Сергей Мильшин - Волхв
— Она с вами? — Белогост не захотел скрывать волнения.
— С нами. Пойдем куда-нибудь в сторонку, отдадим.
— Пошли. Тут недалеко товарищ живет, Несмеян звать. У него и переночуете.
— Добре, а мы у хороших людей остановились, дед Богумир и мать его Лада. Так представляешь, они до последнего не говорили, что знают тебя.
— Вот притворщики.
Старики вышли на первую улицу. Темная укатанная дорога легко угадывалась в лунном свете. Жерди старых изгородей тянулись вдоль нее, словно бесконечные разговоры. Старики смеялись и перебивали друг друга, как семнадцатилетние юноши.
Глава 25
К городу подходили, как и подобает возвращаться с похода, в котором потеряли князя, понуро и тихо. Впереди на кауром жеребце ехал шагом, повесив голову, молодой князь Любослав. За ним выстроились в колонну по два друзья князя и дружинники в блестящих на солнце кольчугах. Не слышно было песен и веселых голосов — дружинники по-настоящему грустили — возвращение без командира из любого выхода не красит воинов. Белогост с Гором замыкали колонну. Ведун сам вызвался отправиться с отрядом в город — здесь князю предстояло встретиться с чернецом, и он понимал, что без него Любояру с колдуном не справиться.
Дорога пылила под копытами многочисленных лошадей. Теплый ветер сносил облако пыли к сосновому лесу. На бревенчатых стенах крепости забегали охранники, прокричали вниз и тяжелые створки ворот начали медленно подниматься.
Отряд въехал под арку стены и, неторопясь, втянулся в паутину узких улиц. По обочинам кое-где стояли бабы и мужики, хотя мужиков вышло встречать дружинников меньше. Светловолосая детвора облепила заборы и пригорки над дорогой. Никто не радовался. Бабы тихо передавали друг дружке уже успевшую облететь город весть о гибели князя. Услышавшие впервые, прикрывали рты платками и вздыхали: «Надо же, такой молодой!» Мужики крестились на церковь, мысленно сплевывая: «Туда тебе и дорога». Покойного правителя в городе не любили.
Белогост давненько не заезжал в город и сейчас с интересом наблюдал за выражением лиц людей, узнающих новость. Как он и предполагал, особого огорчения она не вызвала. Гор с любопытством глазел по сторонам, без всяких мыслей. После целой ночи, которую они провели на лугу с Белогоркой, была бы его воля, Гор улыбался бы всем встречным. Но ведун перед въездом в город, словно угадал в который раз уже его настроение, предупредил — держаться строго. Бойку и рысенка решили в город с собой не брать, и Гор особенно в начале пути долго не мог отделаться от ощущения, будто ему чего-то или кого-то не хватает.
Колонна дружинников завернула на широкий княжеский двор и остановилась. На крыльце столпились бояре и богатые граждане. Среди их высоких меховых шапок княжич заметил острый клобук чернеца. Любослав почувствовал, как колючка беспокойства зашевелилась в груди. Почему-то священник не выходил в первый ряд, а прятался за спины, впрочем, может, он напрасно беспокоится — раньше такое тоже бывало — чернец не из тех, кто любит мозолить глаза.
Княжич сполз с седла. Застучали подошвы прыгающих на землю дружинников. Никто не поднимал глаз. Было на самом деле стыдно. Вместо того, чтобы сразиться с разбойниками и всем погибнуть там, на поле боя, они предпочли остаться в живых и даже спокойно пережили плен. Хотя, три дня объедания и полной свободы на природе трудно назвать пленом. К тому же вроде и не у чужих, не у ворогов сидели, а у своих — русичей. Да и княжич велел подчиниться. По всему выходило и нечего стыдиться, а поднять глаза и честно посмотреть людям в лица все равно как-то не получалось. Князя-то, как ни крути, потеряли.
К княжичу споро приблизились старшие бояре и беспокойно огляделись:
— А где князь? — Котяра — главный боярин, низенький и надменный, даже отошел в сторону и еще раз осмотрел отряд. — Где-то задержался?
Любояр опустил лицо. Голос сорвался по-настоящему:
— Нет больше отца. Убили разбойники.
Бояре зашумели, остальные оставили крыльцо и тоже быстро окружили княжича:
— Как это произошло? Где? Кто еще погиб? — вопросы посыпались на голову парня вместе со слюной возмущения.
Любояр выпрямился:
— Они устроили засаду на дороге. Отец и Бронислав первыми бросились навстречу врагу. Первыми и напоролись на стрелы разбойников. Их было больше, и тати сидели в укрытиях, но мы заставили их выйти оттуда и посмотреть нам в глаза. Неприятно вспоминать, что было потом… — княжич придержал вырывающего морду коня — конюшня рядом, а его туда не ведут. — Не знаю, как и закончили битву. Один момент думал — все, проиграем. Но мы выстояли. Победа, как всегда, досталась русичам. Хотя и ряды дружины поредели. Погибли шесть бойцов во главе с бесстрашным Таргом и… еще одна утрата, отец Никифор.
Вздох ужаса разошелся по двору. Собирающийся вокруг народ зашевелился, все заговорили разом. Какая-то девка визгливо запричитала где-то у коновязи. Боярин пригладил венчик волос на голом затылке:
— Держись, Любояр, горе наше беспредельно. А где тела?
Нам пришлось похоронить их там. Остатки татей ушли в лес, и мы два дня их преследовали. С собой взять не получилось.
— Ничего, потом перезахороним. А сейчас надо жить дальше. Думать о завтрашнем дне. Пойдем, родной, нам предстоит о многом поговорить.
— Хорошо, дядя Котяра, я только бойцов размещу и подойду к тебе, — он шагнул к седлу. — Я тут решил, что надо дружину, что на полигоне, возвращать. Как думаешь?
— Хорошо, хорошо, сын мой, — прищурился он. — Мысль правильная. Послать за ними?
— Не трудись. Я уже отправил гонца.
Котяра развел руками:
— Когда успел, княжич?
— Успел, вот.
— Соображаешь, — Котяра обнял княжича за плечи. — Ты же знаешь, Алексей, мне можно доверять. Никто не любит тебя, так как я. Сирота ты, сирота, — он поднес руку к глазам и вытер рукавом несуществующие слезы.
Княжич осторожно высвободился и вскочил на коня:
— За мной! Но, пошел! — умный жеребец сам резво побежал на половину дружины, огороженную от княжеского двора высоким забором с воротами, кстати оказавшимися открытыми.
Дружинники повели коней в поводу за князем. Вскоре все скрылись за воротами. Народ потихоньку двинулся к выходу из княжеского двора. Бояре, обсуждая и сочувственно качая головами, начали неспешно подниматься в терем. Никто и не подумал разойтись. Ноги и беспокойство о судьбе княжества сами собой направляли их в тронный зал.
Белогост с потворником тем временем уже подходили к дому Смагина. Белогост придержал коня и жеребца потворника, когда колонна приблизилась к княжеским воротам. Незамеченные боярами и прочим людом во дворе, они скрылись за поворотом на соседней улице.
— Отдохнем пока здесь и подумаем, что дальше делать будем. Любослав, как осмотрится, обещал весточку прислать, — у калитки небольшого, но аккуратного смагинского сруба остановились.
Придержав меч, Гор спрыгнул на землю и постучал кулаком:
— Хозяева, есть кто дома?
Мимо проехала телега. Сидящий на ней мужик в лаптях оглянулся на гостей с интересом, узнавая волхва. Из дома напротив выскочили девочки лет по десять и тоже остановились, с любопытством разглядывая пришлых. Ведун бросил взгляд на девчонок, и они поздоровались. Одна с длинными густыми косичками и серьезными голубыми глазами поинтересовалась:
— А вы к кому, дяденьки? Если к дяде Клёнке, то его нет.
Белогост придержал перебирающего ногами коня:
— А мы с дядей Клёнкой пару дней назад в Коломнах Купалу праздновали, а вот сейчас в город по делам прибыли, он нам разрешил у него остановиться. Вы не возражаете? — он улыбнулся.
Девочка подхватила подружку под руку, и они развернулись, уходя. Последние слова она говорила, уже оглядываясь через плечо:
— Нет, не возражаю, живите сколько хотите, раз сосед разрешил.
Белогост хмыкнул: «Ну, стрекоза» и заглянул через забор:
— Тихо. Похоже, никого. Открывай, сами зайдем. Тем более его соседка не возражает.
Гор толкнул калитку и она, скрипнув, распахнулась.
По описанию Смагина нашли сарай, где можно оставить коней. Это оказалось просторное помещение, предназначенное в обычное время для хранения кож и заготовок для обуви. Гор вытащил из проушин, щепку, запирающую дом, и усталые путники вошли внутрь. В доме явно жили. Смагин говорил, что здесь собирались поселиться дети его друга — Полкана. Похоже, поселились. На столе в стопке чистая посуда, на лавке разложена женская одежда — понёва и юбки. На вешалке плащи и кафтан.
— Давай, Горка, в баню. Помнишь, где что найти? — Белогост присел на скамейку.
— Помню, — парень скинул пыльный мятль, отстегнул с пояса и повесил на вешалку меч, разулся у порога и босиком, чувствуя, как облегченно расслабляются ступни, побежал на улицу.
