Росс Лэйдлоу - Аттила, Бич Божий
В надежде смягчить эти тяжелые условия, мы направляем к Аттиле специальное посольство (принять его он согласился). Миссию эту возглавит один из придворных, многоуважаемый Максимин, сопровождать которого будет некто Приск, родом из фракийского Пания, ученый и историк. Приску поручено изучать нравы гуннов, и, возможно, его наблюдения помогут нам понять, как следует вести себя с этими варварами. Мы очень надеемся, что к этому посольству присоединятся и представители Запада, чье присутствие способно придать весу нашим просьбам и доводам.
Глубокоуважаемый Патриций! Ни для кого не секрет, что вы связаны, или были связаны, с нашим теперешним угнетателем, Аттилой, королем гуннов, узами дружбы. Возможно, сей факт поможет склонить его к принятию наших предложений. Граждане Восточной части нашей Единой и Неделимой Империи заклинают Патриция Запада — в том случае, если он не сможет отправиться к Аттиле лично — послать к гуннам хотя бы его представителей, наделенных полномочиями говорить от его, Патриция, имени. Люди эти обязаны быть знакомы как с придворной, так и с лагерной жизнью; они должны быть знатного происхождения и консульского ранга. Император лично умоляет вас не отказать ему в этой просьбе; приняв ее во внимание, вы навечно оставите на Востоке благодарную о себе память. На сим прощаюсь. Подписано Номом, магистром оффиций, “сиятельным мужем”…» и так далее. Похоже, они в полном отчаянии, господин.
— Мне следовало хотя бы попытаться помочь им! — воскликнул Аэций, и лицо его приняло выражение мучительной вины. Он умоляюще взглянул на Тита. — Но что, при всем желании, мог я сделать? Отдай я приказ армии идти на Восток, она бы взбунтовалась, — как легионы Юлиана восемьдесят лет тому назад. Кроме того, Аттила — мой друг, или, по крайней мере, когда-то таковым являлся. Сражаться против человека, с которым ты в свое время делил краюху хлеба, не так-то и просто. Да и мог ли я оставить Галлию, зная, что в ту же секунду, как я покажу федератам свою спину, там вновь начнутся беспорядки?
— Ни один порядочный человек не осмелится вас в чем-то обвинить, господин, — мягко сказал Тит, думая о том, каким усталым и изможденным стало лицо полководца, сколько седых волос появилось за последние месяцы на его голове. — Вы нужны были здесь, на Западе. Без вас мы вряд ли бы справились.
— Не могу с тобой не согласиться, — мрачно признал Аэций. Вскочив на ноги, он стал мерить шагами просторную комнату, в которой — с того самого дня, как Аэций сделал ее своим кабинетом — царил привычный хаос. Внизу, под окнами, шумели воды сливавшихся воедино Родана и Арара. — Сейчас, когда у меня становится все меньше и меньше солдат, мне приходится быть прежде всего дипломатом, а не воякой. Я вынужден успокаивать там, где раньше мог заставить. Эх, как бы мне сейчас пригодились Аттила и его гунны! Терпением святого — вот чем нужно обладать, чтобы держать этих вспыльчивых федератов в узде. Когда умер король Клодий, франки долго не могли решить, который из его сыновей должен наследовать трон? Так кого же они выбрали на роль третейского судьи? Меня. Я отдал предпочтение Меровеху, славному парню, из которого может получиться великолепный правитель. Так нет же: несмотря на то, что первородство не считается у франков определяющим фактором, старший из братьев счел себя оскорбленным и бросился к Аттиле, умоляя того помочь ему завладеть престолом.
— А это может иметь серьезные последствия?
— Думаю, да. Формально, они уже союзники, что, полагаю, вполне может дать Аттиле повод к вторжению на Запад. Надеюсь лишь, что Аттила еще хранит память о старых добрых временах и не зайдет так далеко. Половину своего времени я пытаюсь снискать расположение франкской знати, убеждая их в том, что Меровех — правильный выбор.
— А другую половину? — улыбнулся Тит, надеясь хоть как-то поднять полководцу настроение.
— Мы что, сократов диалог ведем? — криво ухмыльнулся в ответ полководец. — Не стоит мне потакать, друг мой. Ты и сам отлично знаешь ответ. После того как вышедшая замуж за сына Гейзериха дочь Теодорида была отослана королем вандалов к отцу изувеченной, эти два правителя пребывают в ссоре, и все свои усилия я бросил на установление дружественных отношений с королем визиготов. Сколотив единую армию, мы могли бы войти в Африку и покарать Гейзериха, а возможно, и вовсе от него избавиться — а это не так-то просто, учитывая тот факт, что они с Аттилой теперь союзники. Впрочем, враждуя с Теодоридом, Гейзерих, так или иначе, играет мне на руку, — иначе визиготы могли бы задуматься о расширении своих территорий за счет восточных областей Провинции. — Подойдя к окну, Аэций закрепил заходившие ходуном от порывистого ветра ставни и какое-то время смотрел на открывающийся внизу пейзаж. — В какие времена мы живем, Тит? Что я вижу: покинутые земли, заброшенные дома… Один из некогда крупнейших городов Запада наполовину мертв. Да и может ли быть иначе? Люди не чувствуют себя в безопасности, торговля почти прекратилась… Акведуки не работают, а это первый признак приближающегося краха. Дошло до того, что крадут даже решетки со шламовых каналов. А денег на содержание работников, которые бы за этим следили, или отрядов vigiles у городского совета просто нет.
— Если позволите, господин, вернемся к нашему разговору. Что ответить Константинополю? Каковы будут наши действия?
— Не «наши», мой дорогой Тит, — твои. Отправишься в Восточную Европу в составе дипломатической миссии — перемена обстановки пойдет тебе на пользу.
— Я? — взволнованно воскликнул Тит. — Вы уверены, что это хорошая мысль, господин? Вспомните, чем закончилась моя последняя поездка. Кроме того, меньше чем с консулом Аттила ни с кем и встречаться не станет; следовательно, я для этой миссии не подхожу, не так ли?
— Не твоя вина, что все так получилось. Время было выбрано неподходящее, вот и все. Аттилу можно понять: просчет, допущенный Литорием в Толозе, стоил жизни шестидесяти тысячам гуннов. А что касается того, что ты — не консул… Знаешь, хотя Калигула и мог назначить таковым свою лошадь, боюсь, я для тебя подобного сделать не в силах. Впрочем, это не важно. Не следует понимать Аттилу столь уж буквально. Не думаю, что этот парень, Приск, имеет какой-то титул. И все же мы для тебя что-нибудь этакое придумаем. По-моему, при Грациане высокопоставленные agentes in rebus получали какое-то дополнение к своему имени, но не уверен, что подобное положение вещей сохранилось по сей день. Как смотришь на то, чтобы стать princeps — это высший ранг курьерской службы? Тит Валерий Руфин, Vir Spectabilis, «высокородный муж» то есть — звучит, по-моему, неплохо?
— Думаю, жить с этим смогу, — улыбнулся Тит.
— Еще бы! Чего я только для тебя не делаю! Титул этот еще должен быть утвержден консисторией, но я, наверное, смогу провести это назначение в срочном порядке. Что ж, раз уж ты официально прикомандирован к Восточному посольству, попытайся договориться о личной встрече с Аттилой. Со времен вашей последней встречи немало воды утекло, и гнев его должен был поутихнуть. Возможно, на сей раз тебе удастся убедить его вновь стать моим союзником. Что сказать, я объясню тебе чуть позже. Да, и пока будешь там, постарайся выяснить, что случилось с Констанцием. Такое впечатление, что он просто-напросто исчез с лица земли.
— А не мог ли он скрыться с подарками, которые должен был передать Аттиле? Знаю, Констанций вам нравился, господин, но что-то ненадежное в нем все же было…
— Может быть, ты и прав, — вздохнул Аэций. — Если так, то жаль. Способный был парень, далеко мог пойти. А теперь давай-ка подумаем, кто бы мог составить тебе компанию…
Глава 40
Для прочих варваров и для нас были приготовлены роскошные кушанья, сервированные на круглых серебряных блюдах, а Атилле не подавалось ничего кроме мяса на деревянной тарелке.
Приск Панийский. Византийская история. После 472 г.«Дворец Аттилы, Королевская Деревня, Старая Дакия (некогда римская провинция) [написал Тит в “Liber Rufinorum”], год консулов Астирия и Протогена, II июньские ноны[49].
Вскоре после пересечения Данубия в Аквинке послов Западной Римской империи — меня; сенатора Ромула, любезного “пустышку”, включенного в состав делегации исключительно из-за престижа, который должен был придать миссии его ранг; и скромную свиту — встретили посланные Аттилой проводники-гунны. В их компании мы проследовали на восток, где, примерно в двухстах милях от места нашей встречи, между верхним течением реки Тиса и Сарматскими горами, располагался лагерь Аттилы. По пути мы останавливались в гуннских поселениях, где неизменно встречали радушный прием. Особенно тепло нас привечали в той из деревень, где жила вдова Бледы, брата Аттилы, которая распорядилась накрыть для нас шикарный стол.
