Сергей Мильшин - Волхв
Обзор книги Сергей Мильшин - Волхв
СЕРГЕЙ МИЛЬШИН
ВОЛХВ
Гой Воинко — разведчик роты русичей затаился на окраине небольшого дубового леска, внимательно вглядываясь в стены-колья храма Белбога, обвитые повиликой. Его арочный входной проем с рунами над головой, славившими Бога Света и освещавшими каждого вошедшего, тихо шелестел мелкой листвой. Воинко слышал, что в прежние лета храм стоял без ограды, открытый на все стороны света, сверкая на солнце золотыми и серебряными украшениями. Но в один срок огромное стадо туров, потревоженное сильной стаей волков, снялось с места и покатилось на восход, поднимая пыль до самого неба. Как назло, волхв в это время ушел в дальнее селение — лечить упавшую с седла дочку местного боярина. Стадо туров прошло через незащищенное заговором капище, как смерч, и сровняло его с землей. После того случая и появился вокруг светлого места высокий частокол.
Что-то беспокоило Воинко, что-то неуловимое, как касание легкого ветра влажной щеки. Ощутив непонятную тревогу при приближении к родным местам, он оставил коней привязанными к ветке дерева в чаще, а сам сделал солидный крюк по заросшему дикотравьем дубняку, чтобы незаметно оказаться перед храмом и залечь здесь в густой клевер. Отсюда он мог разглядеть вход. Под холмом, вытянувшись вдоль широкой реки Донца, раскинулась родное село Воинко — Хотмы. Закругляя путь через дубняк, Воинко заглянул сверху на его крайние дома и не увидел ничего подозрительного. По привычке нашел взглядом камышовую крышу своей избы в окружении яблонь и груш. Как-то там сейчас матушка? Отец Воинко погиб в стычке с хазарами, когда он еще был малышом, и больше мать замуж так и не вышла.
Какая-то баба, покачивая пустыми ведрами на коромысле, спускалась под откос к речке. На другой окраине мальчишки запускали в небо змея. Он мирно трепыхался на ветру, улыбался его солнечный лик на треугольной ткани. Ничего не говорило о том, что там что-то произошло. Но вот здесь…
Воинко, меняя коней, неспешно скакал один уже три дня. Шел спорой рысью. Кони — сильные высокие русские жеребцы, легко выдерживали темп, тем более, что Воинко старался почаще пересаживаться на заводного. Останавливался один раз в день, у ручья или родника, которые тут встречались в изобилии. Ослаблял подпруги, выгуливал недолго, чтобы остыли. Потом поил и отпускал на луг. Пока они хотя и без удовольствия, но методично объедали подвяленную на жарком Ра траву, спокойно перекусывал сам — с собой в заплечном мешке еще оставалась пара полос вяленного мяса да кусок овечьего сыра. К ночи искал место где-нибудь у перелеска — на широкой залитой лунным светом степи его могли увидеть издалека, а здесь, в тени высоких дубов или раскидистых тополей, он оставался незаметным для ворога.
Коней спутывал и отпускал пастись. Умные, обученные животные обычно не уходили далеко от хозяина. Тем более что днем в степи то и дело встречались следы стремительных волков, а ночью нет-нет да и долетал до чуткого уха далекий вой. Помня об этом, они всю ночь тихонько всхрапывали неподалеку. В чутком сне Воинко слышал их рядом и не просыпался.
Атаман отправил его вперед с опережением верст на тридцать. Он всего второй раз участвовал в охранном походе. В прошлый раз все прошло спокойно, за более чем 40 дней — срок, что отряд обходил свои земли, отмеренные от засечной черты до Русского моря, они не встретили никого из вражеского стана хазаров. Парень хорошо держался, а за особый талант — волчий нюх и острый глаз птицы-хорса, его прозвали почетным именем Рысь.
В этом походе атаман доверил отроку ответственное дело — идти впереди. За ним с небольшим отставанием двигался передовой отряд разведчиков. Иногда, когда степь разбегалась до самого ококрая, не зажатая перелесками, на самой границе видимого, он угадывал движение бойцов, издалека казавшихся былинными полканами — полулюдьми-полуконями. Они шли ровно, не опасаясь засады, зная, что даже подстреленный из куста вражеской стрелой в самое сердце, Воинко, прежде чем уйти в ирий, успеет уронить знак опасности на пути отряда. Знак — зачарованный амулет с живущим в нем духом Чура — бога-охранника, с виду всего лишь серый камушек — Воинко всю дорогу зажимал в кулаке. Он знал, что камень обладает способностью впитывать тревожное настроение своего хозяина, живого или мертвого, и передавать его на большое расстояние. В отряде разведчиков позади него скакали бойцы — характерники, для которых ничего не стоило уловить тревогу, испускаемую камнем, за две-три версты. Но пока Рысь был спокоен — спал и камень.
Воинко вспомнил слова волхва Бронислава, который выдал Амулет атаману, зашедшему вместе с несколькими воинами к нему перед походом.
Сидя на камне, опустив усталые узловатые кисти на колени, заросший как ствол ивы, несколько лет проживший в воде, белоголовый, но до сих пор, несмотря на свои 150 лет с гаком, не седой, волхв Бронислав изрек тихо:
— Амулет — ваша защита, ваше спокойствие в степи. Но больше я рассчитываю не на него, а на ваши родовые силы, на помощь Богов — суть предков наших. Они помогут вам в трудный миг. Без их защиты, да без вашей отваги и опыта Спаса, и этот камень станет просто речной галькой. Помните — ваша сила — это вы сами. Прислушивайтесь к своим чувствам — они не обманут.
Воинко переложил Амулет в другую руку и вытер потную ладонь о штанину.
«Что же случилось с Брониславом? Он один стоит нескольких воинов и владеет такими приемами, до которых Воинко еще расти и расти. В крайнем случае, волхв мог бы просто отвести врагу глаза и уйти. Если его убили, то только расслабленного, не ожидающего нападения. А это означало, что среди русичей завелся предатель. — Гой махнул головой и постарался отогнать неприятные мысли. — Нет, этого просто не может быть».
Будь он жив, Воинко почувствовал бы волхва даже за сто шагов. Но сейчас он не слышал его, он вообще ничего не мог ощутить, кроме непонятной и незнакомой тревоги. Воинко отложил в сторону лук и перекинул через голову колчан со стрелами. Там они не понадобятся. Еще раз пристально окинул взглядом стены, арочный вход. Тихо. Как-то даже слишком тихо.
«Надо решаться. Так и до листопада досидеть можно».
Прямо перед глазами миролюбиво жужжали две пчелы-труженицы, замер, словно умер, на былинке голенастый кузнечик. Воинко, теперь не отрок безусый, семнадцати лет от роду, а опасный для врага боец — Рысь, беззвучно выдохнул и, мысленно пробудив дремлющие до поры силы Рода, не потревожив кузнечика, двинулся вперед. Медленно извиваясь, как учили, он пополз ко входу в храм. Чем ближе он приближался к утопленному в зелень проему, тем тревожней становилось на душе. Один момент он даже приостановился, прислушиваясь к собственным чувствам и ощущая, как разливается чувство опасности вокруг, как заполняет клеточки настроенного на схватку тела, и страх рождается где-то внизу груди около Ра-сплетенья.
«Нет, я не испугаюсь. Ни за что. Чтобы ты мне не пророчил, Чернобог. Белбог все равно сильнее, и не тебе с ним тягаться». Он крепко сжал зубы и упрямо двинулся дальше. И странно, только Воинко переборол себя, как страх отступил, оставив лишь капельки пота на лбу под обережной повязкой, скрепляющей длинные волосы цвета соломы-половы, за которые русичей его племени еще иногда называли половцами. У входа Рысь пружинисто приподнялся на ноги, не глядя, вытянул из ножен на поясе нож и попытался что-то разглядеть через узкую щель входа. Пусто. Камень с отпечатанной ладонью Белбога, подсохшие цветы — приношения у подножия, за ним частокол, и все. Амулет в руке вдруг сделался горячим и влажным и едва не выскользнул из потной ладошки. Воинко понял это как знак. Он осторожно опустил его в траву немного в стороне — куда смог дотянуться, проговорил одними губами три раза девиз русичей, помогающий в бою — «Ура, Ура, Ура», и, больше не колеблясь, нырнул вперед.
И уже в прыжке, кувыркаясь через голову, успев краем глаза охватить силуэты выстроившихся вдоль стен врагов, понял, что проиграл. Его ждали. Одним незаметным движением он успел скинуть нож в сапог.
— Шустрый малый.
Напряженный голос, которому его владелец попытался придать сарказм, обрушился на голову Воинко, словно палица врага. Не вставая, он быстро огляделся. По кругу вдоль частокола стояли смуглые воины. Хазары! Десяток. И у всех в руках натянутые до половины луки. Нечего и думать о сопротивлении. И что самое неприятное — у забора небрежно кинуты два бездыханных тела — Бронислава и какого-то белокурого мальчишки, лет пяти. Так вот как они застали врасплох волхва. Несмотря на смертельную опасность, у Воинко отлегло от сердца — нет, не может быть среди русичей предателей! Наверняка они подкараулили отрока у села, утащили сюда, зажали рот, чтоб не кричал, и заставили его первым войти в капище. В первый миг, увидев мальчика, Бронислав замешкался, и этого хватило ворогам, чтобы выпустить ему в грудь две стрелы, сейчас торчащие из тела волхва.
