, за понимание. Спасибо Вам, дорогая наша Катя Гусарова...” ИВ. Тендлер: “Многоуважаемая г-жа Катя Гусарова!.. Я, Валя Тендлер и две наши дочери София и Инна счастливы, что имена спасателей нашего незабвенного мужа и отца - Владимира Тендлера увековечены на века! Мы понимаем, что не так легко и просто было это сделать спустя прошедшие 60 лет!.. Мы высоко оцениваем Ваш личный вклад в это дело, Вашу оперативность и чёткость. Дай Вам Бог силы и здоровья!”
02.07.2001. В. Коган - Начальнику отдела “Праведники Мира” Яд ва-Шема: “Примите мою благодарность и поздравления с тем, что наши общие усилия привели к желаемому результату: проф. Е. А. Шевалёву и его сыну проф. А. Е. Шевалёву присвоено почётное звание “Праведники Мира”. Увы, посмертно.
Если Вас не затруднит, передайте, пожалуйста, мои поздравления и благодарность Кате Гусаровой (я знаю, что она приложила много усилий для положительного решения по “делу” Шевалёвых)..”.
Протокол счастливого заседания Комиссии Яд ва-Шема. Меньше двух страниц. Каменные углы квадратов иврита. Чёткие фразы: суть дела и решение. Отмечены те, кто сотворил память о Шевалёвых: Лилия Золоторевская, Валя Тендлер, Валентина Коган, прочие радетели... И дата - 12 апреля 2001 года.
12 апреля. В СССР День космонавтики. Ровно сорок лет назад, в 1961-м, взлетел Гагарин. “Бывают странные сближенья”. Гагарин и Шевалёв. Подвиг и подвиг. Один светит, говорят, на века, другой - еле видно. Но сказано: “Не стоит земля без Праведника”, а без ракет, похоже, могла бы и обойтись.
Не дожил Андрей Евгеньевич Шевалёв, чтобы порадоваться. Опоздала почесть.
И, кажется, ущербна она.
Думеры в своих газетных публикациях и в обращении к Яд ва-Шему 17.02.2001 говорят и о старшем сыне Е. А. Шевалёва офтальмологе Владимире Евгеньевиче Шевалёве,“который, будучи врачом госпиталя и находясь у нацистов в плену в Севастополе, очень активно спасал там евреев!” Насколько “активно” иво множественном ли числе “евреев” здесь неясно, но об одном спасённом, одесском враче-еврее В. Лельчицком писал в одесской прессе Л. Дусман. Он, как и Думеры, призывал присвоить звание Праведника Народов Мира троим Шевалёвым, отцу и двум сыновьям. Может, оно было бы справедливо? Сегодня по очередному капризу судьбы я наталкиваюсь в Зале Имён Яд ва-Шема на Лист еврея-хирурга М. Ваксберга, где указано, что ему, тяжелораненному, Владимир Шевалёв помогал в немецком плену (подробнее см. выше, на стр. 246).
Ещё обоснованней огорчиться по поводу жены и матери Праведников Шевалёвых. И Золоторевская, и В. Тендлер, прося Яд ва-Шем присвоить звание Праведника отцу и сыну Шевалёвым, не задумались, видимо, о ней, которая работала в той же больнице и жила там же и, с какой стороны ни возьми, не могла не разделять с мужем и сыном хлопоты по спасению и опасность. В рукописи Владимира Шевалёва есть в этом как раз смысле эпизод: “В своих воспоминаниях моя мама пишет о трагической судьбе известного одесского невропатолога проф. Розенцвейга... Мои родители стали уговаривать его прийти к одному знакомому, от которого его они заберут в больницу в качестве больного. Но вместо этого проф. Розенцвейг попросил свою жену сделать ему инъекцию из шприца с ядом, вышел из дома и упал на тротуар мертвецом”. И в записях Андрея Шевалёва неоднократно при упоминании спасения евреев мать фигурирует вместе с отцом. Об её вовлечённости в ситуацию можно судить и по свидетельству В. Коган со слов Андрея Шевалёва: “Когда Одесса была освобождена, один из спасённых в больнице евреев приходил к матери А. Е. Евгении Никодимовне с просьбой дать ему медицинскую справку, освобождающую от военной службы. Евг. Никод. была очень удручена этим обстоятельством, говоря, что по её понятиям спасённый еврей долженбы быть в первых рядах мстителей”.
Легко представить, насколько претили ей дезертирские интриги спасённого еврея, тогда как собственный её сын,24-летний Андрей после освобождения Одессы тут же добровольно подался на фронт, объясняя, что чувствует себя виноватым, так как оккупация лишила его возможности воевать с немцами. Он, уверяет Дусман, узнал о начале войны, летя в альпинистскую экспедицию, и мгновенно примчался с Памира, чтобы идти на фронт, отказавшись от освобождающей льготы студента-медика (а попав в госпиталь, оперировал, работал по двадцать часов в сутки). Старомодная этика русской интеллигенции...
Евгения Никодимовна Ясиновская в Лозаннском университете стала врачом и, защитив диссертацию, доктором медицины. Хирургом-женщиной - большая редкость по тем временам. Она работала в знаменитой клинике профессора Ц. Ру, затем её потянуло в Россию, на родину. Гордая Россия иностранных медицинских дипломов не признавала. Гордая Евгения Никодимовна Россию одолела: в Новороссийском университете сдала двадцать семь экзаменов, все с отличием, и получила звание русского врача. Здесь, в Одессе, в 1910 году, двадцати семи лет от роду она вышла замуж за Е. А. Шевалёва. Они уехали в Петербург, работали несколько лет в Психоневрологическом институте у В. М. Бехтерева, который руководил докторской диссертацией Евгения Александровича (не из сора, заметим, росла поэма шевалёвской семьи; великий Бехтерев на процессе Бейлиса защищал евреев от ритуального навета).
Туберкулёз Е. А. Шевалёва заставил супругов вернуться в Одессу в 1918 году. Здесь Евгения Никодимовна воевала с детской беспризорностью и проституцией, с эпидемией тифа (едва не погибла, заразившись), создала приют для сотни недоразвитых детей. Из письма В. Коган от июля 1997 г.: “Она устроила нечто вроде колонии на территории дачи Шевалёвых (на Французском бульваре, напротив квартиры), прихватив часть соседской территории. Она сотрудничала с руководством подобных колоний в других городах, переписывалась с Макаренко. А. Е. рассказал мне о том, как за постановку в колонии силами воспитанников “Сказки о царе Салтане” Евгению Никодимовну арестовали советские власти, усмотрев в спектакле о царе контрреволюцию. Я думаю, тот факт, что информация о 15 спасённых еврейских детях и что это были именно дети, судьбами которых она вообще так много занималась, свидетельствует о её причастности к этой акции...”
